— Это гусля, — поспешил с ответом Дум, — она издает приятные звуки. Мы слушаем их, когда грустим по дому.
— Я думал, ею отпиливают головы, — проговорил вождь, все еще рассматривая лук. — Ну-ка дай нам послушать приятные, как ты говоришь, звуки.
— Гуслю сперва нужно настроить — разреши, я присяду.
Дум уселся на камень, вытащил из дорожной сумки запас сухожилий и туго натянул на дугу целых три, не забывая, что они должны быть разной толщины. Все следили за ним, не пропуская ни одного движения.
Дум никогда не играл на гусле, поэтому он сначала попробовал струны, чуть трогая их, подтянул одну, а другую ослабил… И вот сильно провел пальцами по всем трем и поднял руку, отпуская звуки на волю.
Услышав их, люди чужого племени примолкли и застыли точно так же, как внуки Горы, когда они услышали гуслю впервые.
Концерт Дума продолжался недолго — он ведь играл в первый раз, но публика (Первая Публика На Первом Концерте Щипковых Инструментов) осталась очень и очень довольна. Свое удовольствие она выразила однако не хлопанием ладонями по коленям или животу, а иначе — такое путешественники, повидавшие уже немало, встретили впервые. Только Дум кончил играть, только перестали дрожать струны, как все, кто его окружал, дружно сунули руки в мешочки, висящие у каждого на поясе, достали оттуда по щепотке зеленого порошка, сунули щепотку в нос и принялись одобрительно чихать.
А вождь заправил свой вместительный нос целой горстью зеленого порошка. Готовясь чихнуть, он упер руки в бока, поднял могучие плечи, сморщился, засипел, зашипел, побагровел, стал надуваться, надуваться, расти — племя зачарованно следило за ним, — вот уже посинел, волосы его встали дыбом… и вдруг ахнул так оглушительно и страшно, что покатились кубарем в разные стороны ребятишки, собравшиеся у его ног, поднялась пыль, толпу отшатнуло, а две женщины упали в обморок.
— Вот что значит чихнуть по-настоящему! — сказал вождь, отдышавшись. — Но так чихать в нашем племени могу только я и то не всегда. Этот замечательный чох перешел ко мне, Чихан-Чихану, от моих предков, вождей. Поговаривают, что один из них убивал своим чохом медведя. У того отнимались ноги. А еще он обрушивал пещеры — поэтому всегда выходил чихать под открытое небо. Но и там он остерегался, что когда-нибудь осыплет на себя звезды или расколет в конце концов Солнце.
Толпа кивала в подтверждение его слов.
— Эту гуслю, как ты ее называешь, мы оставляем себе, — распорядился вождь, — она нам понравилась. Ты должен научить нас играть на ней. Вы сделаете себе другую. А теперь скажите, кто вы такие и как оказались рядом с нашими пещерами?
Дум ответил то же самое, что говорил предыдущим спрашивающим: они идут издалека, ищут Край Земли, до которого, сказали им, рукой подать, вот они и попали в это ущелье.
— А зачем вам Край Земли? — озадачился вождь. — Я слышал, конечно, о нем, но не знал, что он кому-то может понадобиться. Край он и есть Край. За ним Пустота, а от Пустоты нужно держаться подальше.
Дум хотел было ответить, но мы так и не узнаем, что он придумал на этот раз, потому что Чихан-Чихан снова заговорил. Здоровяк, кажется, привык сам отвечать на вопросы, которые сам же и задавал.
— От Пустоты, — повторил он, не дав Думу открыть рот, — нужно держаться подальше. Но раз вы стремитесь к Пустоте, значит, вами движет Глупость. Знаете, что нужно делать, чтобы поумнеть? То же, что и мы! Что именно? Чихать! И как можно чаще! Если б вы вовремя хорошенько почихали, вы отказались бы от своего дурацкого путешествия.
Вождь в доказательство пользы чихания насыпал на огромную ладонь горку порошка из мешочка на поясе, с шумом потянул носом, горка исчезла, он снова сморщился и чихнул, но уже не так страшно. Только подкосились ноги у какого-то старикашки.
— Ты как будто хочешь спросить у меня, — снова обратился он к Думу, — почему именно чох? Это долгая история. Мне ее рассказывать некогда, поэтому пойдемте к шаману. Долгие истории — это по его части. Уж он вам просветит мозги.
РАССКАЗ ВОЖДЯ О ВЕЛИКОМ ЧИХАЛЕ И О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЧИХАСТИКОВ
— Наш шаман, — продолжал Вождь, — живет в полной темноте, но говорит, что ему там светлее, чем любому другому при ясном солнце. В свое время он только и делал, что чихал день и ночь — и вот результат. Идемте, идемте!
Здоровяк поднялся с камня и, переваливаясь, пошагал в сторону отдаленной пещеры, а гости двинулись за ним.
— Надо вам, пришельцам, знать, — повествовал он по дороге, — что наше Ущелье самое глубокое на земле. Нет ни одного, похожего на него. Все остальные — просто трещинки, царапинки, о них не стоит и говорить. А Дух нашего Ущелья, Чихала, — самый великий их всех духов, все прочие по сравнению с ним так же ничтожны, как тараканы, муравьи и прочие козявки, летающие и ползающие, рядом, к примеру, с медведем.
— Когда Чихала чихает, — пугал вождь гостей, — землю сотрясает Гром, блещут молнии, там и сям поражая неведомых нам, но уж ему-то видных негодников. Когда Чихале не спится и он ворочается, начинаются землетрясения. Когда он вздохнет, по земле проносится ветер или ураган…
Тут Чихан покосился на чужеземцев — те слушали внимательно.
— А чем мы, чихастики, отличаемся от других людей? Тем, что умнее их! Все думают, что чихание это признак простуды, а мы знаем, что чох дарован нам для процветания.
Послушайте, чужеземцы, что дает понимающим людям — а это мы! — простой как будто бы чох.
От чихания светлеют головы — это раз.
Подолгу чихая, мы избавляемся от многих болезней — мы их вычихиваем одну за другой. Это два.
Ища траву, которая вызывает чох, мы изучили полезные и вредные свойства остальных трав — это три.
Чихая, мы научились считать — это четыре.
А научившись считать, мы стали — заметьте это, чужеземцы! — стали реже вызывать врагов на бой: мы их сначала перечтем и, если их больше, заключим с ними мир. А если их меньше, нам ничего не остается, как… ну, вы сами понимаете… Это пять.
Живя же с соседями мирно, мы обмениваемся с ними товарами и мыслями — и все это происходит благодаря тому же чиханию, разве не так? Шесть.
И наконец, благодаря нашему непрестанному чиханию наше божество, Чихала, узнает нас — мало ли кто может вдруг чихнуть раз или два! — и чем-нибудь да вознаграждает. Вот вам семь польз от чихания!
То, что я вам сейчас рассказал, — продолжал вождь, — всего-навсего начало. О нас можно рассказывать бесконечно. Но остальное известно лишь нашему шаману. Да, да, только он знает ВСЕ! Скоро вы его увидите. К тому же узрите, как выглядит наше божество. У-у, какое оно! — не сдержал он своего восхищения и сделал круг огромными руками.
Шаман живет, — продолжал уже спокойнее вождь, — в полной темноте, но говорит, что ему там светлее, чем любому другому при ясном свете. Свет, говорит он, слепит глаза и затмевает ум. Наводит на него пелену. В свое время он только и делал, что чихал, и вот результат: теперь он знает все на свете!..
Четверо остановились у входа в пещеру. Дум оглянулся: позади был свет, впереди их ждала темнота.
Здоровяк снова набил свой вместительный нос зеленым порошком и, входя в пещеру, начал громко чихать, предупреждая, верно, шамана о своем приходе.
Вход в пещеру был темный, темны были первые "коридоры", но впереди мерцал, должно быть, какой-то огонь, потому что стены пещеры становились все розовее, все светлее. Скоро Дум, Хоть-Куда и Напролом, который шел на этот раз последним, увидели пламя Костра и человека возле него, что подкладывал в огонь дрова.
Вождь остановился у Костра и показал пришельцам на стену, переменчиво освещаемую пламенем. Трое глянули на нее — и отшатнулись. Перед ними открылась высеченная в камне огромная рожа человека, приготовившегося чихнуть. Она донельзя сморщилась, рот был открыт, язык высунут, глаза выпучены, рожа, чудилось, вот-вот чихнет да так, что обрушатся своды пещеры и похоронят всех, кто в ней. По спинам путешественников побежали мурашки.
— Вот он каков, наш Чихала! — шепотом сказал здоровяк. — Чтобы поприветствовать его, нужно чихнуть семь раз — в знак благодарности за семь польз, получаемых от чихания.
Прислуживающий у Костра подал гостям глиняное блюдо с горкой едко пахнущего порошка. Все взяли по щепотке, поднесли к носу и тут же стали дружно чихать. А здоровяк повел счет:
— Раз… два… три…
Они чихнули ровно по семь раз, со страхом взглядывая на рожу Чихалы, которая гримасничала в пляшущем свете Костра, будто бы угрожая ахнуть и сама, да так, что всем живым здесь не поздоровится.
И тут они услышали какой-то странный шум. Оглянулись — к ним шел-плелся из какого-то беспросветно темного коридора длинноволосый, худой — кожа да кости — старикашка в вытертой шкуре, она свисала лохмотьями ниже колен. При движении он издавал шорох и шелест — словно в пещеру вползала хозяйка ее, змея, либо в темноте над его головой махала крыльями стая летучих мышей. Но, может быть, просто шаркали по каменному "полу" пещеры сухие старикашкины подошвы, может, он шипел, приближаясь к ним, как змея? У наших путешественников снова мурашки побежали по коже, даже рожа Чихалы не казалась уже такой страшной, как вначале.
