Питер Леранжис
В самый темный час
Вот уж не думал, не гадал Аттикус Розенблюм за все свои одиннадцать лет, что ему суждено проститься с жизнью на ложе из свежих рогаликов и сладких булочек.
Впрочем, не думал, не гадал он и что его свяжут, сунут в мешок, швырнут в хлебный фургон и с огромной скоростью промчат по всем ухабам и рытвинам Чехии. Кому там еще нужны доказательства, как опасно связываться с Эми и Дэном Кэхиллами?
– Куавымняете?
Вообще-то Аттикус хотел спросить «Куда вы меня везете?» – но кричать сквозь кляп оказалось очень неудобно.
А главное, совершенно бесполезно. Все равно его никто не слышал.
От отчаяния хотелось плакать, но Аттикус сдержал слезы. Это какая-то ошибка! Наверняка похитители охотились за каким-то другим тощим мальчишкой с дредами, в клетчатой рубашке и видавших виды кроссовках.
Он немного подергался из стороны в сторону, пытаясь ослабить путы на запястьях, но ударился головой о металлический стеллаж. Батоны и булки градом посыпались на пол. Сладковатый уютный хлебный запах казался жестокой насмешкой.
– Эй там, полегче с пышками, – раздался с переднего сиденья издевательский голос. – Еще пригодятся в полете.
Аттикус замер. Он узнал этот голос.
Мозг юного гения, без труда впитавший одиннадцать языков, не забывал яркие характерные звуки. А заодно и ситуации, связанные со смертельной опасностью. Вот как, например, вчера, когда Эми с Дэном оказались заперты в горящей библиотеке, а Аттикус и его сводный брат Джейк попытались их спасти, но оказались в опасности сами: на них напали мужчина и женщина в черном.
И голос у мужчины был точь-в-точь как у любителя пышек с переднего сиденья.
Дэн говорил – они убийцы! Близнецы. Весперы.
Внезапно все происходящее обрело смысл. Но до чего же зловещий!
Аттикус знал: Эми с Дэном принадлежат к Мадригалам, элитной ветви Кэхиллов – самого могущественного семейства в мире. А Весперы – их враги, злодеи. Они похитили семерых Кэхиллов, а вместо выкупа заставили Эми с Дэном выполнять всякие ужасные задания – вламываться в музеи, красть старинные шедевры, разгадывать головоломные шифры. Кто-кто, а они были на это способны – ведь два года назад уже преуспели в столь же немыслимых поисках каких-то «тридцати девяти ключей».
«Тогда зачем Весперы пытались убить Эми с Дэном в библиотеке? И я-то им на что?»
Бред. Сплошной бред!
Фургон резко вильнул вправо. Аттикус заскользил по размазавшемуся на полу малиновому повидлу, врезался в заднюю дверь и вскрикнул от боли.
Фургон остановился. Чьи-то крепкие руки распахнули дверцу и развязали мешок Аттикуса. Глаза тут же ослепило яркое солнце, с ног едва не сбили резкие порывы ветра, поднятые самолетными пропеллерами.
– Прости за тряску, – промолвил похититель, вытаскивая кляп изо рта Аттикуса. – Следующая поездка будет поприличней.
Глаза Аттикуса уже привыкли к свету. Стоявшему рядом парню оказалось лет двадцать с небольшим. Он словно бы сошел со страниц рекламного журнала «Путешествия и досуг»: загорелый голубоглазый блондин с великолепными мускулами. Аттикус обрадовался было, почувствовав, как высвобождают связанные за спиной руки, но запястье тут же обхватил браслет наручника.
– Много ли мальчиков твоего возраста могут похвастать тем, что летали на персональном самолете, да еще задаром? – осведомился шелковый женский голос.
– Я не мальчик! – выпалил Аттикус, не соображая, что он такое несет. – Ну, то есть да, хронологически определение мне подходит, но вообще-то я уже на первом курсе университета. Так что если вам нужен мальчик, вы ошиблись адресом!
Обладательница мягкого голоса встала рядом с Аттикусом. Другой браслет наручников обхватывал ее запястье.
– Дорогой первокурсничек, мы, конечно, идем под ручку, но смотри не возомни о себе!
Аттикус отдернул пальцы от ее липкой ладони. Эта девица, несомненно, была близнецом парня – только еще блондинистее и еще сногсшибательнее. Одета под пекаря, хотя рукава длиннее обычного – как раз, чтобы скрывать от посторонних глаз наручники.
– Нет, Аттикус, мы не ошиблись, – покачал головой ее брат. – Мы знаем, что ты выиграл чемпионат округа по шахматам среди пятиклассников и соревнование по правописанию, назвав по буквам слово «ренессанс». Кстати, никогда не знал, как оно все-таки пишется.
– Немедленно отпустите! Не то закричу, что меня убивают! – потребовал Аттикус.
Парень сгреб его за шиворот.
– Только пикни, шкет – я и впрямь кого-нибудь убью. А ты ж у нас умник – коэффициент интеллекта аж сто семьдесят пять. Ты не захочешь подвергать отца или брата опасности.
Аттикус боролся с подступающей паникой. Осколки сведений – дразнящие, разрозненные кусочки – жалили его, точно уколы ножом, совершенно не давали сосредоточиться.
Парень на мгновение отвернулся, бросил мимолетный взгляд на свое отражение в окне кирпичного здания неподалеку и пригладил рукой волосы.
– Последи за ним пока, Шайенн. А я пойду вперед – проверю, готов ли самолет.
Его сестра подтолкнула Аттикуса.
– Только поторопись, Каспер. И убедись, что на борту тебе хватит зеркал.
– Вас зовут Каспер и Шайенн? – выдавил Аттикус.
– Ну да, а фамилия у нас Вайоминг. Шутки не принимаются [1]. – Шайенн дернула его за руку и ускорила шаги. – Мы собирались тебя накормить, выдать парашют и обеспечить площадку для приземления. Но можно ведь про парашют и забыть.
– Ч-что вы со мной сделаете? – спросил Аттикус.
– Отвезем в надежное место. Зададим пару вопросов. В общем, смена… хранителя.
Это и называется – поворачивать нож в ране.
Аттикус всегда гордился тем, что не такой, как все. Единственный и неповторимый. Особенный. Но от одной своей особенности он бы сейчас охотно избавился.
В ушах у него до сих пор звучали предсмертные слова его матери: «Ты – Хранитель. Ты должен продолжить… традицию. Слишком многое поставлено на карту».
А он только и знал, что Хранители сражаются с Весперами. И что остался всего один-единственный Хранитель – он сам.
– Я… я ничего не знаю ни о каких Хранителях! – заявил Аттикус.
– Не волнуйся, вспомнишь, прежде чем мы с тобой закончим, – посулила Шайенн.
Коленки у Аттикуса стали ватными.
– А что, если мама умерла, так и не успев мне ничего рассказать?
– Значит, мать из нее вышла никудышная, – пожала плечами Шайенн.
Аттикус панически обшаривал взглядом аэропорт. Через несколько минут он будет на борту самолета, уносящего его из Праги. Станет заложником номер восемь. Узником тех самых Весперов, что пытались удушить газом Дэна и Эми.
А уж с Аттикусом Вайоминги расправятся и глазом не моргнув.
«Думай, Аттикус! Хоть в этом ты силен!»
Каспер орал на седого рабочего у ангара в пятидесяти ярдах от кирпичного здания. Шайенн тянула мальчика за собой, все ускоряя и ускоряя шаги.
До чего же противно! После смерти мамы Аттикус ни с кем за руку не ходил.
Мама – самая добрая, самая умная, самая хорошая.
Хранитель. Умирая, она велела ему сохранить дружбу с Дэном Кэхиллом. Мама знала, что впереди ждет немало бед.
Хранители всегда держались на стороне Кэхиллов. Мама подозревала, что рано или поздно начнется заварушка. Наверняка она многие годы готовилась к чему-нибудь в этом роде. У нее были всякие секретные документы. И еще этот чудаковатый консультант по всякой технике.
Бизер!
Имя всплыло в голове у Аттикуса само собой, огромными неоновыми буквами на расплывчатом дурманном облаке мыслей. Макс Бизер, мамин технический консультант. После смерти мамы Аттикус с Джейком нашли тонны придуманных им приспособлений и устройств. Большинство из них Макс отдал маминому секретарю, Дейву Спеминеру, но самые клевые приберег для Аттикуса. Например, радиомаячок, с которым братья Розенблюм пытались разобраться как раз вчера. Ни тот, ни другой толком не понимали, как эта штука работает. Нанотехнологии. И дизайн какой-то чудной, слишком уж крохотная игрушка.
Но попробовать-то стоит!
Остаться бы на минутку совсем одному. С брелоком для ключей.
Аттикус лихорадочно зашарил свободной рукой в кармане, но брелока там не обнаружилось. Мальчик замедлил шаг, глухо застонал и согнулся в три погибели.
Шайенн свирепо повернулась к нему.
– Это еще что?
– Ничего. Все в порядке. Правда-правда. – Для вящей убедительности Аттикус снова скорчился. – Просто эти пирожные в грузовике… и укачало еще. Наложилось одно на другое. Но со мной все в п-п-порядке.
– Только этого не хватало! – Шайенн остановилась.
– То есть это как – самолет не готов? – прогремел из ангара голос Каспера. – Эй ты, старикан! Что за шутки? Мы уже заплатили!
Шайенн возвела глаза к небу.
– Никогда так не разговаривай со старшими, когда вырастешь… то есть, если вырастешь. – Она покосилась на обшарпанную дверь мужского туалета. – Ты ведь не придуриваешься?
