— Марта, привет! Ты там одна?
— Слушай, извини, я забыла. Да и не вышло бы сегодня: у нас тут гости и всё такое. Тебе совсем срочно их перемолоть?
— Чего? — удивился Чистюля. — А, ты про кости! Да нет, это ладно, день-другой подождёт.
— Вот и класс. Ну так а звонишь тогда зачем?
— Насчёт костей.
— Стоп. У кого-то из нас проблемы с памятью. Ты мне сейчас что…
Чистюля шумно вздохнул:
— Дай сказать, а? В общем, так: ты когда в последний раз виделась с Губатым Марком?
— Когда виделась — не помню. Говорила — часа полтора назад. А тебе-то он зачем сдался? Или решил ему сплавить свою долю?
Чистюля засмеялся нервным смехом:
— Да уж слава богу, что нет. Его взяли.
Марта встала, подошла к двери и прислушалась. В комнате было тихо, голоса — все четыре — долетали из кухни.
— Что значит «взяли», в каком смысле?
— Я пока сам толком не знаю. Выложили ролик, кто-то случайно рядом оказался, когда егеря выводили его из «барсука». Уже с наручниками. В комментах пишут, что обвиняют в незаконной добыче и перепродаже драконьих костей.
— …
— Эй, чего молчишь?
— Я не молчу, — медленно сказала Марта. — Я думаю. Он мне звонил, понимаешь? Вот на этот самый мобильный.
— И не в первый раз?
— Не в первый.
Чистюля присвистнул.
— Соображай тогда, и быстро. На фига ты ему была нужна. Один бы раз — ну, ошибся номером. А так… Может, скажешь, когда будут спрашивать, что клинья к тебе подбивал?
— Иди ты!
— А не зря Стефан-Николай говорит, что у тебя заниженная самооценка. Хотя, конечно, с другой-то стороны…
Марта неожиданно для самой себя засмеялась:
— Ну ты и трепло!
— Трепло там или нет, а насчёт клиньев идея годная. Если надо, мы подтвердим. Думай, в общем. И про наш запас… его бы перепрятать, наверное.
Тут Марта вспомнила про услышанное за столом. Чистюля выслушал её, настороженно сопя в трубку, но перебивать не рискнул.
— Посоветуемся, — сказал. — Раньше воскресенья всё равно ведь никак не выберешься.
Марта прикинула: теперь-то она Губатому завтра вряд ли понадобится. А на то, что у него там наклёвывалось, рассчитывать не приходится.
— Почему же, — возразила. — Очень даже могу. В школе обсудим.
Весь вечер она ждала, что ей позвонят или даже возьмут и явятся за ней в дом. Делала уроки, а вполуха прислушивалась к разговорам в кухне и к тому, что творилось во дворе. Пару раз, когда подъезжали машины, когда хлопали дверцы, — не выдерживала, выглядывала в окно.
Но егеря не ехали, а гости разговаривали с Элизой слишком тихо, словно нарочно. И задачки, что самое гадское, категорически в таких условиях не решались.
В конце концов все разошлись. Дядя с тётей поспешили на электричку, чтобы к ночи быть в Истомле, Гиппель взялся их проводить. Отец помог мачехе убрать со стола и снова лёг в гостиной. Марта слышала, как скрипит под ним диван.
Она тоже легла, но не могла заснуть.
Поэтому слышала, как он встал. Постоял, вздохнул, словно на что-то решаясь.
Скрипнула дверь спальни, аккуратно закрылась.
Марта лежала в темноте, делала вид, что пытается заснуть и совершенно не вслушивается в тишину. Не различает едва слышные голоса — мужской и женский. Скрип пружин. Удивлённый, сдавленный вскрик.
Утром, когда она шла, полусонная, шаркая тапками, на кухню, отец был всё там же — на диване. Уже не спал, просто лежал, уставясь в потолок. И кажется, улыбался.
Глава четвёртая. Осмотр и выводы
— Про осмотр слышала? — первым делом спросил Стефан-Николай.
Он ждал Марту во дворе: бросил сумку на лавочку и с живым естественнонаучным интересом разглядывал какого-то пёстрого то ли жука, то ли клопа.
— У Губатого дома? — уточнила Марта.
— А? Да нет, в школе. Медицинский, балда ты, осмотр. А что с Губатым?
Марта рассказала.
Стефан-Николай наконец отвлёкся от насекомого.
— Что ж ты ссылку на ролик не прислала? Так, и какой план?
Ответить Марта не успела — со стороны дворов примчался Чистюля: волосы вздыблены, подмышками растекаются тёмные пятна, дыхание как у спаниеля-астматика.
— Губатый раскололся? — предположил Стефан-Николай.
— Типун тебе… на… фу-у-ух… на язык… — Чистюля упёрся ладонями в колени и глотал, глотал воздух, не мог наглотаться. — Марта! Ключ от гаража с собой? Тогда давай… быстро, надо уносить…
— Ноги? — вскинул бровь Стефан-Николай.
— Кости!.. — Чистюля махнул на них, мол, что с вами, дубинами, разговаривать, и двинул обратно, к гаражам.
— Ты отдышись уже и объясни нормально! — догнала его Марта. — Опаздывать к Жабе как-то не хочется, знаешь ли.
Жаба вела у них биологию — и была крайне злопамятной тёткой.
Чистюля фыркнул на это, однако ж перешёл с рыси на бодрый шаг.
— Значит, — сказал, — обстановка такая. Я вчера полночи рубился в «Космоковбоев», мы как раз ломанулись в рейд на один астероидец — и тут бац, наш ванхелсинг заявляет: «Дальше без меня, форс-мажор, сорри. И вам, — говорит, — советую, если у кого-то есть по гаражам на Трёх Царей что-нибудь такое… не очень законное — перепрячьте до обеда».
— В обед, — мрачно сказал Стефан-Николай, — это всё превратится в тыквы, ага.
Чистюля на него даже не взглянул.
— Губатый, думается мне, имён им не назвал, струсил. Он же наверняка завязан на деятелей позубастей. Которые в случае чего где угодно его достанут.
— И что угодно отгрызут.
Марта стукнула Стефана-Николая в бок.
— А гаражи тут при чём?
— А в каком-то из гаражей, именно у нас, на Трёх Царей, этот придурок устроил склад. И егеря подозревают — не в одном. Наш ванхельсинг говорит так: на обыск им ордера никто, конечно, не даст, но ЖЭК выпишет разрешение на проверку, типа, подозрение в нарушении пожарной безопасности. К обеду они вызывают хозяев и начинают проверять.
— Слушай, — не поняла Марта, — но если без ордеров — что они могут? Зашли-вышли, разве нет?
— Без ордеров — зато с огн и выми собаками!
Огнивых собак Марта вживую никогда не видела, только по телевизору. Это были громадные, с телёнка, твари — чёрные, с лемурьими глазами и клыкастыми мордами. Драконьи кости, токсичные или нейтрализованные, они чуяли лучше, чем свинья трюфели.
— Насыщенный вторник намечается, — сказал Стефан-Николай. — И каков, снова спрошу, план?
Чистюля вкратце изложил, пока Марта отпирала замок. Кости следовало немедленно унести из гаражей и перепрятать. Поскольку же у Чистюли их прятать не было никакой возможности — вот очень удачно рядом оказался Стефан-Николай.
— Как там твоя сеструха? Ты вроде говорил, пошла на поправку?
Тот посмотрел на часы:
— Пошла — а в данный момент, думается мне, уже и вошла под кров нашей благословенной школы. Куда, к слову, хотелось бы попасть и мне… ну, хотя бы к середине первого урока.
Только Стефан-Николай в таких случаях вообще являлся на урок, любой нормальный школьник переждал бы во дворе или в парке напротив. Но спорить или переубеждать толку не было, это Марта с Чистюлей уже давно усвоили.
Они спешно разобрали вавилонскую башню, загрузили трофеи в сумки — а Марте, чтобы всё утащить, пришлось поменять свою обычную школьную сумку на позапрошлогодний рюкзак, висевший здесь же, на вешалке.
Навели творческий беспорядок, заперли гараж и поспешили по маршала Нахмансона, затем свернули у парка, срезали через школьный стадион, выскользнули через дырку в заборе…
— Марта! — крикнула Ника. — Ну Марта же! А я тебе и звонить собиралась!
Дальше вдоль забора, у въезда в школьный двор, стоял приземистый автобус с табличкой «ДЕТИ». В него медленно, словно арестанты, входили одиннадцатиклассники. У квадратной его морды стояли Штоц и Жаба. Жаба пыжилась, багровела бородавками, вздымала подбородки и пучила глаза. Штоц, судя по его тону и жестам, был вежлив и непреклонен.
— Мы же чуть не уехали! — подбежала Ника. — Потом бы сами добирались, через полгорода.
— Вот ты молодец, — сказал ей Стефан-Николай. — Заботливая какая. Что бы мы без тебя делали.
Ника уже хотела ответить — достойно, остроумно и безжалостно, — однако вмешалась Марта.
— Это надолго, не знаешь?
— Да как в прошлом году, наверное. Несколько часов — и отпустят, на уроки не надо, сразу по домам. Пойдём, я тебе место заняла.
Марта оглянулась на богатырей. Иди-иди, сделал ей рукой Чистюля. Сам он явно целился сигануть в кусты, дабы избегнуть скорбной участи, но тут Штоц оборол наконец Жабу и заметил их со Стефаном-Николаем. Бежать было никак нельзя, даже Чистюля это понял. Он нацепил на лицо бодренькую улыбочку — уроков не будет, ура-ура! — и пошёл вслед за Мартой и Никой.
В автобусе было тесно, пахло бензином и потом, многие зевали, а Клаус даже и спал, упершись одним ухом, как гигантской присоской, в стекло. На Никиных местах уже сидели Артурчик с Эриком, о чём-то вполголоса перешёптывались. Ника, злая после общения со Стефаном-Николаем, рявкнула на них так, что оба, спотыкаясь, поспешили освободить сидения.
