Джулио смущённо заулыбался и прикрыл рот ладошкой.
— Погодите, господин Джулио, — вспомнил Ослик, — а почему вы служите у кого-то секретарем? Разве вы сами не отхватили тогда несколько миллионов от «Беспроигрышной лотареи»? На такие деньги вы бы и сами могли нанять себе секретарей.
— Какие там миллионы, дорогой Ослик! Эти животные Мига и Кролл надули меня так же, как и всех остальных. Подумай, смог бы я называть тебя другом, совершив такую подлость? Я был без гроша, скитался, голодал… Пока случай не свел меня с этим кровопийцей Скарабеем. — В голосе Джулио появились страдальческие нотки.
— И вы с тех пор больше не встречали этих… двоих? Вы не пытались их разыскать?
— Мигу и Кролла? А что толку? После всей той смуты, голода и отмены денег — что с них возьмешь? Кстати, сейчас они выполняют кое-какие поручения моего хозяина… Я ещё подумаю, как с ними обойтись впоследствии. Но что же мы всё обо мне! Расскажи наконец о себе, Ослик: как ты жил это время? Как тебя занесло на эту ужасную, неблагодарную работу? Ты даже не представляешь, как приятно видеть нормального гнома после всех этих надутых индюков!
— Да чего уж тут рассказывать, — погрустнел Ослик. — Трудное было время. Когда улетели земные гномы, я, как и многие другие, взялся за выращивание гигантских растений, стал фермером. Засадил поле гигантской к-кукурузой…
Воспоминания привели Ослика в такое волнение, что он начал заикаться.
— Ладно, ладно, — похлопал его по плечу Джулио. — Про гигантские растения можешь не рассказывать.
Ослик высморкался в платочек и продолжил:
— Потом снова объявили деньги. А когда ещё их отменили, многие их просто на радостях разбрасывали. Думали, что они больше никогда не пригодятся и всё всегда будет даром. У меня дома, например, целая стена над кроватью была деньгами обклеена. Пятёрки, десятки, даже сотни попадались. И вот, когда деньги снова объявили, я обрадовался и бросился их отдирать. Куда там! Клей, как назло, очень хороший попался: дерёт вместе с обоями, бумагу насквозь пропитал. С одной стороны вроде бы деньги как деньги, а с другой не поймешь что. Под обоями ведь ещё и старые газеты оказались… Пробовал я и так и сяк, и мылом, и растворителем — ничего не берёт! И вот так, бывало, лежишь на кровати, голодный как собака, а вокруг купюры, купюры, сотни, тысячи… Говорят, после меня в этой комнате какой-то бедолага спятил. Ну а я подался в Научный городок.
При последних словах Джулио насторожился.
— Если помните, господин Джулио, — начал объяснять Ослик, — земные гномы перед отлётом оставили на поверхности Луны небольшую радиостанцию. Через неё можно было держать связь между Звёздным городком на Большой Земле и нашей давилонской обсерваторией. На первых порах я всё собирался туда съездить поговорить со своим другом Карлушей, да только дел на ферме было невпроворот. А потом в газетах написали, что станцию накрыло метеоритом и никакой связи больше нет.
Джулио кивнул, припоминая этот случай.
— Но я всё равно поехал в Научный городок. Хотел добиваться, чтобы радиостанцию во что бы то ни стало починили. Ведь земные гномы могли прилететь снова и помочь нам наладить жизнь. Сами-то мы лететь к тому времени уже не могли: приборы невесомости вышли из строя. Так что ни связи, ни полётов.
Господа учёные приняли меня хорошо, угостили морковным чаем с сухарём. Я тогда уже, по правде говоря, был готов ноги протянуть от голода. Я им говорю: надо чинить передатчик, собрать команду специалистов… Я ведь сам когда-то был неплохим электриком, работал на заводе Труппа. А те только усмехнулись. Конечно, какой там передатчик, если кругом голод и разруха.
Идти мне было некуда, и я остался при Научном городке, в Планетарии. Наладил электропроводку, вычистил планеты, смазал шарниры. Всё опять закрутилось, замигало. Изредка стали приезжать из города экскурсии. Двадцать сантиков за вход, конечно, не большие деньги…
А где я спал, господин Джулио, вы не поверите! В модели Большой Земли! Прямо под куполом! Постелил внутри матрас, кое-какое бельишко — и вот так парил каждую ночь в космическом пространстве.
Когда жизнь стала налаживаться, начали выделять деньги для Научного городка, крохи конечно. И мне опять не повезло: оклады положили только господам учёным, секретарше и дворнику. Ко мне в Планетарий тоже зашла комиссия. Посмотрели, что всё горит, все крутится, — и сказали, что электрик не нужен. Я бы ещё пожил там какое-то время и без оклада, только дворник очень вредный оказался, выжил меня в два счёта.
Я ещё долго перебивался случайными заработками, голодал, пока не устроился сюда, в «Весёлый клоун», со своим номером. Дело знакомое, я когда-то уже так зарабатывал в Сан-Комарике.
— Вот что, Ослик, — сказал Джулио, выслушав приятеля. — Ты мне рассказал сейчас очень важные вещи. Может случиться, что тебе удастся здорово заработать. Только, самое главное, ты никуда не пропадай, чтобы я мог тебя в любое время найти.
— Вообще-то, я здесь ночую, — признался Ослик. — Не хочу тратиться на жилье, пока нет постоянной работы. На кухне кой-чего помогаю, так что кормёжка идет даром. Всё, что зарабатываю, откладываю на чёрный день. Ведь когда-нибудь мой номер наскучит здешней публике…
Ослик хотел ещё что-то добавить, но в этот момент со стороны зала грохнули выстрелы, и оркестр перестал играть.
Джулио выхватил из-за пазухи револьвер и высунул голову за дверь гримёрки.
— Всем сидеть на местах, это налёт! — доносились крики из зала.
— Дело дрянь, — пробормотал Джулио. — Кажется, кто-то не поладил с Танцором.
— Идите за мной, — шёпотом позвал Ослик.
Они прошли какие-то коридорчики, винтовые лесенки под сценой и оказались в темноте, среди пыльной рухляди, за фанерным задником кулис. Кое-где в фанере были просверлены дырочки, через которые тьму иголками пронзали лучи света. Оба прильнули к дырочкам и стали наблюдать за происходящим.
Как Жмурик, Тефтель и Ханаконда совершенно бесплатно получили назад «Космические поставки», а сопровождавшие их охранники — памятные жесты от заведения (тоже совершенно бесплатно)
Джулио ошибался: вооружённый налёт был совершён не против Танцора и его заведения. Разъярённые потерей «Космических поставок», Жмурик, Тефтель и Ханаконда решили поговорить таким образом со своими обидчиками Пупсом и Скарабеем.
Крепкие, приземистые гномы в тёмных очках, чёрных костюмах и кожаных перчатках, с автоматами в руках, выстроились по краю сцены и хмуро направили стволы в сторону зала и ложи-люкс. Ещё несколько налётчиков перекрывали выходы. Охранник по прозвищу Хорёк грубо командовал в микрофон:
— Всем сидеть на местах, оружие на пол, руки на стол!
Удивительно было то, что находившиеся в ложе-люкс Пупс, Скарабей и Крысс не проявляли ни малейшего беспокойства в отношении происходящего. Они беседовали, закусывали и с интересом наблюдали за тем, как развиваются события. Причиной их странного поведения было то, что при первом же сигнале опасности их ложу перекрыло опустившееся сверху толстое пуленепробиваемое стекло. Стены, пол и потолок ложи имели внутри надёжный слой брони.
В зале появились Жмурик, Тефтель и Ханаконда. На них были длинные шерстяные пальто, франтоватые белоснежные шарфики и пёстрые цилиндры. Ханаконда что-то сказал Хорьку, и тот объявил:
— Мои хозяева ничего не имеют против господина Танцора, они имеют интерес вон к тем господам… — Хорёк указал дулом автомата в сторону ложи-люкс. — Эй, вы! — окликнул он довольно грубо. — Вылезайте, пока вас не вытянули за уши!
Услыхав эту дерзость, Пупс в удивлении вскинул брови и сказал своему компаньону:
— Не пора ли прекратить это безобразие, господин Скарабей?
Тот с готовностью закивал, Пупс вынул из кармана телефон и спокойно произнес:
— Начинайте.
В ту же секунду стоящий в вызывающей позе Хорёк почувствовал, как вокруг его шеи затянулась петля, а затем сцена и микрофон стремительно улетели куда-то вниз. Он выпустил автомат и обеими руками схватился за душившую его петлю.
Оглядевшись по сторонам, он убедился, что все налётчики, подобно куклам-марионеткам, болтаются на спустившихся с двойного потолка капроновых шнурах. Многие пытались звать на помощь, дёргались и извивались, как червяки, что весьма рассмешило публику, которая стала воспринимать происходящее как новую инсценировку, придуманную для увеселения посетителей ресторана.
Все стали аплодировать, а в стоявших возле сцены Жмурика, Тефтеля и Ханаконду полетели объедки и огрызки. (В этот момент следивший за происходящим через дырочку Ослик одобрительно хмыкнул.)
Убедившись, что хозяином положения стал Пупс, к микрофону вышел Танцор и объявил:
