“Змееныш” подошел к беспрерывно зевающему “экстрасенсу”, пожал ему руку, и вдвоем они направились к остановке троллейбуса. Вадим Петрович, с завистью глядя им вслед, изрек в пространство:
— Ну и детишки нынче! Люди будущего. Надо же, не взяли меня ни в приемщики, пи в посредники… Лет через пять, глядишь, я им уже квартиру с женой задолжаю. А через десять, Трофимыч, они нас с тобой к стенке.
Трофимыч вдруг обиделся:
— Мне, Вадим Петрович, без разницы, чьи машины стеречь. Хоть твои, хоть ихние. А тебя, милый мой, и так к стенке поставят. Ты ворота давай починяй, контра!
— Не ерзай, Трофимыч, договоримся. Пошли в конторку… До остановки было метров двести. Хлумов вел Токарева, как больною, бережно поддерживая его за локоть. За талию тот не разрешил. Его очень беспокоило Сашино состояние, он подробно выспрашивал о количестве затраченной энергии и о времени, необходимом для восстановления. Но Токарев не знал, сколько сил он потерял, ему просто хотелось спать. Он отвечал примерно так: “Да ну, ерунда, энергии завались! Хочешь, спутник собью?”, на что Хлумов реагировал совершенно правильно: “Это нецелесообразно, спутники приносят большую пользу народному хозяйству”. В конце концов Саша перестал зевать, и Хлумов сразу успокоился.
Слушай, зачем ты с этим типом связался? — полюбопытствовал Саша.— Попросил бы папашу, он бы тебе сто таких дискеток приволок из-за границы.
Он мне уже привез, как раз сто штук. Но этого, разумеется, очень мало. Нам нужно достичь уровня в десять дискет на каждого подключенца. Просить отца больше нельзя: подумает, что я занялся спекуляцией. Вот и приходится иметь контакты с такими несерьезными партнерами…
Хлумов резко остановился:
Тихо. Мы взяты под контроль.
Какой еще контроль? — Токарев тоже остановился, удивленный.— Хлум, кажись, ты перегрелся.
Из кустов кизила вдруг выскочили четверо — перетянутые солдатскими ремнями, в одинаковых резиновых сапогах. Токарев обернулся назад с твердым желанием бежать. Но там стояли еще двое. Судя по царапинам на их лицах и сеткам с бутылками в руках, они шарили по кустам, выискивая брошенную стеклотару.
Конкуренты,— шепнул Хлумов.— Пятиклассники из триста восемнадцатой школы.
Ну что, полялякаем? — раздался хриплый басок.
Я вас слушаю, ребята. — Не-е, это мы тебя сейчас послушаем! Ну-ка говори, почему твои козлы возле нашей школы лазают? Мы тебя предупреждали, что там наша земля. Забыл, рыжий?
Хлумов парировал:
— На так называемой вашей земле мы занимались делом, когда вы только и умели, что мяч по пустырю гонять. Работать вы научились у нас.
— Заткнись, учитель,— посоветовали ему.
Он легко согласился:
— Хорошо, тогда мы пошли.
Хлумов был совершенно спокоен. Токарев посмотрел на него, потом на радостные физиономии пятиклассников и с облегчением подумал: “Наверное, это его друзья, из какого-нибудь дурацкого списка”. Кто-то из друзей попросил:
— Может, останешься, а? Мы тебе еще по морде не дали. Все разом заулыбались, включая Токарева. “Ну точно, шутят”,— решил он. Тут его и ударили. Правда, не по морде, а по затылку. Токарев обернулся, негодуя, и теперь уже получил в лицо. Перед ним были двое пятиклассников, которые перекрывали дорогу назад. Один потирал кулачок и мерзко хихикал, радуясь меткому удару, второй стоял по всем правилам боксерского искусства, вытянув левую руку вперед, правую же, согнутую в локте, держал перед прищуренным глазом и тщательно целился. Как понял Токарев, целился именно в него.
— Сопротивляйся, Саша,— по-прежнему спокойно сказал Хлумов.— Двое на тебе. Остальные четверо на мне.
“Остальные четверо” между тем аккуратно положили авоськи с бутылками, чтобы случайно не повредить, и двинулись вперед, злобно шмыгая носами.
Саша стал честно сопротивляться. Начал с того, что отпихнул кулак малолетнего боксера. Тот попал себе по закушенной сгоряча губе, зашипел от боли, втягивая воздух, и возмущенно крикнул.
— Ты что, дурак! Это нечестно!
А затем оттянул пальцами губу, пытаясь разглядеть ранку. Напарник щелкнул его по уху, и к нему вернулось мужество. Через минуту Токареву стало трудно. Пятиклассники работали слаженно: они расположились с двух сторон, и стоило Саше повернуться к одному, как другой остро атаковал его сзади. Было очень трудно…
Хлумов поступил неожиданно, если не сказать — странно. Когда его окружили с четырех сторон, он упал на карачки, выставил одну ногу и завращался, как маховик, перебирая руками по земле. Противники попадали, словно кегли, не успев даже замахнуться. После чего никто так и не встал на ноги, чтобы достойно ответить: Хлумов действовал безошибочно и очень быстро. Скорость и точность его движений были явно выше нормы. Он ловко тыкал в лоб каждого желающего подняться, и тот беспомощно опрокидывался обратно. Он сновал между врагами, как челнок ткацкого станка, и валит их, валил.. Они быстро обессилели. Наверное, из-за того, что слишком жутко дрался Хлумов. Скорее, не дрался, а функционировал. Даже Токарев и его оппоненты оглядывались на это диковинное зрелище. Наконец поверженные стали расползаться. Хлумов сразу остановился, медленно выпрямился. Затем развернулся в направлении оставшихся противников.
Пятиклассники между тем уже повалили Токарева и пытались протащить его по земле. Определив цель, Хлумов пошел, растопырив пальцы. “Мама! — раздался сдавленный возглас.— Во, машина прет!” Враги уронили трепыхающегося Сашу и бросились в кусты. Через секунду появились снова, выдирая велосипед, помчались по дорожке, разгоняя двухколесное спасательное средство. Они держались за руль с двух сторон, причем каждый в панике пытался запрыгнуть на сиденье. В итоге один оказался на раме, другой на багажнике. Токарев перевернулся на живот, затряс головой и закричал:
— Ну я сейчас вам!..
Он нашел глазами удирающий объект, сфокусировал взгляд и вмазал. Велосипед, дико скрежетнув, развалился на части. Колеса завиляли дальше, все остальное кувырнулось и ненадолго затихло. Через мгновение из кучи лома возникли две фигуры грязного цвета, в четыре руки схватили руль и снова стали разгоняться, но быстро поняли, что им не хватает колес.
Отомщенный Токарев встал на ноги. Удовлетворенно произнес:
— А хорошо получилось…
Потом оглянулся. От четырех хлумовских подопечных остались только просеки в кустах да порванная авоська, из которой высыпались бутылки. Сам же Хлумов стоял рядом.
— Извини, Саша,— виновато сказал он.— Я не сумел определить, что их агрессивность достигнет такого уровня. Возможно, информационные каналы повредились во время актива… Давай отряхну.
Достал из кармана маленькую щетку и принялся очищать токаревскую спину. Потом вытащил расческу.
Причешись, нам еще в гости ехать.
Может, у тебя и пудра есть? — Токарев, морщась, по трогал синяк на скуле.
Хлумов посоветовал:
— Ты пока его волосами прикрой. А завтра я тебе достану пудру, не беспокойся.
— Здорово ты махаешься,— уважительно признал Саша. Он все еще находился под впечатлением стычки.— Я бы тоже так хотел. Ты что, каратэ изучал?
— Каратэ по своему принципу примитивно. Я использую кибо.
— Что-то китайское, да? Брюс Ли придумал?
— Кибо — это кибернетическая оборона. Оптимальная тактика обезвреживания агрессивного человеческого фактора. Срабатывает автоматически в случае опасности. Ты, Саша, не расстраивайся: когда научишься использовать информационный канал, и у тебя будет срабатывать.
Хлумов достал капроновую сетку и пошел собирать брошенные на поле боя бутылки. А Токарев вдруг подумал, с неприязнью глядя на его согнутую спину: “Хорошо устроился! Он будет делишки свои обделывать и лапшу про каналы вешать, а мне вместо него по мордам получать каждый день…”
Хлумов положил в сетку последнюю бутылку и вернулся.
— Теперь на этой территории у нас конкурентов нет.— Он широко улыбнулся и прочувствованно добавил: — Благодаря тебе, Саша. Я бы с шестерыми не справился, тактика пока не отработана.
Токарев тоже улыбнулся. Конечно, приятно, когда хвалят. Жалко только, что Хлумов не хочет путево рассказать, где его так натаскали в киберкаратэ. Не с помощью же компьютера он разучивает приемчики?
— Саша, пошли скорее,— поторопил Хлумов. Остановка была совсем рядом. Как раз подъехал троллейбус, и…
…мы ехали долго. С троллейбуса пересели на метро, потом на автобус, потом пешком пришлось топать с полчаса. Я в этом месте города никогда не бывал. Аллеи кругом, каменные заборы, двухэтажные дома. Хлумов сказал, что это остров, причем так и называется — Каменный, и что на нем живут солидные уважаемые люди. Ну, не знаю. Во всяком случае, не за что мне уважать того мужика, на дачу которого мы заявились…
