— Почему это спекулянты? — обиделся Вася. — А спекулянт, по-твоему, не человек? Чем они тебе навредили? Когда есть деньги — это очень даже хорошо! Захотел что-нибудь купить, как, например, перегонный аппарат, пошел и купил! А если здраво рассудить…
Вася совсем разгорячился, заподозрив, что это на него намекает Борис, и собрался сказать целую речь в защиту спекулянтов и кулаков, но тут Марсианин, про которого совсем забыли, тихонько потянул его за рукав:
— Когда же… меня?..
— А! — обрадовался Вася перемене разговора — Я тут вам настоящего больного привел — живого!
Толик, после котенка и воробья ко всему привыкший, ничуть не удивился и кивнул:
— Давай! Что с ним?
А остальные даже обрадовались: вот, мол, какая известная стала их больница — даже люди приходят лечиться!
— Лесник в него впился, — объяснил Вася. — Надо вытащить.
— Это можно, — сказал Толик. — Куда бы его положить? Маринка, а Маринка, проснись… Перейди вон на то кресло, а тут вот этот мальчик ляжет…
Сонная Маринка послушно поднялась, не открывая глаз, перешла в кресло и, свернувшись там калачиком, опять заснула.
— А что, Маринка тоже больная? — поинтересовался Вася.
— Да нет… Просто мать привела се, пусть, говорит, у вас побудет… А нам что, жалко?..
На освободившийся диван лег вниз лицом Марсианин, стоная:
— Чую… болит… а все… через тебя… Заманил… меня… в лес… на съедение… лесникам!
— Ладно, не вопи! — сказал Толик, невозмутимый, как настоящий врач. — Все ты врешь! От лесников никогда не бывает больно, я по себе знаю… Где он?
Осмотрев место, где сидел клещ, он покачал головой:
— Как глубоко успел залезть… А что это у него задних ног не видно?
— А я их оторвал! — сказал Вася.
— Обычное дело… — согласился Толик, — Ну, ничего… Сейчас мы попробуем…
Он взял со стола какие-то щипчики, пощелкал ими, отчего Марсианин начал заранее вздрагивать и стонать, потом попытался зацепить ими клеща, а Марсианин взвыл:
— Ой-ой-ой-ой! Ой, больно!.. Зачем щиплешь? Ты… за него… тяни… а не за… кожу!.. А ты… за кожу!..
— За него… — хладнокровно бормотал Толик. — За него… Попробуй, ухватись за него… Вон он как глубоко улез… И задние ноги оторваны… Подержите-ка кто-нибудь больного, чтоб он не копошился!
Борис и Колька с удовольствием схватили Марсианина — один за голову, другой за ноги — и прижали его к дивану. Операцией заинтересовался и Алхимик: он отложил паяльник, вынул из кармана лупу и, отстранив Толика, стал внимательно изучать место, куда впился лесник.
— Ну как? — озабоченно спросил его Толик.
— Глубоко сидит, — сказал Алхимик. — Если б солнце было, можно бы лупой его прижечь!..
— Не хочу! — заорал больной, извиваясь в руках санитаров. — Не надо лупой! Пусти!
— Лежи смирно, — успокаивали его санитары. — Солнца-то все равно нет! Чего орешь?
— Жалко, что солнца нет… — задумчиво сказал Толик. — А если попробовать спичкой? Зажечь спичку, потушить и горячим угольком ткнуть, а?
— Не хочу уголько-ом!
— Ты молчи! Уголек-то маленький! Тебя он не коснется, только лесника! А мы поглядим, какая у тебя выдержка… Есть у тебя выдержка?
Марсианин, видно решив показать, что выдержка у него есть, замолчал и только вздрагивал и дрыгал ногами, когда Толик, зажигая одну за другой спички, пытался тлеющим кончиком поразить зловредного клеща.
— Дела… — сказал Толик, окончательно убедившись, что горячие спички оказывают гораздо большее действие на самого больного, чем на его мучителя. — Чем бы еще попробовать?..
— Давайте попробуем керосином! — посоветовал Вася.
Но и керосин не помог.
— Не может быть, чтоб химические вещества не подействовали, — сказал Алхимик. — Только вот какие? Хорошо бы какой-нибудь кислотой!..
Больной совсем оцепенел и уже не проявлял никаких признаков жизни.
Хозяин медведя, до этого безмолвно, но с огромным любопытством наблюдавший за лечением, тоже подал совет:
— Надо какую-нибудь птицу принести, чтоб она выклюнула…
Услышав про птицу, больной отчаянно задергался:
— Какую… еще… птицу! Не нужно… никакой… птицы! Еще… придумали… чтоб… птица… меня… клевала!
— Вот капризный больной!.. — удивился Толик. — угольком его нельзя, птицу не нужно… Первый раз нам такой попадается… Откуда ты его только привел?..
— Давайте попробуем раствором поваренной соли! — предложил Алхимик и не ошибся: соль помогла. Лесник зашевелился и, пятясь задом, вылез из своего убежища. Толик схватил его и положил на край стола.
Ослабевший от слез и переживаний Марсианин встал, чтобы взглянуть на злодея. Он долго, с ненавистью рассматривал его и, воскликнув: «У, гад!», — пытался пристукнуть кулаком, но плоскому леснику это было ничто. Тогда Марсианин схватил лесника со стола, подбежал к раковине, бросил его туда, открыл кран и дождался, когда вода смоет лесника в таинственные недра канализации.
— Покусайся теперь там! — злорадно сказал он и, повеселев, сел на диван отдохнуть от всех волнений.
— А вы, оказывается, в лес ходили? — спросил у Васи Толик.
— Да ходили… Прогуляться, соловьев послушать… Хорошо там один соловей пел…
— Ты вот ходишь соловьев слушать, — с обидой промолвил Толик, — а дела в зоне пускай проваливаются, да?
— А в чем дело?
— А в том! Ты за чем должен следить? За порядком? Так вот, пока ты в лесу пропадаешь, соловьев слушаешь да лесников кормишь, Юрец опять первачкам проходу не дает! А тут еще свой хулиган во дворе появился. Сережка из шестьдесят шестой квартиры!
— А что он?
— На нашего Алхимика второй день плетет кнут! Он тоже химик, но они поссорились из-за каких-то реактивов, и вот теперь он плетет на него кнут!..
— Верно, — тоскливо подтвердил сам Алхимик. — Говорит: «Вот сплету кнут, я ему дам!» Уже порядочно сплел, он с балкона показывал Андрейке и Андрюшке, те говорят — страшно толстый…
— Вот видишь, — сказал Васе Толик. — Через это самое Алхимик нервничает, это может отразиться на работе нашей больницы… Ты у Сережки кнут отними!
— Ладно!
— И еще. Завтра с утра — воскресник, деревья будем во дворе сажать. Все должны выйти, наше звено должно пример показать! Ты смотри, обязательно выйди, чем по лесам без толку бродить.
— Ладно, выйду… Пошли, что ли! Любит везде рассиживаться! — скомандовал Вася Марсианину, которому обстановка больницы теперь уже нравилась, и он очень неохотно пошел к двери…
Прощаясь, Марсианин горделиво спросил:
— Ну, как у меня выдержка?
Но Вася его огорчил:
— Ерунда твоя выдержка! Вот у лесника — выдержка!
повествующая о весьма выгодной торговой операции, произведенной Васей на «птичьем рынке», о чудесном избавлении от одной из многочисленных опасностей, что подстерегают капиталистов на каждом шагу, где также показано, сколько пользы может получить ловкий человек, применив немного хитрости и обмана, и какой печальный конец имеет иногда день, полный разных удач
Нельзя сказать, что Вася вообще не собирался идти на воскресник. Идти он хотел, но только позже, после того, как сходит на «птичий рынок» и продаст партию рыбок Семафору и Фунтику. Нельзя же их подводить, раз обещал!
В воскресенье Вася встал очень рано, и когда, взяв банку с рыбками, приготовленную с вечера для продажи и дальнейшего обогащения, шел по улицам, они были почти пусты, только кое-где дворники подметали тротуары, во дворах, пользуясь безлюдьем, свободно бегали невесть откуда взявшиеся кошки, которых днем нигде и не увидишь, да хозяйки прогуливали собак. Трамваи шли тоже пустые.
Но на «птичьем рынке» уже кипела жизнь. Почти весь рынок заполняли старые и малые голубятники, и Васе порядочно-таки натолкали бока, пока он отыскивал Фунтика и Семафора.
Компаньоны располагались в некотором отдалении друг от друга, водрузив на какие-то грязные ящики банки с рыбами, и безостановочно выкликали свой товар разными голосами:
— Дании, дании! — басом кричал Семафор.
— Гуппи, гуппи! — тоненько откликался Фунтик.
Изредка они позволяли себе развлечься посторонним разговором.
— Как дела, Семафор?
— Порядок! А у тебя?
— Нормально!
И снова заводили, перекрывая базарный шум:
— Дании, дании! Сюда, пацан! Вот — выдержанные!
— Гу-у-уппи! Давай налетай, задаром отдаю!
Раба пока еще было не видно.
— Несешь? — издали углядел Васю длинный Семафор и, повернувшись к Фунтику, крикнул: — Гля, тот малый рыбок принес!
Фунтик подошел, не спуская глаз с оставленного товара. Вася развернул банку, Семафор косо заглянул туда, как петух, и разочарованно протянул:
— Ху-у-у… Дохлятина…
— Дохлятина и есть, — поддакнул Фунтик.
