Поняв, что она пошутила, Генри сгреб сестру в охапку и взъерошил ее стриженые волосы, а затем принялся щекотать, а она истошно смеялась. В этот момент они были похожи на обычных ребят из Наземья. Возились, как обычные брат с сестрой. Как Грегор с Лиззи.
Через весь зал к ним приблизился Викус. Брови его были нахмурены:
— Я смотрю, вы в отличном настроении. Посерьезнее бы надо, ведь не на прогулку собираемся, — произнес он, запрыгивая на свою летучую мышь.
— Это просто присутствие духа, Викус. — Генри незаметно подмигнул Люксе, но тут же посерьезнел.
— Поберегите-ка свой дух — он пригодится вам там, куда мы направляемся, — сказал Викус, протянув руку Грегору и указывая ему на место позади себя.
Босоножка ударила пятками в бока Грегора, горя от нетерпения:
— Я тозе катаца, тозе! — чирикала она.
— По местам! — скомандовал Викус.
Генри и Люкса вскочили на своих мышей. Грегор увидел Марета и Соловет, которые тоже готовились взлететь. Марет сидел на другой мыши, видимо, прежняя еще не залечила раны.
— Вперед! — скомандовала Соловет, и пять летучих мышей взмыли вверх, выстроившись в воздухе клином.
Там, наверху, Грегор внезапно ощутил невероятный подъем и радостное волнение. Они летят спасать папу! Они спасут его — и тогда все втроем, папа, Босоножка и он, Грегор, — отправятся домой, и мама снова начнет улыбаться — по-настоящему, не понарошку, и они снова будут с радостью — а не тоской! — ждать праздников, и слушать музыку, и… В своих мечтах он уже не мог остановиться. Да, он нарушал свое правило — нарушал грубо, и возможно, ему не стоило этого делать, — но сейчас, в эту минуту, на правила ему было наплевать.
Они летели над Регалией, а внизу все суетились и куда-то бежали: ворота стадиона были заперты, и их изнутри подпирали огромные каменные плиты; улицы были перегорожены каким-то хламом и мусором; люди волокли детей и пожитки поближе к дворцу. В городе горело огромное количество факелов, поэтому казалось, что город полон солнечным светом.
— А вам не кажется, что столько света не нужно? В темноте не удобнее драться? — с сомнением спросил Грегор.
— Нет. Это крысам лучше в темноте. Нам нужно видеть, чтобы сражаться, а им нет, — ответил Викус. — Большинство существ, живущих в Подземье, не нуждается в свете: ни крысам, ни тараканам, ни летучим мышам свет не нужен. А мы, люди, без него пропадем.
Грегор, довольный, подумал, что его выбор в музее был правильным: фонарик — это как раз то, что нужнее всего.
Город остался позади, и теперь Грегор мог впервые увидеть, как подземные выращивают для себя пищу. Огромные поля, засеянные разными зерновыми культурами, расстилались под ними, и эти поля освещали яркие прожекторы, горевшие белым светом.
— А от чего питаются прожекторы? — поинтересовался Грегор.
— Они работают на газе, который идет из земли. Наши поля произвели сильное впечатление на твоего отца. Он даже разработал план освещения газом города, но пока что весь свет нам нужен здесь, чтобы обеспечивать себе пропитание.
— А это кто-то из наземных подсказал вам так все устроить? — спросил Грегор.
— Грегор, опускаясь под землю, мы не оставили свои мозги там, наверху. У нас, как и у вас, есть изобретатели, — а свет для нас представляет особую ценность. Не следует думать, что мы такие узколобые, что не в состоянии сами что-либо изобрести и можем лишь выполнять чьи-то инструкции, — добродушно заметил Викус.
Грегор в который раз почувствовал себя ослом. Ведь если честно, где-то в глубине души он и правда так думал о подземных. Они ведь по-прежнему сражались с помощью мечей и ходили в какой-то нелепой одежде. Но Викус прав, это вовсе не значит, что они глупые. Отец говорил, что даже среди пещерных людей были гении. Например, тот, кто изобрел колесо.
Соловет летела совсем рядом, поглощенная беседой с парой мышей, сопровождавших их отряд. Внимательно слушая, что говорили мыши, она расстелила на спине своей летучей мыши большую карту и внимательно ее изучала.
— Она пытается определить, где могут держать моего отца? — спросил Грегор.
— Она разрабатывает план атаки, — ответил Викус. — Моя жена возглавляет наше войско. Она летит с нами не просто так — ей предстоит рассчитать, какую помощь и в каком количестве мы можем получить от наших соседей.
— Вот как? А я думал, главный военачальник — вы. Ну, то есть вы с Люксой, — уточнил Грегор, который на самом деле плохо себе представлял, как все у подземных устроено. Люкса, кажется, тоже могла отдавать приказы, но у нее из-за этого возникали проблемы.
— Люкса взойдет на трон, когда ей исполнится шестнадцать. А до этого Регалией управляет совет. Я же — скромный дипломат, который тратит свободное время на то, чтобы научить молодую особу королевских кровей хорошим манерам и благоразумию. Сам можешь судить, насколько я в этом преуспел, — криво усмехнулся Викус. Он бросил взгляд в сторону Люксы и Генри, которые носились на огромной высоте, пытаясь сбросить друг друга со спин летучих мышей. — Нежность и мягкость Соловет обманчива — пусть они не сбивают тебя с толку. В том, что касается стратегии и тактики боя, она хитрее и коварнее крыс.
— Ого! — вырвалось у Грегора. Нежность и мягкость Соловет уже ввели его в заблуждение.
Поменяв позу, Грегор почувствовал, как что-то уперлось ему в бедро. Это был свиток с пророчеством, который дала ему Нерисса. Он достал свиток и развернул его.
У него как раз появилась возможность задать Викусу несколько вопросов.
— Не могли бы вы кое-что разъяснить мне в «Темном пророчестве»?
— «Смутном пророчестве», — поправил Викус. — А что именно тебе непонятно?
«Да вообще-то все», — подумал Грегор, но вслух предложил:
— Может, мы попробуем разобрать его по частям?
И начал читать.
ТЕМНОЕ ВРЕМЯ В ПОДЗЕМЬЕ НАСТУПИТ, ЖИЗНЬ ПОВИСНЕТ НА ВОЛОСКЕ.
Ну, предположим, здесь все понятно — это предостережение, и оно было не напрасным.
ЖЕРТВОЮ СТАНЕТ ВЕЧНЫЙ ОХОТНИК, В КРОВЬ ОБРАТИТСЯ ВОДА В РЕКЕ, —
продолжил Грегор.
— Ну, это как раз просто, — пояснил Викус. — Крысы в Подземье как раз охотятся — и они с удовольствием выслеживают и убивают нас. Но вчера ночью мы начали свою охоту — чтобы спасти тебя. Вот почему «жертвою станет охотник». А когда мы сбросили тела крыс в реку, вода в ней стала красной от крови.
— Ага, — кивнул Грегор.
Что-то очень его беспокоило, царапало изнутри — но он не стал пока копаться в себе.
ГРЫЗУН МЕЧТАЕТ О БИТВЕ СМЕРТЕЛЬНОЙ, ГОТОВИТ КРОВАВЫЙ БОЙ.
— Тут пока все ясно, ведь речь идет о крысах, — уточнил Грегор.
— Совершенно верно.
НАДЕЖДА ДЛЯ ПОТЕРЯВШИХ НАДЕЖДУ — ТОЛЬКО ПУТЬ, В СПОРЕ С СУДЬБОЙ.
Видимо, путь — это и есть их нынешний поход за отцом. То есть это действительно о нем, Грегоре, который вначале сбежал, потом подземные его спасли, у них началась война с крысами, и вот они отправились в опасный поход…
Внезапно Грегор понял, что его так тревожит и царапает изнутри:
— Но ведь все это… все из-за меня! — воскликнул он. — Ничего этого не случилось бы, если бы я не попытался сбежать!
Он ясно представил себе полчища крыс с горящими глазами и содрогнулся. Что же он наделал!
— Нет, Грегор, выброси это из головы, — твердо произнес Викус. — Ты всего-навсего один из участников очень сложной и долгой игры. «Смутное пророчество» не оставляло тебе выбора — так же, как оно не оставило выбора и всем нам.
Грегор молчал. Чувствовал он себя довольно паршиво.
— Читай дальше, — велел Викус, и Грегор склонился над свитком.
Огни Регалии остались далеко позади, и читать ему приходилось уже при свете факела.
ПРИДЕТ НАЗЕМНЫЙ ВОИН, СЫН СОЛНЦА, ВЕРНЕТ ОН СВЕТ, А МОЖЕТ, И НЕТ.
НО ЛИШЬ НА НЕГО НАДЕЖДА ДЛЯ ВСЕХ — ДРУГОЙ УЖ НАДЕЖДЫ НЕТ.
ВЫ ВСЕ ДОЛЖНЫ В ЕДИНЕНЬЕ НЕМЕДЛЯ ИСПОЛНИТЬ ЕГО ПРИКАЗ — ИЛЬ КРЫСЫ, ЖЕСТОКО И БЕЗ СОЖАЛЕНЬЯ ВСЕХ РАЗОМ ПРОГЛОТЯТ ВАС.
— Так вы думаете, эта часть — точно про меня? — спросил Грегор с несчастным видом.
— Ну конечно. Ты — наземный воин, сын солнца, это очевидно, — ответил Викус, хотя Грегор вовсе не считал это таким уж очевидным. — А «сын солнца» ты потому, что пришел из Наземья. И кроме того — ты еще и сын своего отца, которого очень любишь. В каком-то смысле он для тебя — источник света, как солнце… Сандвич любил игру смыслов.
— Да уж, — мрачно заметил Грегор, — он у вас был большой весельчак. Ха-ха.
— Следующие строчки, пожалуй, самые туманные во всем пророчестве, — продолжал Викус. — Сандвич так и не сообщил — победишь ли ты, сможешь ли вернуть нам свет. Но он точно указал, что мы просто обязаны были выйти в этот поход, — иначе нам грозила гибель.
