Ваня вскинул обе руки, точно хотел взлететь на небо, рубанул ими воздух, и из всех труб оркестра навстречу гудку грянул «Марш трудовых резервов». Сотни ног одновременно ударили о бетон, Всколыхнувшись, колонна двинулась к шоссе, что широкой лентой стлалось к заводу.
Утренний ветерок развевал красное шелковое полотнище, и Паше казалось, что знамя рвется к заводу и влечет за собой всю колонну.
Однако почему же закрыты ворота? Паша тревожно оглянулся на директора, но Семен Ильич шел спокойный, уверенный, торжественный.
В ту же минуту чугунные ворота дрогнули, медленно подались назад, и перед колонной открылся широкий вход в завод. У входа показался вахтер — седоусый загорелый человек в солдатской гимнастерке со следами споротых погон на плечах. Он посторонился, вытянулся и поднял руку к пилотке.
— Прямо! — крикнул Денис Денисович, с удивительным для своей тучноватой фигуры проворством забегая вперед.
Колонна прошла под высоким сводом ворот, свернула к светло-серому зданию и влилась в него. Было оно внутри огромно, как стадион, и почти пусто: ни станков, ни рабочих. Только посредине возвышалась какая-то машина — ярко-красная, причудливая, похожая в пустоте этого гигантского цеха на корабль в море. Около машины стояло несколько человек. Один из них, одетый в темно-синий костюм, высокий, с седыми висками, повернулся к колонне и, пока она приближалась, внимательно всматривался в нее серыми, глубоко сидящими глазами. Взгляд был испытующий, почти суровый. Да и все в этом человеке, как показалось Паше, было строгое, требовательное.
К нему подошел Семен Ильич, о чем-то заговорил. Человек слушал молча, глядя и на директора училища такими же строгими глазами. Вдруг он спросил: «Как, как?» Когда Семен Ильич ответил, человек улыбнулся. И от этой улыбки лицо его неожиданно стало простым и добрым.
Ученики со всех сторон окружили машину. Семен Ильич сказал:
— Товарищи учащиеся, сейчас главный инженер завода Валерий Викторович Марков объяснит вам вашу задачу.
— Ох! — вырвалось у Маруси.
Но никто этого не заметил, и, так же как она, все впились любопытными, жадными глазами в инженера. Так вот он какой, Марков! Сколько раз они слышали на уроках о его замечательных технических приспособлениях! Сколько технологических процессов, рассчитанных на десятки операций, он просто и смело сводил к пяти-шести, и деталь, на обработку которой тратились часы, обрабатывалась за несколько минут!
Валерий Викторович опять оглядел ребят и сказал:
— Вы пришли с музыкой? Это хорошо. Но здесь есть и своя музыка, музыка творческого труда. Вы услышите ее, когда придет ваше время. Я вижу у девушек в руках цветы. И здесь цветут цветы. Металлическая стружка причудливо вьется и окрашивается в бледно-желтый, оранжевый, фиолетовый цвета. Этот цвет называется цветом побежалости: он меняется от быстроты бега металла. Бег вперед, к дням, когда зацветет вся земля, — вот о чем говорят наши упругие цветы.
Валерий Викторович слегка отступил и окинул машину придирчивым взглядом.
Она стояла яркая, блестящая, настороженная.
— Полюбуйтесь этим первенцем нашего завода, этим степным кораблем. Перед вами самоходный комбайн, волшебник, чудо-богатырь колхозных полей. Он идет по степи, покачиваясь на ходу, как корабль, и на ходу косит, молотит, очищает зерно. Золотым потоком оно льется из этого корабля. Нет на нем матросов. Только один человек управляет им. Но работает он за тысячу человек. И вот эту чудесную машину будете делать вы.
— Мы?!
У одних это восклицание вырвалось со страхом, у других — с изумлением, у третьих — с радостью. А Маруся даже в ладоши хлопнула.
— Да, вы, — серьезно подтвердил Валерий Викторович. — Но не одни, конечно, а вместе со всеми рабочими завода. В этой машине четыре тысячи сто семьдесят пять деталей. Хватит тут дела и токарям, и слесарям-инструментальщикам, и шлифовщикам, и литейщикам, и фрезеровщикам — всем хватит.
Валерий Викторович быстрым и точным движением руки снял с боковой стороны комбайна верхний покров. Обнажились какие-то плоскости, стержни, шестерни.
— Давайте заглянем внутрь.
Он коротко и просто объяснил устройство машины.
— А теперь скажите, какая тут деталь повторяется много раз?
— Звездочка! Звездочка! — закричали со всех сторон.
— Правильно, звездочка, передающая движение с вала на вал. Это очень важная деталь, к тому же она нужна в огромном количестве. Ее-то вы, ученики токарной специальности, и будете делать. Завод должен выпустить к урожаю пятьсот таких машин. Если вы отстанете, придется перебрасывать на эту деталь заводских рабочих, а у нас лишних рук нет, все на счету. Но что-то по глазам незаметно, чтобы вы могли отстать.
Ремесленники несмело заулыбались. Кто-то из девочек задорно крикнул:
— А если перегоним?
Валерий Викторович улыбнулся:
— Никто вас не осудит… — но тут же опять сделался серьезным и строго посмотрел на девушек. — Стране нужны не пятьсот комбайнов, а десятки тысяч. И их наш завод даст. Вы увидите, какое пойдет соревнование, когда завод приступит к серийному выпуску. Сами рабочие и новые приспособления создадут и технологические процессы упростят. Но вам соревноваться со взрослыми рабочими нелегко: у них есть навыки, отличное знание своих станков, инструментов, материала. Все это вам придется здесь приобретать. Учитесь.
Валерий Викторович объяснил, что будут делать ученики других специальностей, и повернулся к мастерам:
— А теперь прошу развести учащихся по цехам. Через пять минут будет последний гудок. Каждого из учеников он должен застать у рабочего места. Желаю вам бодрости и настойчивости в труде!
Он дружески кивнул, пожал Семену Ильичу руку и, провожаемый восхищенными взглядами ремесленников, пошел из цеха.
В механическом цехе будущие токари столпились около Дениса Денисовича и мастера группы девушек Ивана Вакуловича. Ученики жались друг к другу, с любопытством и робостью озирались вокруг, Денис Денисович понимающе оглядел их и добродушно усмехнулся:
— Ну, ну, осмотритесь! А мы пока что с Иваном Вакуловичем попланируем. Только не разбредайтесь.
Паша прислонил знамя к колонне, подпиравшей крышу цеха. После сумерек тамбура, через который он прошел сюда, ему показалось, что в цехе было даже светлее, чем на улице. Свет лился и с боков и сверху, через стеклянную крышу. От такого обилия света хотелось зажмуриться.
Вдаль уходили строгие шеренги матово-серых станков со сверкающими рукоятками. Шума почти не было, слышалось только стрекочущее гудение. Оно настраивало на задумчиво-сосредоточенный лад. И так как в цехе никто не расхаживал и не сидел без дела, Паше стало даже не по себе: вот стоит он, опустив руки, и глазеет.
Да и как на эти станки не поглазеть! Теперь о станках, которые стоят в учебных мастерских, и вспоминать не хотелось. Недаром же их Родникова обозвала однажды «козами». Какие они жалкие в сравнении с этими красавцами! Вот, например, у самого входа в цех застыл в своей металлической массивности тускло-серебристый великан.
Чем дальше уходили станки в глубь цеха, тем они становились меньше, а у задней стены они были такими крохотными, что, казалось, их можно унести под мышкой. Но даже эти малышки выглядели более сложными, чем станки, на которых до сих пор учились ребята.
Стараясь шагать неслышно, Паша на цыпочках подошел ближе и заглянул через плечо пожилого рабочего: на станке-лилипуте, горя золотым отливом, вращалась какая-то миниатюрная деталь из латуни. Тут же на тумбочке лежали уже готовые детали — такие же крошки, как и та, что вертелась на станке.
За стеклянной конторкой мастера высились сверлильные станки. Их было всего пять, и выглядели они строго подтянутыми, как командиры. Еще дальше расположились станки с витыми, спиральными фрезами. Двигая резцами взад и вперед, точно обгоняя друг друга, торопливо строгали металл суетливые «шепинги». Рядом с ними, не торопясь, снисходительно двигали свои столы два больших строгальных станка, но вдруг спохватывались, точно обжигались, и быстро отдергивали столы назад.
— Вот это цех! — ошеломленно сказал Сеня Чесноков, вынимая платок, чтобы вытереть выступивший на лбу пот.
С платком из кармана выскочила скомканная бумажка и упала на пол. И так чист был этот гладкий, блестящий пол, что Сеня торопливо наступил на бумажку ногой, нагнулся и незаметно поднял ее, смущенно озираясь.
Подошел Иван Вакулович и отвел девушек к соседним станкам.
Денис Денисович остался с ребятами. Все смотрели на него с нетерпением и робостью, ожидая, что он тотчас же поставит их к станкам. Но Денис Денисович уселся на опрокинутый ящик и принялся выспрашивать, разрешается ли измерять скобой деталь на ходу, что может случиться, если оставить ключ в патроне, — словом, все то из техники безопасности, что ребята отлично усвоили от него еще в учебных мастерских.
