Пол Стюарт - Громобой

— Есть, капитан! — крикнул Тем.

— Открыть трюм! — скомандовал Облачный Волк.

— Есть, капитан! — ответил Железная Челюсть откуда-то снизу. Затем из недр корабля донеслось лязганье цепей, за которым последовал гулкий грохот — бум-бум-бум!

Это был грохот бревен, которые выкатывались одно за другим из трюма. Прутик выглянул за борт. Странное зрелище: бревна летели обратно, в лес — туда, откуда пришли.

Тем временем корабль Лиги прекратил преследование и устремился вниз за упавшими бревнами: не стоило пренебрегать таким богатым подарком! Страдание Прутика было полным и безутешным — потеря пиратов оказалась приобретением Лиги!

— Разве мы не можем спуститься и сразиться с ними? — спросил он. — Я не боюсь!

Облачный Волк бросил на него уничтожающий взгляд:

— У нас нет рулевого диска. Корабль неуправляем. Мы держимся на лету только за счет летучего камня. — Он отвернулся и крикнул: — Поднять грот-шкот! Выровнять… и молиться. Молиться так, как не молились никогда прежде. Внезапный шквал — и наши потери не ограничатся одним грузом. Мы потеряем сам корабль!

Никто не произнес ни слова за то время, пока небесный корабль тащился до Нижнего Города. Это был самый медленный и напряженный перелет из всех, в которых когда-либо участвовал Прутик. Уже наступила темнота, когда вдали показались неяркие огни Санктафракса. Под ними на улицах Нижнего Города, затянутых облаками дыма, бурлила жизнь. А на корабле царило молчаливое уныние. Прутик чувствовал себя скверно. Было бы лучше, если бы небесные пираты поносили и ругали его, обзывая последними словами, — все что угодно, только не это убийственное молчание.

Вокруг сновали патрульные катера, но никто не обращал внимания на искалеченный небесный корабль, направлявшийся в док. Понятное дело, что экипажу было нечего прятать, если двери трюма висели открытыми.

Облачный Волк довел «Громобой» до его тайного причала, Железная Челюсть выкинул якорь, а Колючка спрыгнул на пирс, чтобы прикрепить тросы к швартовочным кольцам.

— Неподражаемо, Прутик! — прошипел Хитрован, проходя мимо. Прутик вздрогнул, но ничего другого и не следовало ожидать. Хитрован всегда его недолюбливал. Гораздо тяжелее было вынести взгляды остальных. С жалким видом он поплелся к сходням.

— А ты, Прутик, останься! — приказал Облачный Волк.

Прутик замер: теперь пришла очередь наказания! Он повернулся, повесив голову, и ждал. Только когда последний пират покинул корабль, Облачный Волк заговорил:

— Это ж надо дожить до такого дня, когда мой сын — мой собственный сын — чуть не уничтожил небесный корабль!

У Прутика ком стоял в горле, но он не позволил себе расплакаться.

— Прости, — прошептал он.

— Простить? Что толку в прощении? — разбушевался Облачный Волк. — Мы потеряли железный лес, рулевой диск — мы чуть не потеряли сам корабль! И я все еще могу его потерять. — Его глаза метали молнии. — Мне стыдно называть тебя сыном!

Слова наотмашь ударили Прутика.

— Стыдно называть меня сыном? — повторил он и внезапно для себя самого перешел в наступление. — Что же, для меня в этом нет ничего нового!

— Да как ты смеешь?! — Облачный Волк побагровел.

Но Прутик посмел.

— Ты никогда ни перед кем и не признавался, что я — твой сын, — продолжал он. — Значит ли это, что ты всегда меня стыдился — стыдился с того самого момента, как мы нашли друг друга? Так ведь? Скажи, и я уйду.

Облачный Волк молчал. Прутик повернулся, чтобы уйти.

— Прутик! — окликнул его отец. — Подожди! — Прутик остановился. — Повернись и посмотри на меня, мальчик, — сказал Облачный Волк.

Прутик медленно повернулся и дерзко взглянул на отца.

Тот ответил ему неожиданно теплым взглядом.

— Ты правильно сказал. Никто на борту корабля не знает, кто ты на самом деле. Но, Прутик, и в нашей команде найдутся такие, кто воспользуется любой возможностью поднять мятеж и завладеть кораблем. И если они узнают, что ты… — Облачный Волк замолчал. — Как ты дорог мне, ибо ты очень мне дорог, Прутик! Ты должен помнить об этом.

Прутик кивнул и шмыгнул носом. Комок опять подкатил к горлу.

— Если бы они узнали наш секрет, то это подвергло бы твою жизнь самой серьезной опасности.

Прутик опустил голову. Как только он мог сомневаться в чувствах отца? Теперь должно быть стыдно ему! Мальчик поднял глаза и робко улыбнулся:

— Можно мне тогда остаться?

Облачный Волк озабоченно нахмурился:

— Я именно это и имел в виду, когда сказал, что еще могу потерять «Громобой».

— Но как? — удивился Прутик. — Это же твой корабль!

Облачный Волк хмыкнул.

— Содержать небесный корабль стоит очень дорого, — объяснил он. — Во что обходится только одна борьба с жуками-древоточцами! «Громобой» в долгах по самый кончик своей прекрасной мачты. Я рассчитывал на железный лес, чтобы выплатить хотя бы часть денег, которые должен. — Капитан вздохнул. — Нет, если кто и владеет кораблем, так это Мамаша Твердопух. Ведь это она ссудила нам деньги и получает большую часть выручки от каждого рейса, — сердито добавил он. — А теперь, когда я не в состоянии расплатиться, она может преспокойно забрать то, что по праву принадлежит ей.

Прутик был потрясен:

— Но она не станет так поступать!

— О, еще как станет, — усмехнулся Облачный Волк, — Более того, она, вполне вероятно, сделает так, чтобы я нигде больше не смог получить кредит. А что такое капитан воздушных пиратов без воздушного корабля, Прутик? Ну? Я тебе отвечу — ничто!

Прутик отвернулся в полном смятении. Его отцу, когда-то лучшему Рыцарю-Академику Санктафракса, а теперь величайшему небесному пирату Края, грозит позор и бесчестье. И винить в этом надо его. Прутика. Это целиком его вина.

— Я…

— Только, пожалуйста, не извиняйся снова, — перебил его Облачный Волк. — Давай-ка пойдем и разберемся с этим делом. Будем надеяться, что сегодня у старой скряги нет очередного припадка жадности. — Шагнув к сходням, он обернулся. — И когда мы сядем разговаривать с Мамашей Твердопух, будь осторожен не только в словах, но даже и в мыслях. Разрази меня гром, если там у стен нет ушей!

Скрип-скрип — жалобно поскрипывала на ветру вывеска таверны. Прутик взглянул на нее и, как всегда, вздрогнул. На вывеске, как и следовало ожидать, художник изобразил дуб-кровосос — жуткое хищное дерево. Но изображение было даже чересчур хорошим. Лоснящаяся кора, поблескивающие на свету челюсти — всякий раз, когда Прутик смотрел на это нарисованное дерево, он ощущал вполне реальный омерзительный металлический смрад, источаемый настоящим дубом-кровососом. Ибо Прутик знал о дубах-кровососах не понаслышке. Однажды, заблудившись в Дремучих Лесах, он едва не стал жертвой одного представителя этого кровожадного семейства. Дуб-кровосос сожрал бы его живьем, если бы не жилет из шкуры ежеобраза, который ощетинился, ощутив опасность, и встал у монстра поперек глотки. Не раз Прутик задавался вопросом: и как это кому-то пришло в голову назвать таверну таким мерзким именем?

— Ты всю ночь собираешься тут стоять разинув рот? — нетерпеливо рявкнул на него Облачный Волк. — Заходи!

Когда он открыл дверь, — буф! — из помещения вырвалась волна неукротимой энергии и накрыла его. Жара, шум, свет и сногсшибательная смесь из тонких ароматов и жуткой вони. Всякий раз, отворяя эту дверь, Прутик испытывал шок, словно оказался здесь впервые.

Таверна была миниатюрной копией Нижнего Города. Тут были плоскоголовые и молотоголовые гоблины, древесные эльфы, городские гномы, черные и красные карлики, тролли и троги всех видов и размеров. Тут были члены Лиг и небесные пираты, ремесленники и бродяги, крикуны и драчуны, купцы и торговцы… Стоявшему в дверях казалось, что в Крае нет таких племен или ремесел, представителей которых нельзя встретить в чаду этого зала.

Глыботрог-привратник сразу же узнал Облачного Волка. Он доложил, что Мамаша Твердопух «где-то здесь», и махнул рукой в глубь зала. Следуя сквозь толпу по пятам за отцом, Прутик изо всех сил старался не смахнуть по пути ненароком со стола чью-нибудь кружку. Плоскоголовые славились вспыльчивостью и могли перерезать горло и за менее значительную провинность, нежели пролитый лесной эль. У Прутика, затертого и сдавленного в море потных взмыленных тел, мелькнула мысль, что в конце концов «Дуб-кровосос» — самое подходящее название для подобного заведения.

Хозяйка таверны стояла у другой двери в конце зала. Она подняла глаза на приближающегося Облачного Волка.

— Мамаша Твердопух, — приветствовал он ее, — надеюсь, вы пребываете в добром здравии и благополучии.

— Да, вашими молитвами, — последовал сдержанный ответ.