— Хорошо сказано, Гарри, — неожиданно произнёс Фред.
— Да… поддерживаем едино-ушно, — сказал Джордж, чуть заметно глянув на Фреда, улыбнувшегося уголком рта.
Странное выражение было у Люпина, когда он смотрел на Гарри. Что-то сродни жалости.
— Считаете меня дураком? — заявил Гарри.
— Нет, я считаю, что ты совсем как Джеймс, — ответил Люпин, — который недоверие друзьям расценил бы как высшую степень позора.
Гарри понимал, что хотел этим сказать Люпин: его отца предал его друг — Питер Петтигрю. Он чувствовал в себе какую-то глупую злость. Он хотел поспорить, но Люпин отвернулся от него, поставил свой стакан на столик и обратился к Биллу:
— Нужно кое-что сделать. Я могу попросить Кингсли, если…
— Нет, — тут же ответил Билл, — не надо, я пойду.
— Вы куда? — хором спросили Тонкс и Флёр.
— Тело Грозного Глаза, — ответил Люпин. — Надо его найти.
— А нельзя?.. — начала миссис Уизли, умоляюще глядя на Билла.
— Подождать? — сказал Билл. — Пока его не забрали Пожиратели смерти?
Все молчали. Люпин и Билл попрощались и вышли.
Оставшиеся уселись на стулья, все, кроме Гарри, который остался стоять. Каждый в комнате ощутил внезапность и окончательность смерти.
— Мне тоже пора, — сказал Гарри.
Десять пар встревоженных глаз посмотрели на него.
— Что за глупости, Гарри? — сказала миссис Уизли. — О чём ты говоришь?
— Я не могу здесь оставаться.
Он потёр свой лоб; уже больше года он не беспокоил, а теперь снова покалывал.
— Пока я здесь, вы все в опасности. Я не хочу…
— Что ещё за глупости! — возмутилась миссис Уизли. — Вся сегодняшняя затея была ради того, чтобы доставить тебя сюда в сохранности, и это, слава богу, удалось. К тому же Флёр согласилась устроить свадьбу здесь, а не во Франции, мы всё так устроили, чтобы быть всем вместе и заботиться о тебе.
Она не понимала; от этого ему становилось не лучше, а ещё хуже.
— Если Вольдеморт узнает, что я здесь…
— С чего он это узнает? — спросила миссис Уизли.
— Гарри, ты сейчас можешь быть в дюжине мест, — сказал мистер Уизли. — Ему никак не узнать, в каком из убежищ ты находишься.
— Да я не за себя беспокоюсь! — сказал Гарри.
— Мы это знаем, — тихо сказал мистер Уизли, — но если ты уйдёшь, все наши усилия окажутся бесполезными.
— И никуда ты не пойдёшь, — прорычал Хагрид. — Чтоб меня, Гарри, и это после всего, что мы с тобой сегодня пережили?
— Да, а как же моё кровоточащее ухо? — поинтересовался Джордж, приподнимаясь с подушек.
— Я знаю что…
— Грозный Глаз вряд ли бы одобрил…
— Я ЗНАЮ! — взревел Гарри.
Всё это было похоже на осаду и шантаж. Неужели они считают, что он не понимает, как много они сделали ради него, разве они не понимают, что именно по этой причине он хочет уйти сейчас, пока им не пришлось страдать из-за него ещё сильнее? Повисло долгое и неловкое молчание; шрам продолжал колоть и пульсировать; наконец миссис Уизли прервала тишину:
— Гарри, а где Хедвиг? — спросила она. — Можно было бы посадить её к Свинристелю и дать ей еды.
Внутри у него всё сжалось в кулак. Он не мог сказать ей правды. Чтобы не отвечать, он допил свой огневиски.
— Ты, Гарри, погодь, вот они узнают, как ты опять от него убёг, — сказал Хагрид. — Отбился от него, когда он почти уж тебя накрыл!
— Это не я, — возразил Гарри. — Это моя палочка. Она действовала сама по себе.
Через пару мгновений Гермиона тихо сказала:
— Гарри, это невозможно. Ты хочешь сказать, что создал заклинание сам того не желая; просто ты действовал инстинктивно.
— Нет, — сказал Гарри. — Мотоцикл падал, и я даже не знал, где был Вольдеморт, а моя палочка развернулась у меня в руке, сама его нашла и выстрелила в него заклинанием, которого я даже и не знаю. Раньше у меня никогда не было золотого пламени.
— Зачастую, — сказал мистер Уизли, — когда ты находишься в безвыходной ситуации, ты можешь прибегнуть к магии, о которой даже и не мечтал. Маленькие дети, пока их не научат, часто…
— Это было совсем не то, — сквозь зубы процедил Гарри. Его шрам горел. Он был зол и разочарован. Он был вне себя оттого, что все они считали, что он обладает силой, сравнимой с силой Вольдеморта.
Никто ничего не сказал. Он знал, что они ему не поверили. Он и сам никогда раньше не слышал, чтобы палочка действовала сама по себе.
Шрам болезненно горел, а всё, что он мог сделать, это не стонать слишком громко. Что-то пробормотав про свежий воздух, он поставил свой стакан и вышел из комнаты.
Проходя по двору, Гарри увидел тестрала: крупное скелетообразное существо подняло свою голову, шевельнув огромными крыльями, похожими на крылья летучей мыши, после чего продолжило щипать траву. Гарри остановился у ворот в сад, оглядывая вымахавшие растения, потирая пульсировавший лоб и думая о Дамблдоре.
Он знал, что Дамблдор поверил бы ему. Дамблдор наверняка мог бы ответить, как и почему палочка Гарри действовала независимо от него, потому что у Дамблдора всегда находились ответы. Он много знал о палочках и даже объяснил Гарри странную связь, которая существовала между его палочкой и палочкой Вольдеморта. Но Дамблдор, как и Грозный Глаз, как Сириус, как его родители, как его несчастная сова, все они были там, где Гарри никогда уже не сможет с ними поговорить. Он почувствовал жжение в горле, которое не имело никакого отношения к огневиски.
И в этот момент, ни с того ни с сего, шрам пронзила невыносимая боль. Схватившись за лоб и закрыв глаза, он услышал голос, кричавший в его голове.
— Ты сказал, что проблемы не будет, когда я возьму другую палочку!
В мозгу возник образ истощённого старика, лежавшего на тряпках на каменном полу и кричавшего… ужасный, непрекращающийся крик, крик невыносимой муки.
— Нет! Нет! Я прошу вас, я прошу вас…
— Ты солгал лорду Вольдеморту, Олливандер!
— Нет… Клянусь, нет…
— Ты пытался помочь Поттеру, помочь ему сбежать от меня!
— Клянусь, нет… Я думал, что другая палочка поможет…
— Тогда объясни, почему так произошло. Палочка Люциуса уничтожена!
— Я не понимаю… Связь… существует только… между вашими палочками…
— Ложь!
— Пожалуйста… Я прошу вас…
Гарри увидел, как белая рука подняла палочку, почувствовал, как на Вольдеморта нахлынула волна невероятной ярости, и увидел, как хилый старик на полу корчится в муках…
— Гарри?
Всё закончилась так же быстро, как и началось. Гарри стоял, дрожа в темноте, держась за садовые ворота; сердце бешено билось, шрам всё ещё колол. Лишь через пару мгновений Гарри понял, что рядом стоят Рон и Гермиона.
— Гарри, вернёмся в дом, — прошептала Гермиона. — Ты всё ещё хочешь уйти?
— Да, приятель, оставайся, — сказал Рон, похлопывая Гарри по спине.
— Как ты себя чувствуешь? — Гермиона подошла ближе и посмотрела Гарри в лицо. — Ты выглядишь ужасно!
— Ну, — неуверенно ответил Гарри. — Наверное, всё-таки лучше, чем Олливандер.
Когда он закончил рассказывать о том, что он видел, Рон выглядел шокированным, а Гермиона — просто напуганной.
— Но это должно было прекратиться! Твой шрам… так не должно было больше быть! Нельзя позволять, чтобы эта связь снова восстановилась! Дамблдор хотел, чтобы ты закрывал свой разум!
После того, как он не ответил, она взяла его за руку.
— Гарри, он захватывает Министерство, газеты и половину мира волшебников! Не позволяй ему завладеть и твоей головой!
Глава шестая
Упырь в пижаме
В последующие дни домом владело потрясение от потери Грозного Глаза, Гарри все время ждал, что он вот-вот появится и, ковыляя, пройдет через черный ход, как другие члены Ордена, которые приходили и уходили, чтобы доставить новости. Гарри чувствовал, что только действие поможет уменьшить его горе и чувство вины, и что ему следует приступить к выполнению долга: найти и уничтожить хоркруксы как можно быстрее.
— Ну, ты же ничего не сможешь поделать с, — Рон беззвучно, одними губами произнес это слово, — «хоркруксами», пока тебе не исполнится семнадцать. Ты все еще под наблюдением. А планировать тут можно с тем же успехом, что и в любом другом месте, разве нет? Или, — он заговорил шепотом, — ты думаешь, что знаешь, где эти Сам-Знаешь-Что?
— Нет, — признался Гарри.
— Думаю, Гермиона что-то нашла, — сказал Рон. — Она сказала, что прибережет результаты, пока ты не окажешься здесь.
Они завтракали за столом, мистер Уизли и Билл только что ушли на работу. Миссис Уизли пошла наверх, будить Гермиону и Джинни, а Флер отправилась принимать ванну.
Наблюдения не станет двадцать первого, — сказал Гарри. — То есть, мне просто нужно здесь пробыть четыре дня. Тогда я смогу…
