Галина Гордиенко
Между двумя мирами
— Наконец-то можно почитать! — Даша сбросила на пол ранец, запихнула его поглубже под стол — с глаз долой — и потянулась за книжкой.
Новенькая, в твердой обложке, она так вкусно пахла типографией, что Даша зажмурилась от удовольствия. Провела ладонью по глянцевой поверхности и невольно улыбнулась — подарок старшего брата ко дню рождения! Только вчера он вручил ее Даше с уверениями, что вещица просто мировая. Правда, тут же прошелся по поводу Дашиных одиннадцати годков как явно недостаточных для такого серьезного чтива, но тут уж ничего не поделаешь, Даша даже не обиделась: чтобы ее драгоценнейший братец смолчал там, где можно съязвить? Да никогда!
А книге Даша обрадовалась по настоящему. Она оказалась единственным подарком ко дню рождения, не считая куртки, купленной мамой неделю назад. Куртка была яркая, легкая, как раз такая, о какой девочка давно мечтала, но…
Разве необходимую вещь можно считать настоящим подарком? Старая-то зимняя куртка на Даше практически не сходилась. Еще бы. Три года относила. День в день.
Так что Даша уютно устроилась в старом, обшарпанном, но любимом кресле и открыла книгу.
— Ага — Гарри Гаррисон. «Крыса из нержавеющей стали». Естественно, фантастика! Толян в последнее время только ее и читает.
Впрочем, Дашу фантастика вполне устраивала — хоть отвлечься можно. Толян называл ее сказками для взрослых, и младшая сестра не спорила. В самом деле, какая разница — баба Яга со змеем Горынычем или современное фэнтази, где полно ведьм, драконов, хоббитов и других странных существ?
Жаль, почитать сегодня девочке не удалось. Она вдруг услышала из кухни звон разбитой посуды и протяжный стон матери. А через пару секунд увидела ее искаженное от боли и гнева лицо.
На Дашин испуганный вопрос, что случилось, мама только головой помотала и непонятно прошептала:
— Достала все-таки, старая ведьма…
И больше ни граммульки в этот вечер Даша из мамы не вытянула, как ни старалась.
***
Зато на следующий день Даша в школу не пошла. И это здорово! Если честно, ничего особо интересного девочка от уроков не ждала.
Вместо школы с самого раннего утра тряслась Даша в стареньком, разбитом автобусе, увозящем ее вместе с мамой и старшим братом куда-то в глубь Вологодской области в таинственную деревню Сосновку. Они ехали к какой-то неизвестной девочке маминой родственнице.
Даша толком и не поняла, кем же та им приходится. То ли бабушкой, то ли прабабушкой, то ли еще дальше. Мама отвечала на расспросы как-то невнятно. Сказала только, что теперь, когда Дашке исполнилось одиннадцать лет, она обязана показать дочку этой загадочной родственнице. Дашкина бабушка так завещала.
Немного помолчав, мама добавила, что ее и саму в таком же возрасте к этой женщине возили. А перед этим — и ее мать, и ее бабку…
Тут Толян захохотал и весело продолжил перечень:
— И прабабку! И прапрабабку! И прапрапрабабку…
Ну, и заработал от мамы легкий подзатыльник! Чтобы не лез, куда не просят, не распускал язык и не юродствовал. Потому что не до шуток.
И правда: мама вон совсем забыла про бабушкин завет. Да напомнили. А ведь Дашке одиннадцать лет только-только стукнуло. Так что, какие уж тут шутки…
Вот и смотрела теперь Даша в окно древнего автобусика, дрожащего от непомерного для него напряжения. И удивлялась ярким краскам, что так щедро использовала осень. Даже мутное, неизвестно когда мытое, — да и мытое ли вообще! — стекло не могло ни спрятать, ни притушить дивную красоту тронутых позолотой берез и пламенеющих на их фоне рябин, отягощенных гроздьями ягод.
***
Добирались трудно. Только автобус пришлось поменять дважды. Даша заметила, что чем дальше они отъезжали от города, тем хуже становились дороги и дряхлее транспорт. А потом асфальт и вовсе пропал. Его сменила разбитая проселочная дорога. Да и она становилась все уже, и лес подступал все ближе. Временами ветки деревьев даже касались стекол и мерно шуршали над головой, подметая крышу их маленького автобуса.
Хрипя, сопя и кашляя, автобусик пробирался по узкому зеленому коридору, и Даша заворожено наблюдала, как проплывали за окном огромные ели и сосны.
На чуть испуганное замечание девочки, — что они будут делать в случае встречного, тут же не разъехаться! — мама только рассмеялась.
— Какие уж тут встречные! Кроме этой жалкой тарахтелки, что ползает в деревню раза два в неделю, здесь и транспорта-то нету. А пойдут дожди, и этот автобус ходить перестанет.
И действительно. Кроме них троих — ни одного пассажира!
Приехали лишь к вечеру, когда солнце тусклым багровым шаром опускалось за лес. Впрочем, самой деревни-то и не было! Во всяком случае, в понимании Даши. Пять небольших бревенчатых домов, затерянных среди сосняка, и все. Да и они вначале показались девочке совершенно заброшенными.
Лишь позже, на звук захлебывающегося старенького двигателя показались люди. И, к Дашиному изумлению, их оказалось не так уж и мало для этого хуторка — именно так окрестила для себя девочка это крошечное поселение под нехитрым название «Сосновка».
Только одних ребятишек набежало чуть ли не с десяток. Причем самого разного возраста. А взрослых Даша насчитала человек семь. В основном, женщины. Мужчины, как потом выяснилось, были на охоте.
О приезде гостей здесь, по-видимому, знали заранее, так как удивлены не были. Дружно поздоровались и указали матери на стоящую немного в стороне избу, заросшую по самые окна диковинными цветами — золотистыми шарами. И сразу же, будто забыв о чужаках, шумно окружили водителя, принимая от него какие-то мешки, ящики и корзины.
Лишь ребятишки помладше увязались за приезжими, да и то на приличном расстоянии. Они со странным любопытством присматривались к Даше.
Даше это не понравилось. Она попыталась поговорить с забавной белоголовой девчушкой в длинной, почти до колен, вязаной голубенькой кофте, но ничего не вышло. Мелюзга вдруг прыснула во все стороны. И кто-то из них звонко крикнул Даше в спину:
— Ведьма!
Тут же всех как ветром сдуло. Даша и возмутиться не успела, только удивилась. А мама поморщилась и прибавила шагу.
«Вот так бабка-прабабка! Мамуля что-то явно напутала. Впрочем, как и всегда», — отметил про себя удивленный Толик.
Потому что женщина, вышедшая на крыльцо их встречать, напоминала бабку чуть больше, чем сам Толик деда. Она выглядела лишь немного старше их матери. А, может, и нет. Кто тех женщин разберет!
Зато косища у нее чуть ли не до колен, Толик в жизни ничего подобного не видел. В хороший кулак толщиной и черная, как смоль. Ни одного седого волоса.
Толик невольно перевел глаза на младшую сестру: у Даши тоже коса. Только светлая. И тоже довольно длинная.
Еще бы! Сколько Толик себя помнит, бедной Дашке никогда не разрешали ее подрезать. Как она ни просила. Хотя кто в наше время носит косу!
Женщина очень внимательно осмотрела их всех, улыбнулась Дашкиной настороженности и пригласила гостей в избу. Назвалась она Марией.
Толик посмотрел на окаменевшее мамино лицо и пожал плечами: «Что же так-то? Ну, привезли показать Дашку, раз обещали, что тут такого? Небольшое дело, прямо скажем…»
И первым пошел в дом за Марией.
***
После ужина, причем отменного, — пельмени с сохатиной! — Мария уложила явно уставших гостей спать, решительно отложив все разговоры на утро.
Разомлевшие после бани, пельменей и длинной тяжелой дороги, они не сопротивлялись. В сон действительно клонило. И основательно. А уж нырнув в высоченные, мягчайшие перины и укрывшись легкими пуховиками, заснули сразу же. Даже мама. Хотя, как отлично видел Толик, маму весь вечер что-то сильно тревожило, и она не сводила глаз с Дашки. Лишь заметив, что Мария уделяет девочке внимания ничуть не больше, чем остальным, она немного успокоилась. И немного поела.
«В конце концов, может, все и обойдется», — устало подумала она. Как было, например, с ней самой. Или с ее матерью. Почему же Дашке должно повезти меньше?
Стремительно проваливаясь в глубокий и вязкий сон, женщина вдруг вспомнила, что когда много лет назад мать привозила ее сюда девочкой, Мария встретила их древней старухой. Только глаза у нее были сегодняшними — пронзительными и совершенно молодыми. И так же буйно цвели у высокого крыльца золотые шары.
***
Даша проснулась как-то рывком и сразу, что было для нее, прямо скажем, удивительно. Она любила по утрам поваляться в постели, понежиться и подремать, оттягивая момент подъема до последнего. А тут вдруг — нате вам! Сна — ни в одном глазу!
Даша, искренне недоумевая, зевнула, села в постели и увидела в предрассветных сумерках стоящую в дверях Марию. Та приложила палец к губам.
