Процесс казни был предельно прост. Двое подтаскивали к воде жертву, а третий вливал ей в рот несколько капель морской воды. Этого вполне было достаточно, чтобы навсегда заставить замолчать. Затем бездыханное тело опускалось на влажный песок. Оно бледнело, приобретало серый, мертвенный цвет и спустя несколько мгновений легкий ветерок, словно пух, сдувал с земли то, что оставалось. В ту ночь было казнено более десятка «дневных» и теперь Алму стало ясно, почему их становится все меньше день ото дня.
Затаившись за темным скалистым выступом, он пропустил убийц вперед и с волнением, и невольным трепетом обнаружил среди них и своих питомцев, что высек собственноручно в великолепные лунные ночи. Иных чувств, кроме удивления, он не испытал. Он и сам не знал, куда девались жалость и сострадание к существам, только что погибшим на его глазах. Неужели окончательно зачерствело, стало каменным его сердце, или виной всему эта лунная ночь и пригоршня кисло-сладкой водицы испитая им по дороге? Он недоумевал, как могло случиться такое? Ведь он старался привить своим детищам самое лучшее, а они оказались злыми. Неужели Зло неотделимо от Добра?
Алм побрел назад, чтобы в тиши и уединении родного дома, поразмыслить над этим.
Решение пришло внезапно. Едва забрезжил рассвет и настала пора «дневных», он с удвоенным рвением принялся за работу. «Ночные» в это время тоже не бездельничали, но в отличие от других, не высекали себе подобных, дабы не плодить врагов, а создавали могучие дома-крепости и несколько тяжеловесные, но вместе с тем и грандиозные храмы. Они ждали ночи, когда настанет их черед полнить ряды соплеменников.
Алм работал весь день и опустил резец только тогда, когда светило миновало незримую черту, разделяющую царство дня от царства ночи. Он опасался одного — навлечь на себя подозрения, а поэтому и ночью принимался изредка за работу.
Их взяли дома спустя несколько дней, вместе с Орголиной, в одну из чудных лунных ночей. Не поволокли грубо, как обычные жертвы. Их усадили на разукрашенные изящной резьбой носилки, самые красивые и рослые «ночники» бережно их подняли и понесли.
И снова забытое чувство тревоги проснулось в окаменевшем сердце Алма. Тревога не за себя, никакая вода не могла ему повредить. Тревога за Орголину, — ведь она одно из самых прекрасных и совершеннейших дневных существ! Он обожал ее и боялся потерять.
Его любимая Орголина была в ужасе. Она чувствовала, что приближается туда, где простились с жизнью сотни, а может и тысячи сородичей. Бедное, милое и прелестное создание! Она была еще прекраснее в своем невольном испуге! Руки обвили шею Алма. Она была так беззащитна, что он поклялся сделать все возможное и невозможное, чтобы ни один волос не упал с ее головы, ни единой слезинки не пролилось из этих чудных глаз. В его окаменевшем теле напрягся каждый мускул, руки с силой сжали края носилок, он готов был ломать и крушить все вокруг, убить любого, кто осмелился бы прикоснуться к ней.
Процессия приблизилась к площадке, где осуществлялись казни, и двинулась дальше. Алм почувствовал, как ослабли объятия Орголины, как потихоньку унимается ее дрожь, и у него отлегло от сердца. Еще минуту назад переполнявшая его ярость улетучилась. На смену ей пришло удивление, что все это значит, куда движется молчаливая процессия? Приходилось ждать. Тело снова сжалось в тугой комок. Вскоре долина осталась позади, Алм погрузился в пучину невеселых мыслей, силясь вспомнить ту, давно забытую прежнюю жизнь, что иногда проскальзывала в мимолетных снах. Он силился вспомнить то, что давно забыл, но мозг бездействовал, услужливая память отказывалась приоткрыть дверь в минувшее.
Тем временем процессия, шествующая в волшебном лунном свете, миновала очередной скалистый выступ и оказалась в новой, просторной и глубокой котловине, куда еще ни разу не ступала нога Алма. Тихо опустилась на песок несомая не знающими усталости статуями ноша. Алм, поглощенный бесплодными попытками вспомнить хоть что-то из своего прошлого, поначалу даже не заметил перемены, скорее почувствовал ее, ощутив трепет Орголины, с восхищением и дрожью рассматривающую что-то.
Носилки стояли в окружении молчаливых статуй у ворот великолепнейшего дворца, жилища достойного богов. Не отрываясь смотрел на него Алм, пока до него дошло, что именно о таком дворце мечтал он всю жизнь. В сердце родилась гордость за своих, может и жестоких учеников, но, несомненно, великих мастеров, за созданную им цивилизацию ваятелей. Теперь не страшно погибнуть, ведь он оставил после себя мечту каждого настоящего мастера, не менее талантливых, чем он сам учеников.
Приоткрылись двери блистательного рая, как бы приглашая войти вовнутрь. Двери бесшумно затворились за ними. Навсегда.
Вскоре огромная толпа, окружавшая дворец, стала расходиться. Алм и его милая женушка оказались в тюрьме, равной которой никогда не было и не будет. Убранство, обстановка внутри была под стать наружной части. Вдобавок ко всему, посреди великолепного резного зала бил мощный фонтан, даря прохладу и покой. Алм оказался изолирован от внешнего мира и больше не мог ничего в нем изменить, да и не было желания…
Жизнь шла своим чередом. Летели месяцы, годы. Жители планеты добрались до мудрых книг, оставшихся от прежней жизни их родоначальника, жадно впитывали в себя заключенную в них мудрость. И им уже было мало родной планеты, они рвались к звездам, к иным мирам, влекомые бесконечной жаждой познания.
Для этого нужны звездолеты, те самые, пышущие огнем «железные птицы», на одной из которых много-много лет назад прилетел сюда живой Бог, — их создатель. Нужны корабли, много кораблей, чтобы доставить их к новым мирам. Но где их взять? Вечно живой мрамор отказался им помочь, и их бесконечные эксперименты наплодили лишь гору невообразимых уродов, заселивших морские пучины. И они решили ждать, с тоской и надеждой глядя в небо, ожидая, когда им на головы свалится еще одна «железная птица».
Но однажды случилось страшное и необъяснимое: их солнце, их светило вдруг вспыхнуло, и день за днем его активность росла. Проснулись силы, дремавшие многие тысячелетия, неся смерть всему живому. Невыносимый жар все усиливался. Жители розовой планеты не в силах бороться с огненным зноем, припали к воде, жадно поглощая ее, позабыв о запретах. В течение нескольких дней планета стала мертвой и безжизненной. Вода и солнце уничтожили населявших ее существ, жгучий ветер развеял прах, не оставив и следа. Под действием высокой температуры мрамор принял присущую камню прочность, закрепив на вечные времена творения «бессмертной» цивилизации, случайно возникшей и также случайно исчезнувшей.
Лишь единственное живое существо на протяжении длительного времени не могли одолеть ни вода, ни палящий зной, ни ветер. То был Алм. Его невосприимчивость к изменениям воды спасла его от печальной участи постигшей Орголину. Но солнце сделало свое дело. Оно убило мозг, превратив его в прокаленную жаром мертвую статую. Но прежде чем стать куском обожженного мрамора, он понял ВСЕ, все, что произошло не только здесь, но и ТАМ, он вспомнил все и ужаснулся…
Фаэтон погиб в ядерном Апокалипсисе. Война, вспыхнувшая на нем, в мгновение ока разнесла планету на мириады осколков. Освободившаяся в результате взрыва энергия вырвалась в космические просторы. Фаэтонская трагедия отразилась и на Земле. В результате полученной из космоса колоссальной энергии по всей вселенной возросла солнечная и сейсмическая активность, что, в свою очередь, отправило в океанскую пучину целый мир — легендарную Атлантиду. Наступившее на планете резкое потепление ударило по коренным ее обитателям — динозаврам, они вымерли.
А заряд концентрированной энергии продолжал свой бег. Коснулся он и розовой планеты, ее светила, разбудил дремавшие многие тысячелетия силы, погубившие в конечном счете удивительный мир.
Трагедия Фаэтона стала и трагедией Земной Атлантиды и далекой розовой планеты, названной Орголиной спустя многие миллионы лет капитаном корабля, открывшим эту планету. В честь своей возлюбленной, оставшейся на Земле…
Прошли века. На Земле появился росток разума, он рос и мужал, решал свои проблемы. Потом он шагнул в космос, а затем и завоевал его. Здесь он и столкнулся с удивительным феноменом трех таких разных и таких похожих миров. Речь идет о все том же Фаэтоне, обломки которого блуждают в Солнечной системе, о покоящейся в океанской пучине Атлантиде и планете Орголина с ее прекрасными, розового мрамора горами и хрустальной чистоты водой. Великолепнейшие дворцы и храмы были удивительно схожи, что красноречиво говорит об их идентичном происхождении. Статуи, во множестве своем находящиеся в руинах Фаэтона и Атлантиды, дают четкое представление о внешнем облике тех, кто жил миллионы лет назад, тех, кто ушел в никуда. Но самой удивительной и непревзойденной оказалась Орголинская статуя, — идеальное подобие человека, единственное изваяние среди великолепных храмов и дворцов и полное отсутствие следов существования на планете цивилизации. Даже по прошествии стольких лет, статуя словно живая. Кажется, пройдет всего лишь миг и она раскроет уста, поведав миру об ужасной трагедии, свидетелем которой она стала, о той участи, что постигла некогда цветущие, а ныне исчезнувшие миры…
