— Я приду. И что дальше? Ты меня съешь?
Взгляд яблоневой девы из смеющегося стал задумчивым.
— Может, и съем. А может, и нет. Там будет видно. Но если маленький чаропевец обманет, тогда точно съем.
— Я же сказал, что приду.
— Вот и хорошо! — её острый коготь царапнул подбородок Элмерика. — Мы не любим лжецов. Их кровь имеет горький вкус. А кровь бардов самая сладкая. Идём!
Она протянула руку, бард вцепился в её ладонь и лианнан ши рывком подняла его из снега. Чтобы удержаться на ногах, Элмерику пришлось обхватить её за талию. Его тут же обдало жаром — они стояли намного ближе, чем дозволяли приличия. И Ллиун это ничуть не смущало.
— Негоже бардам стесняться. Тот, кто творит чары песнями, должен быть уверен.
— Я уверен, когда пою. Но сейчас не время для песен, — Ллиун казалась ему настолько желанной, что впору было задуматься о любовных чарах. — Я ценю твою помощь, но перестань, пожалуйста, делать это.
— Делать что? — лианнан ши широко распахнула глаза.
— Чары, которые заставляют желать тебя, — терпеливо пояснил Элмерик, вдыхая сладкий цветочный запах её волос. — Я понимаю, что это свойство твоего племени, но был бы признателен, если бы ты перестала. В нынешней ситуации это не очень удобно.
— Ллиун не может сказать, что прежде не использовала подобных чар в присутствии маленького чаропевца, но сегодня и в мыслях не было.
— Хочешь сказать, что я… сам? — лишившись извиняющих его обстоятельств, Элмерик нашёл в себе силы отступить на шаг.
— Мы заманиваем в свои сети лишь тех, кто хочет этого. Но нам пора. Ллиун доведёт маленького чаропевца туда, где его смогут услышать друзья. Вывести из сна Ллиун не под силу. Но тот высокий чародей, который приходил за пледом своего друга — он может. И пусть чаропевец попросит короля снять проклятие, иначе снова провалится сюда, а Ллиун больше не сможет прийти — она ведь уже снилась.
— Короля? Которого из них?
— Белого Сокола, конечно, — лианнан ши почтительно склонила голову.
Снег пошёл сильнее, будто пытался помешать им. Яблоневая дева дрожала от холода. Ветер безжалостно трепал её золотистые косы, срывая с них бусины, оборачивал вокруг ног платье, но она, упрямо закусив губу, шла вперёд. Под её босыми ногами появлялись весенние проталины, и Элмерик шёл за ней след в след. Но стоило ему убрать ногу, как следы тут же заметало. Казалось, единственное тепло, которое ещё осталось в мире, сосредоточилось в ладонях Ллиун. Наконец они добрались до камня, припорошенного снегом. Он устремлялся ввысь, словно направленная в небо стрела.
— Вот, — стуча зубами от холода, сказала лианнан ши. — Отсюда чародей услышит. А Ллиун пора. Зимние холода мучительны для нас даже во сне.
— Спасибо тебе, — Элмерик поклонился своей спасительнице, а распрямившись увидел её зеленющие глаза совсем рядом со своими.
— Знаешь, за что младшие фейри не любят смертных? За дурные манеры. Вы продолжаете болтать там, где слова не нужны.
Элмерик хотел было возмутиться, но Ллиун закрыла ему рот ладонью:
— Вот опять! Люди ужасно глупые создания, особенно барды.
Он задохнулся от гнева, перехватил её запястье, притянул к себе и жарко поцеловал, не понимая, почему не сделал этого раньше. Всё вдруг стало так легко и просто. Собственные желания его больше не смущали. В конце концов, какая разница, вызвана ли эта страсть любовным заклятием или сама зародилась в глубине сердца? Чары не делали это чувство менее настоящим. Ллиун с готовностью ответила на поцелуй, зарываясь пальцами в его волосы. Её губы были на вкус сладкими, как яблоневый мёд. Зимний холод отступил, в воздухе запахло весной. Время словно остановилось, чтобы затем побежать ещё быстрее, когда лианнан ши выскользнула из его объятий.
— Пусть маленький чаропевец не забудет о своём обещании и найдет меня после Остары. Но пусть не слишком медлит — а то вдруг кто-нибудь опередит его.
— Это кто же, например? — ревниво уточнил Элмерик.
Яблоневая дева рассмеялась:
— Мало ли… может, тот чародей в клетчатом пледе решит заглянуть в гости. Или его мрачный друг, скрывающий лицо под маской. А, может, оба сразу — они ведь неразлучны.
— Я успею первым, вот увидишь!
После жаркого поцелуя ожидание длиной почти в полгода грозило стать мучительным. Это было совсем не похоже на чувства, которые Элмерик испытывал к Брендалин. Ему не хотелось воспевать Ллиун в балладах, гулять с ней под луной или смотреть на звёзды. Ночи, которые он мечтал провести с лианнан ши, вообще не были созданы для бесед.
— Отвернись, — улыбнулась она. — Ллиун не может перестать сниться, когда маленький чаропевец так смотрит.
Элмерик послушался не сразу. Прежде он снова привлёк яблоневую деву к себе, коснулся губами её губ, словно скрепляя уговор, и лишь потом с сожалением разомкнул объятия. Отворачиваться не потребовалось — достаточно было лишь отвести взгляд, и Ллиун пропала. О том, что лианнан ши вообще была здесь, напоминала лишь тёмная проталина посреди снегов. На ней зеленел и тянулся к свету маленький подснежник, которому даже зимняя вьюга была нипочём.
Набрав в грудь побольше обжигающе холодного воздуха, Элмерик закричал:
— Мастер Шо-о-н! — и был услышан.
Рыцарь Сентября появился вместе с дождём, растопившим остатки снега. Осмотревшись, он выдал пару крепких ругательств на эльфийском, а потом отрывисто бросил уже на языке людей:
— Идём скорее. Дурное это место. Только не вздумай выпустить мою руку. Пропадёшь.
Элмерик не знал, сколько они шли. Может, четверть часа, а может, целую вечность. Дождь не прекращался, но небо становилось немного светлее. Сумерки отступали. Бард уже едва передвигал ноги, когда они вышли на широкую дорогу с двумя широкими раскатанными колеями от тележных колёс. Он хотел спросить, долго ли ещё идти, но в этот миг рыцарь Сентября сам развернулся и приложив ладонь к его лбу, скомандовал:
— А теперь проснись!
В следующее мгновение Элмерик оказался
