Ознакомительная версия.
Игорь с облегчением отложил письмо и решил, что закончит его в следующий раз.
На строительство Игорь попал куда раньше, чем надеялся. В школе проходила дезинфекция, и уроков не было. Игорь еще с вечера сказал отцу:
– Ты обещал как-нибудь взять меня с собой на работу.
– А что, ты свободен завтра?
– Да, уроков не будет.
– Понимаешь, у меня с утра совещание. Не знаю, как быть.
Игорь не успел даже расстроиться, как Володя Зеленко предложил:
– Пускай со мной поедет. Мне завтра все равно надо быть на площадке.
– А я за ним присмотрю, – сказал Шурыкин, который играл в это время с отцом в шахматы. – Пусть пожарится на нашем солнышке.
– Что я, солнца бирманского, что ли, не видал? – спросил Игорь.
– Видать-то видал, да на строительстве оно особенное... Ваш ход.
– Получишь еще солнечный удар, – заволновалась мама.
– Я возьму пробковый шлем у Володи. Он обещал, – сказал Игорь.
– Ничего с парнем не случится, – заметил Шурыкин. – Я, кажется, проигрываю ладью.
Он был очень серьезным человеком, этот Шурыкин. Игорь его немного побаивался, а мама безусловно доверяла ему в вопросах гигиены и медицины. У Шурыкина была медицинская энциклопедия и еще справочник по тропическим болезням. А когда кто-нибудь покупал фрукты, Шурыкин сам обливал их марганцовкой, потому что лучше всех знал «консистенцию».
Игорь прошел в комнату к Зеленке и взял пробковый шлем, чтобы Володя нечаянно не передумал.
Поехали на «газике» вместе с Мишей. Миша всю дорогу пел песню про то, что провожают пароходы совсем не так, как поезда. Правда, он знал очень мало слов и мотив у него получался каким-то бирманским, но зато Миша был уверен, что всем доставляет большое удовольствие.
Ехали по улице Кокайн, мимо индийского храма, текстильной фабрики, мимо буддийских монастырей, маленьких гаражей и кузниц, из которых доносились перестук молотков и лязганье. У бирманской школы остановился автобус, и из него высыпали гурьбой ребятишки в одинаковых синих юбках и белых рубашках.
И тут дома кончились, и вдоль дороги потянулся обширный, изрытый машинами пустырь. С краю пустыря виднелось несколько бараков, обшитых тростниковыми матами. У бараков стояли машины. Игорь уже знал некоторые из них. Вот бежевая «Волга» начальника строительства Агаханова, Игорь знаком с его шофером Витей, хорошим парнем, который дальше всех ныряет в посольском бассейне. Вот стоит «Победа» на высокой подвеске. На ней приезжают инженеры из управления. Вот новенький «Москвич» – это, наверно, торгпред приехал. Вот еще «газик» – на нем ездит Паплиян, который заведует снабжением. «До чего быстро ко всему привыкаешь! – решил Игорь. – Двух месяцев не живу, а уже свой человек».
Игорь прошел за Володей и Шурыкиным в барак.
В большой прохладной комнате, где собирались советские специалисты перед тем, как выйти на площадку, было людно. Многих Игорь знал.
– Династия строителей? – спросил кто-то.
– Пора начинать, пора, – сказал Паплиян. – Мальчик должен помогать отцу.
– Идем со мной, – сказал Шурыкин, – мне экскаватор из портиса привезли. Пускать будем.
Шурыкин думал, что если будет приставлять к словам иностранные окончания, то его бирманцы лучше поймут. Поэтому он и говорил: экскаваторис, портис, бульдозерис и так далее.
– Хочешь, чтоб переводчик у тебя был? – спросил Паплиян. – Мы знаем, что мальчик говорит на английском языке, и мы знаем, что переводчиков не хватает, а Зеленко опять уйдет по своим делам. Я думаю, мальчику будет интереснее пойти со мной на базисный склад.
– И заодно поговорить со снабженцами по-английски?
– Я плохо говорю по-английски. – Игорь замер от гордости и страха.
– Да мы шутим, – сказал Шурыкин. – Надень шлем. Не велик?
– В самый раз. – Игорь надел шлем так, чтобы уши отогнулись и не давали шлему упасть на глаза, и пошел на площадку с Шурыкиным.
Площадка была похожа на маленькую пустыню. Бульдозеры сровняли землю, срезали траву, и теперь прожорливые экскаваторы рыли канавы, а вокруг них разгуливали смерчики. Смерчи поднимали к раскаленному небу пыль, обрывки газет и высохшие банановые листья. Игорь не обращал на пыль и жару никакого внимания. Он смотрел на машины, на геодезистов, пытающихся разглядеть в пыли свои рейки, на буйволов, которые непонятно почему оказались на площадке и медленно шли, не глядя на бульдозеры и самосвалы.
– Там, за площадкой, у них пруд. Привыкли в нем купаться, – сказал Шурыкин.
Новый экскаватор стоял у небольшого, еще не срытого холма. Рядом с ним росла куща бамбука, и в тени ее, почти прозрачной, сидели два бирманца. Один из них, в замасленном комбинезоне, протирал ветошью подшипник, а другой читал газету.
– Гуд морнинг, – сказал Шурыкин, потом вспомнил и добавил: – Ней каундела?
– Каунде, каумбари, – сказали бирманцы.
– Это я по-бирмански выучил приветствие, – сказал Шурыкин. – Сейчас Зеленко придет, обещал. Мне кое-что объяснить им нужно. А пока знакомься.
Молодой бирманец, который читал газету, оказался механиком, и звали его Маун У. Второго, экскаваторщика, Ко Эй.
– Сынишка это нашего прораба, Исаева. Ну, прорабис, понимаешь? Вот елки-палки. Игорек, ты ему сам объясни, мол, отец мой прорабис, а я его сын и обучаюсь в неполной средней школе.
– Мой отец здесь работает, – сказал Игорь по-английски.
В рыжем мареве возникла фигура Зеленки. Он был единственным из строителей, кто не менял цвета от пыли, потому что сам был рыжим. Только теперь его волосы и лицо стали одного цвета. Зеленко с Шурыкиным и бирманцами отошли к машине, а Игорь снял пробковый шлем и вытер пот. «Надо учить бирманский. Сегодня же начну. И иногда буду работать переводчиком. И еще надо будет практиковаться в английском языке. С Джонни, что ли, познакомиться поближе? Для практики».
Игорь подошел к экскаватору. Тот был такой голубой и новенький, что пыль на него не смела садиться и кружилась вокруг.
Игорь щелкнул по блестящей гусенице. Интересно, пойдет машина или нет? Наверно, пойдет. Шурыкин очень опытный механик и знает все марки машин. Он и в Болгарии работал, и на Куйбышевской ГЭС. А еще раньше – в Магнитогорске.
– Скажи ему, – кричал Шурыкин, чтобы перекрыть шум мотора, – скажи ему, что это – скорость! Скорость. Переведешь?
Зеленко лез в кабину и объяснял экскаваторщику, какой рычаг для чего. Игорь подошел к ковшу, лежавшему на земле, и подумал, что в нем отлично можно ездить. Он даже присел на острые зубья, но в это время Шурыкин закричал на него страшным голосом:
– Какой из тебя строитель? Жить надоело?
– Отойди в тень, – сказал Зеленко. – Я сейчас освобожусь и покажу тебе, где будет главный корпус.
Игорь отошел на несколько шагов. Шурыкину и Зеленке, наверно, стыдно за него перед бирманцами. Но в тень отходить не хотелось – интересно было посмотреть, как машина поднимет ковш, возьмет первый в своей жизни кубометр земли.
Маун У соскочил с гусеницы и побежал к бамбукам. Видно, ему что-то там понадобилось. Он улыбнулся на ходу Игорю, нагнулся, поднял с земли кусок ветоши, сделал шаг обратно и вдруг как-то странно подпрыгнул и крикнул:
– Мья зей!
И хоть крикнул Маун У негромко, Игорь понял, что случилось что-то необычное и даже страшное. Молодой бирманец медленно оседал на землю, охватив руками ногу за щиколотку. И Игорь увидел, как совсем рядом с Маун У медленно ползет к кустам небольшая зеленая змея.
Игорь подхватил с земли камень и бросил в змею. Он бы ударил ее палкой, но палки не было. Камень попал змее в голову, но она не умерла от этого, а только свернулась в кольцо и тут же развернулась во всю длину. Змея, видно, была ранена или оглушена, и Игорь обернулся к экскаватору и крикнул:
– Палку сюда! Палку!
Он совсем не думал в этот момент, что укус змеи может быть опасен для Маун У. Игорь еще не привык к тому, что бирманские змеи очень ядовиты. Сейчас его занимала только одна мысль: как можно скорее убить зеленую змею.
Люди у экскаватора услышали. Зеленко прибежал, сжимая железный прут, и в два удара добил змею, а Шурыкин с экскаваторщиком наклонились над Маун У.
Экскаваторщик что-то говорил, и Зеленко переводил почти автоматически:
– Змея очень плохая. Маун У умрет. Это мья зей, зеленая змея. Маун У сейчас умрет.
Шурыкин сказал:
– Без чепухи, товарищи! Что, змей не видали, что ли? Надо ранку разрезать.
– Высосать, – добавил Игорь. – И еще прижечь и жгутом перевязать.
Шурыкин копался в карманах, искал нож, а Игорь уже быстро вытаскивал из штанов ремень, чтобы перетянуть ногу.
– Да подождите, – сказал вдруг Зеленко. – Все это чепуха. В Пастеровский институт надо ехать, и быстрее.
Ранка была на щиколотке – две точки и немного крови. Даже удивительно было, что Маун У так стонет.
– Нож уберите, – говорил Володя. – Яд распространяется в человеческом организме в две секунды. От разрезов и перевязок только хуже будет. Я наверняка это знаю.
Ознакомительная версия.
