— Скорее всего колыбель расположена где-то в самом низу долины. Где-то… где-то у Виноградников.
Последовало мертвое молчание.
Наконец Коготок произнесла:
— К Виноградникам не подобраться. Лучше сразу задушить себя, чем идти туда.
— Но не зубастикам, — возразила королева Афина. — Вы их туда загнали без зазрения совести.
— У зубастиков в распоряжении было все Подземье, — мрачно сказал Пролаза.
— Да? А какой реально выбор у них был? Мертвые земли? Или, может, Огненные точки? — вмешалась Соловет.
— Уж кому говорить, Соловет, а тебе бы помолчать — в данных-то обстоятельствах, — заметила Коготок.
— Прошу вас! — Викус постарался прекратить перебранку. — Не забывайте — на кону наши жизни. Итак, это растение, Нивива, — оно произрастает только там?
— Были попытки пересадить его на поля Регалии, но там оно сразу погибает. У нас нет другого выхода: нужно принести образцы растения с Виноградников и сделать из него вытяжку.
— Вы хотите, чтобы мы отправились на Виноградники и помогли вам искать лекарство, но где гарантии, что мы его тоже получим? — спросила Коготок. — Мы, крысы, голодаем! По вашей вине! Чума выкашивает нас словно косой, по туннелям словно огонь прошел. А сегодня вы обсыпали нас этой желтой пудрой, которая якобы убивает блох, а на самом деле их, по-моему, только больше стало! Где гарантии, что вы нас не предадите?
— Но это вы на нас напали, — произнесла Соловет, и в голосе ее звучал металл. — А теперь скулите, хотя это вполне справедливое наказание.
— Ах, мы скулим? — прорычала Коготок.
Они с Пролазой изготовились к атаке, и Соловет положила ладонь на рукоять меча.
Грегор не понимал, что происходит, но готов был поклясться, что ничего хорошего.
Живоглот встал между кипевшими от злости крысами и Соловет.
— Попридержи коней, Соловет, — сказал он спокойно. — Вспомни, что чувствуешь ты, когда твои собственные щенки кричат от голода и когда чума выжигает их сердца. Ведь и сейчас твой внук лежит там, в палате со стеклянной стеной.
— А что насчет моей внучки, Люксы? Где лежит она, Живоглот? Где?! — крикнула Соловет.
— Я не знаю. Но у нас лишь два варианта, Соловет: либо ты успокоишься и продолжишь беседу, либо пойдешь домой и велишь своим людям готовиться к смерти, — ответил Живоглот. — Мы сейчас как никогда нужны друг другу, Соловет.
Грегор так и не узнал, что ответила на это Соловет. Потому что в этот момент стражи начали трубить в рог, предупреждая об опасности, которая приближалась со стороны туннелей. Туда стремительно направились летучие мыши.
— А чего они трубят? — удивился Живоглот. — Никто из крыс не вторгался в Регалию.
— Случилось что-то ужасное, — сказала Соловет. — Иначе они не стали бы подавать такой сигнал.
— Но кто мог напасть на Регалию сейчас? — недоумевал Викус.
Ответ на этот вопрос пришел из туннеля. Это была летучая мышь с ярко-оранжевой шкуркой — Грегор никогда не видел такую прежде.
С этой летучей мышью что-то было не так: крылья ее беспорядочно били по воздуху, а траектория полета была весьма причудливой. Иногда мышь даже закручивалась вокруг своей оси.
— Это Икарус! Но что с ним?! — произнесла Найк.
Когда Икарус снизился и пролетал у них над головами, Грегор вдруг заметил у него фиолетовый бубон, сочившийся кровью и гноем. А еще он увидел покрытый белым налетом язык, свисавший изо рта, и безумный, лишенный всякого выражения, блуждающий взгляд.
— Это чума! — закричал Грегор. — Он болен чумой!
Икарус перекувырнулся в воздухе, крылья его затрепетали, и он окончательно потерял контроль над своим телом. Общий крик ужаса и тревоги раздался, когда летучая мышь стремительно обрушилась прямо на поле, туда, где собрались делегации подземных.
Икарус упал с такой высоты и с такой скоростью, что слышно было хруст, с которым переломались его кости. Он умер мгновенно. Ни малейшего движения — только кровь и гной из фиолетовых бубонов.
— Не трогайте его! — предупредила Нивива. — И не подходите близко!
Это было излишне — все и так инстинктивно отпрянули от распластанного на земле тела.
Грегор, не удержавшись, отошел в сторонку и опустился на мох — ноги не держали его. Две летучие мыши стремительно взмыли в воздух и там нечаянно столкнулись.
И только мама, стоявшая в нескольких шагах от того места, куда рухнул несчастный Икарус, не шелохнулась. Она обхватила Босоножку и словно вросла в землю. Придя в себя, Грегор вскочил и подбежал к ней.
— Сжечь тело! — приказала Соловет.
— Нет! — взревел Живоглот, когда трое солдат потянулись факелами к трупу. — Нет! — Он скрежетал зубами от злости. — Убирайтесь отсюда! Все! Бегите! — кричал он.
Но его не послушали. И когда огонь охватил тело Икаруса, Грегор понял, что имел в виду Живоглот.
Пламя едва дотронулось до шерстки летучей мыши — и тут словно волна маленьких черных искорок хлынула прочь с мертвого тела.
— Блохи! — закричал Викус. — Бегите!
Грегор сграбастал Босоножку в охапку, схватил за руку маму и почти силком затащил ее на спину ближайшей летучей мыши — это оказалась Афина. Возможно, так запросто вскочить на спину королеве было нарушением этикета, но сейчас времени на политес не оставалось.
Взлетев, Грегор увидел, как крысы и тараканы прячутся в туннели, ведущие в Подземье. А люди попрыгали на летучих мышей и тоже взмыли в воздух.
— В королевскую ложу! — командовал Викус. — В город никого не пускать!
Королева Афина летела к скамьям в самом верхнем ряду, отгороженным от остальных. Грегору они напомнили места для почетных и богатых зрителей на стадионе «Янки».
Должно быть, отсюда смотрела спортивные соревнования королевская семья.
Едва они приземлились, Нивива развела их в разные стороны.
— Соблюдайте как можно большую дистанцию меж собой, — велела она.
Грегор отошел подальше от мамы и королевы Афины, но не выпустил Босоножку: она бы тут же начала бегать по всей ложе, к тому же ложа находилась на большой высоте.
Мама хотела было подойти к Грегору с Босоножкой, но Нивива вернула ее на место:
— Нет! Между вами должно быть свободное пространство!
Доктор открыла свой чемоданчик и достала из него что-то вроде флакончика с духами — из таких опрыскивают входящих в магазин покупателей во время рекламных акций. Она прикрыла глаза, направила флакончик раструбом на себя и нажала на грушу. Облачко желтой пудры вырвалось из распылителя и осело на ее коже и одежде. Эта было то же вещество, которое с таким остервенением пытались выскрести из своих шкур крысы.
Пудра от блох.
Нивива быстро передвигалась от одного к другому, по очереди всех опрыскивая.
— Втирайте вещество в кожу, волосы. Постарайтесь захватить все доступные вам открытые участки тела, не пропускайте ничего, — инструктировала она.
Когда подошла очередь Грегора, он закрыл ладонями глаза Босоножке, а малышка подняла свои ладошки кверху. Грегор чувствовал, как пудра окутывает его кожу — у нее был острый, горьковатый запах.
Нивива направилась к маме, а Босоножка вывернулась из его рук и посмотрела на него с интересом.
— Ты золтый! — сообщила она.
— Ага. И ты тоже, — ответил Грегор, втирая пудру ей в волосики. — А какая буква первая в слове «желтый»?
— З! — сказала Босоножка. — З — золтый.
— А еще что с этой буквы начинается? — Грегор хотел отвлечь ее внимание, а сам в это время втирал ей пудру в кожу головы.
— Исё зук! И зыраф! И заба! И зако, — перечисляла Босоножка.
Она никогда в жизни не видела ни жирафа, ни этого загадочного жако — разве что на картинке в детской энциклопедии. И Грегор не видел. И вообще, наверное, мало кто знал бы про этого попугая жако, если бы на букву «ж» были другие животные…
В считанные минуты шесть летучих мышей и шесть человек были обработаны желтым порошком.
— Думаю, это должно нас на некоторое время уберечь, — с удовлетворением констатировала Нивива.
Теперь все сгрудились в центре ложи. Внизу, на поле, обуглившееся тело летучей мыши лежало в луже воды, огонь уже был потушен.
— Мышка заболела. Мышке нузно сок, — грустно сказала Босоножка.
Когда она заболевала — мама прежде всего наливала ей стакан сока.
— Она спит. Ей дадут сока, когда она проснется, — ответил Грегор.
Он всегда чувствовал себя беспомощным, когда нужно было говорить с Босоножкой о смерти.
— Яблосьный сок.
Босоножка присела на корточки и пальчиком стала рисовать узоры на желтой пудре, ровным слоем устилавшей теперь каменный пол ложи.
— Нужно обработать ядом все поле, — приказала Соловет одному из гвардейцев, которые парили неподалеку на своих летучих мышах. — Хотя подождите! — Она повернулась к Нививе: — Этого достаточно, Нивива?
