Вадим Круговов - Умник

В проходной завода электронно-вычислительных машин людно. Под прозрачными колпаками из органического стекла посетители разговаривают по телефону с работниками завода. Тут же стоят ученики седьмого класса. Над ними возвышается учительница Клавдия Ивановна.

— Прохоров я! Я — Прохоров! — кричит мужчина в телефонную трубку. — Из Перми я! Здрасьте! Да, прилетел... Спасибо... Прибор готов? Нет?! Вы же обещали! Да, я доверчивый... Не могу ждать, не умею и не хочу. Обещали, значит давайте... Не знаю, как вы сделаете его, не интересуюсь, только предупреждаю: из проходной никуда не выйду и объявляю с этой минуты и до той, когда вручите мне прибор, голодовку. А, каково! — Прохоров так обрадовался идее объявить голодовку, что улыбнулся Косте Воеводину, ученику седьмого класса, помахал ему телефонной трубкой и закричал в нее: — Прохоров не шутит. Прохоров не бросает слова на ветер... Итак, мой ультиматум: прибор должен быть здесь, в проходной, как можно скорее... Мне ваш пропуск не нужен. Знаю, хотите пригласить к себе в отдел, а затем повести в столовую. Не выйдет!

Прохоров нежно повесил трубку и зачем-то на цыпочках, придерживая локтем портфель, отправился к стоящему у большого окна Косте и спросил его: «Ну, как я?»

Смущенный вниманием человека с далекого Урала, Костя пожал плечами и спросил:

— А прибор очень сложный?

— Не так сложный, как нужный. Он поможет нам измерять давление лучей солнца.

— Мы идем на завод, — сообщил Костя. — Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?

— На экскурсию? А это идея, — обрадовался Прохоров. — Зайди в отдел измерительной техники и напомни, что я в проходной. Отдел рядом. Обратись к Марии Павловне. Она такая добрая. Она и обещаний своих не выдерживает оттого, что добрая. Всем обещает и ничего не успевает. А теперь, бедная, переживает. Вот увидишь, прибежит сюда. И пирожки в подоле халата принесет.

Клавдия Ивановна услышала разговор Прохорова со своим учеником и насторожилась.

— Никаких отделов измерительной техники!— воскликнула она. — Мой ученик должен быть рядом со мной. Я запрещаю гулять по заводу без класса.

— Неужели я учу вашего ученика плохому? — воскликнул изумленный Прохоров. — Он увидит отдел измерительной техники, он увидит уникальные приборы.

— Он увидит то, что увидит класс, — не больше! — отрезала Клавдия Ивановна и пошла навстречу молодому мужчине, вошедшему со двора.

Они поздоровались, и мужчина сообщил классу, что у него имя и отчество длинные и сложные, а потому будет удобнее обращаться к нему просто «товарищ Программист».

На прощанье Костя подмигнул Прохорову и пошел вместе с классом на завод. За вертушкой Программист остановился и предупредил спокойно:

— Шалить можно в пределах нормы. Кстати, у нас на заводе сегодня торжественный день. Сегодня мы будем проводить испытания опытной партии роботов. Поэтому нашим маршрутом будет маршрут изготовления роботов.

Косте давно хотелось посмотреть завод. Ему нравилось наблюдать через забор за вспышками электросварки, за бегающими между корпусами электрокарами и маленькими фигурками людей, которые создавали на заводе что-то значительное и серьезное.

Программист толкнул калитку и повел класс по длинному коридору с перегородками из стекла, за которыми возвышались, будто высотные дома, стеллажи.

Костя протиснулся к Николаю, своему верному другу, и прошептал:

— Вот где материала!

— А тебе он зачем? Тебе же самого себя хватает, — произнес Николай.

Другого ответа Костя и не ожидал.

Неделю назад Костя понял: ему не быть художником, и приказал себе заняться кинолюбительством. Он уже много переменил увлечений и не жалел об этом, а наоборот, принимался за новое и ждал, не позовет ли оно за собой на всю жизнь.

И теперь Костя не мог понять, почему Лида и Николай не понимают его.

Дело в том, что Лида — редактор стенной газеты, и теперь у нее не стало художника. Она не верила Косте, что таким художником, как он, может стать всякий, достаточно вооружиться учебниками и ежедневно перерисовывать карикатуры из журнала «Крокодил». Она не верила, что другой художник может создать газете такой успех. Успех для газеты, когда обиженные гонялись за Костей по коридорам школы.

Ну, а Николай обиделся, как считал Костя, абсолютно ни за что. Он попросил нарисовать эмблему на портативном приемнике, который собрал собственными руками. Приемник ловил эфир хорошо, но был сляпан так, что никакая эмблема не сделала бы его привлекательным. Николай после такой оценки, конечно, разозлился.

...В комплектовочной кладовой Программист вытащил металлический ящик и поставил его на верстак.

В ящике, оклеенном изнутри поролоном, лежала замысловатая деталь, опутанная разноцветными проводами. Программист приподнял ее и сказал:

— Тяжел ЕРИК. ЕРИК — это емкостный реализатор идей конструктора. Проще говоря — голова робота. И голова, надо сказать, ценная. — Он подключил к ЕРИКу два проводка, спросил его: — Что нового, ЕРИК?

— Вопрос не имеет содержания, — ответила деталь.

— В таком случае, ответь ребятам, для чего нужны такие роботы, как ты.

— Мы предназначены для работ в промышленности, в сельском хозяйстве, в глубинах океанов и космоса. Мы хорошо переносим любые температуры, уровни радиации и время.

Лида осмотрела ЕРИКа со всех сторон и спросила Программиста спокойно:

— Разрешите с ним поговорить?

— Пожалуйста.

— ЕРИК, ты умеешь рассказывать сказки?

— В моем запоминающем устройстве тысяча и одна сказка всех народов мира.

— И сочинять умеешь?

— Что запрограммируют, то и сочиню.

Высокая Клавдия Ивановна наклонилась к уху Программиста и прошептала с недоумением:

— Сказки? Несерьезно. Неужели нечем заполнить голову робота?

— Дело в том, — произнес Программист, — что ему предстоит работать в коллективах людей. И, чтобы снять напряжение, чтобы как-то напомнить людям, что они люди, он расскажет им сказку. А вдруг людям не с кем будет оставить ребенка?

Пока Программист укладывал «голову» робота в ящик, Костя невольно оказался рядом с Лидой и сказал ей:

— Я слышу, как ты гудишь.

— Это гудит завод.

— Пойми, я бросил рисование. Дал себе слово!

— Ты всегда так, начинаешь и бросаешь. Марки собирал — бросил, бабочек коллекционировал, на кларнете играл, лепкой занимался — и тоже бросил.

Тем временем Программист привел класс в механический цех с подвесным потолком, мягким рассеянным светом, мрамором и работающими кондиционерами. На вопрос, зачем стены цеха облицованы мрамором, Программист ответил:

— Здесь работают самые точные станки с программным управлением. Мастера вытачивают детали такой сложности, что пылинки могут помешать. А мрамор, как известно, отталкивает от себя пыль.

В ярко освещенном коридоре с перегородками из стекла, за которыми работали люди в белых халатах, Программист объяснил, что вход в цех запрещен и поэтому всю технологию изготовления роботов придется смотреть из коридора.

— Почему? — спросил огорченный Николай.

— В цехе профильтрованный воздух, — ответил Программист. — Он подается сквозь мелкие отверстия в потолке. И рабочие, перед тем как войти в цех, проходят шлюзовые камеры, в которых с их одежды и обуви снимается пыль.

— Хорошо роботам! — позавидовал Костя. — И воздух для них свежий, и мысли вкладываются самые умные, и всякие переживания исключены. Никакого мусора! А человек должен всю дорогу доказывать, что он прав.

— А ты не доказывай, — разрешила Лида.

Костя улыбнулся, притворно вздохнул и сдался:

— Ладно, сделаю прощальный номер газеты на тему: «Седьмой класс знакомится с роботом». А потом тебе, Лида, придется попрощаться со славой лучшего редактора. Привыкать к славе очень вредно.

Но Лида сделала вид, что не слушает Костю и спросила Программиста:

— А совесть у роботов есть?

— Нет, — ответил Программист. — Робот — машина. И довольно скучная. Его главный порок в том, что он не удивляется и не удивляет. Не способен. Ведь все, что он ответит, мы, программисты, знаем. Посмотрите туда, — он указал на медленно движущуюся по транспортеру стальную раму с зажатым в ней каркасом, напоминающим скелет человека. — Это каркас очередного робота. Он изготовлен из нержавеющей стали. Пространство между элементами каркаса будет постепенно заполнено «органами» равновесия, устойчивости и подвижности.

Костя достал из нагрудного кармана вельветовой куртки блокнот и быстро набросал узкое с большими залысинами лицо Программиста, а затем скелет робота. Он так увлекся рисованием цеха с фигурами сборщиков, что отстал от класса и очнулся от голоса Клавдии Ивановны: