Удивится и напишет очерк, в котором расскажет, как они когда-то в детстве боролись с грызунами. А потом еще больше удивится, когда его начнут «бить» за этот очерк — «за проповедь бессмысленного и жестокого уничтожения невинных зверьков». Потому что к тому времени химия уже очень многое умертвит и все кому не лень станут говорить о защите природы, и даже всех хищников, и волка в том числе, будут называть не иначе как только «санитарами». И тогда станет модным рядиться в тогу радетеля первозданности природы. Браконьеров же — и речных, и морских, и лесных, и степных — несмотря ни на что разведется небывалое количество, и будет их так много — и действующих на свой страх и риск, и облеченных большой властью, — что и бороться с ними станет так же трудно, как тем ребятишкам было трудно бороться с сусликами.
На бугре Васька приказал своему отряду остановиться и построиться походным порядком. Впереди уже виднелся пруд, влево от него в низине зеленели многочисленные кусты вербы, а справа вдоль по ложбине до самой железнодорожной насыпи тянулся лес. Чем дальше от пруда, тем шире лес разрастался по ложбине, и по здешним понятиям он был настолько велик, что его звали Большим, в отличие от другого, который рос гораздо ниже пруда и звался просто Буерачком. Вот на этом берегу пруда, на этой стороне Большого леса, Гурин и должен был со своим войском занять оборону.
Гурин посмотрел в бинокль и увидел за прудом на бугре несколько человек. Он скорее догадался, чем узнал, что это была группа наблюдателей во главе с военруком.
Возле пруда Васька спрятал всех в большой овраг, из которого когда-то брали землю на плотину, предупредил:
— Не маячить! С этого момента начинается война. За нами наблюдают. Прошу без приказания не стрелять, не шуметь, и никаких перебежек. — Он подозвал к себе двух ребят посильнее, дал им задание: — Вы пойдете в разведку. Вон там, ниже новой плотины, когда-то был старый пруд. Теперь он зарос кустами. Пойдите и узнайте, можно ли пройти через него, высох он уже или, может, там еще болото. Вообще узнайте, можно ли там пройти на ту сторону. Только осторожно смотрите, чтобы вас не схватили «зеленые».
Разведчики ушли. Васька собрал командиров, спросил:
— Ну, что будем делать?.. Как обороняться?..
Те переглянулись, заулыбались, задвигали плечами.
— Лес надо тоже обследовать, — сказал один из них.
— Лес я знаю… — сказал Васька. — Там только в одном месте можно перейти через болото, где бревно проложено. Но по одному бревнышку вряд ли всю армию переведешь для наступления. Там могут пройти только разведчики или небольшая группа.
Местность Гурин знал хорошо. Это тот самый пруд, у которого он когда-то собирал кизяки и в котором он чуть не утонул. Посмотрел на воду, на тырло, вспомнил давнюю историю, взгрустнул.
С бугра на велосипеде спустился военрук, подъехал, послушал «военный совет», спросил у Гурина:
— Какое решение командира? Как будешь оборону строить?
— Сейчас, — сказал Васька. — Разведчиков ждем.
Военрук обвел глазами весь лагерь, увидел ребятишек, удивился:
— А эти откуда?
— Волонтеры, — сказал Гурин. — Пусть.
Покрутил военрук головой — непорядок.
— Но почему? — стал защищаться Васька. — Пополнили армию за счет местного населения, которое добровольно вступило в наши ряды, так как приветствует нашу справедливую борьбу, нашу освободительную миссию.
— Уговору не было. Не по условиям, — сказал военрук.
— В войне разве все предусмотришь? — возразил Гурин, улыбаясь. — Сами говорили: действовать по обстановке. А куда я их дену? Не прогонишь ведь…
— Ладно… Может, ты и прав.
Вернулись разведчики. Они были все с головы до ног унизаны вербной лозой с чуть распустившимися почками и длинными, похожими на жирных желтых гусениц, сережками. Желтая пыльца обильным слоем лежала на их одежде, на лицах — на бровях и даже на ресницах. Девчонки тут же бросились к красивым веточкам, и вся маскировка разведчиков вмиг была содрана с них и быстро разошлась по рукам, вызвав небывалый восторг у «медицинского персонала».
Разведчики доложили, что дно старого пруда вполне проходимо, а единственное препятствие на нем — ручей — можно перепрыгнуть в любом месте.
— «Зеленых» там не видели?
— Видели — троих. Кажись, тоже дно проверяли.
Услышав о «зеленых», Гурин заулыбался, будто разгадал их замысел.
— Ну, вот… Я думаю так. Сюда, на плотину, по дороге наступать они не будут — в лоб не полезут. Там, через лес, очень долгая переправа. По скользкому бревнышку до вечера не переберутся. А потом — не каждый там и пройдет. Скорее всего, они пойдут кустами слева — тут можно незаметно пробраться на наш берег и всеми силами ударить сбоку.
— С фланга, — поправил военрук.
— С фланга, — поправился Гурин и продолжал: — Но мы должны их перехитрить и заставить наступать там, где им невыгодно: вот здесь — на плотину. А тут, как только они покажутся, мы их всех уложим из пулеметов. Они ж будут как на ладони. Правильно? — спросил он у военрука.
— Не знаю, — сказал тот. — Сейчас я ничего не знаю, я сторона только наблюдающая. Ну, ну?..
— Ну, вот… Надо от кустов их отпугнуть. Туда пойдет одно отделение и все «волонтеры», пойдут и будут не таиться, а шуметь, ходить, делать вид, что там нас очень много, будто все мы на том фланге и ждем их только там. А мы, основные силы, затаимся здесь, сделаем вид, будто тут никого нет и отсюда мы никого не ждем. Разведчики, на всякий случай сбегайте все-таки в лес, к тому бревну через болото, и понаблюдайте.
— Ну, ну, — сказал военрук, немного удивленный чем-то. — Действуйте. — И поехал снова на свой наблюдательный пункт.
Разогнал Гурин всех по местам, сам с основными силами затаился в овраге. Медиков отослал к родничку:
— У кринички разбейте свой лагерь. Там и водичка рядом, а это главное: жажду будете утолять.
Игра — игра, а волнуется Гурин всерьез, и бойцы нетерпеливо ждут наступления: как оно будет, откуда пойдут «зеленые», — всем хочется победить.
Выглянул Гурин, осмотрел окрестности в бинокль — тихо. Только на левом фланге шум — это свои, «волонтеры». Видать, понравилось им задание: гораздо хуже и томительнее соблюдать тишину, чем ходить в рост и создавать шум.
Время шло, а «зеленые» не показывались, будто их там и не было. Это начинало беспокоить Гурина: что-то придумал Иван, не пошел ли он в дальний обход, аж через Буерачек, не зайдет ли он с глубокого тыла? Скатится как снег на голову с белого глинища? «Послать, что ли, на
