И, поскольку мистер Ходж свернул за угол, он не видел того, что бобби сделал потом, а Молли, сидевшая у окна, видела. Полисмен остановился перед домом и огляделся, как бы желая удостовериться, что его никто не видит. Потом обернулся к дому Астеров и принялся вглядываться в окна. Молли показалось, что он смотрит в сторону гостиной.
«Что он там высматривает?» — подумала девочка.
Этого Молли уже видеть не могла. А высматривал он руку, прижатую к стеклу в окне гостиной. Рука принадлежала Дженне, горничной. Дженна показала ему три пальца.
Три пальца обозначали трех охранников.
Молли, смотревшей из окна своей комнаты, показалось, будто бобби чуть заметно кивнул, но девочка не была уверена, точно ли она это видела. А потом полисмен развернулся и зашагал туда, откуда пришел.
«Хотелось бы знать, что все это означает!» — подумала Молли.
Питер никогда еще не бывал так голоден. Но еще сильнее ему хотелось пить. Спал он беспокойно, а проснулся от боли в пустом животе. Губы пересохли и потрескались, язык во рту сделался шершавым.
Единственным плюсом было то, что, насколько мог судить Питер, с самого утра, после того случая с юнгой, никто из членов команды не пытался подняться к его убежищу. Питеру уже доводилось плавать по морю. Мальчик знал, что, пока ветер не переменится и корабль идет верным курсом, вряд ли кому-то из моряков понадобится что-то делать с тем парусом, где он прячется. Так что, если повезет, пройдет несколько дней до тех пор, как его кто-нибудь потревожит.
Но нужно раздобыть пищи и воды. Особенно воды! Вода нужна была срочно. Увы, показываться наружу до наступления темноты было слишком рискованно.
Вторая половина дня тянулась бесконечно. В тесном парусиновом мешке сделалось жарко и неуютно. Все тело у Питера затекло. Но вот наконец, наконец-то небо начало потихоньку темнеть! Вот уже и солнце опустилось за горизонт. Корабль окутала долгожданная ночная прохлада.
Питер пополз наружу, к краю паруса. Динь-Динь высунулась в отверстие и посмотрела вниз.
— Ну что там, Динька? — прошептал Питер.
Тихий звон.
«Некоторые люди чем-то заняты. Некоторые просто болтают. Сюда никто не смотрит».
— Нет ли там такого местечка, где я бы мог опуститься на палубу так, чтобы меня не заметили? — спросил Питер.
Динька пристально оглядела палубу. «Да, есть. На корме. Сейчас покажу».
Динька выпорхнула из паруса и зависла в воздухе. Питер, неуклюже перебирая затекшими руками и ногами, подполз к выходу, высунул голову и огляделся. Луна еще не встала, вокруг смутно темнел такелаж. Питер сообразил, что сейчас его, скорее всего, никто не заметит, даже если кто-то и взглянет в его сторону. Мальчик выполз на рею и посмотрел туда, куда указывала Динька, — темный участок палубы у кормы, по левому борту, рядом с мостиком, где стоял рулевой, правящий кораблем. Питер понял, что, если пригнуться, с мостика его не увидят. Однако надо быть осторожным, на случай если кому-нибудь вздумается пройтись вдоль левого борта.
— Хорошо, — шепнул он Диньке. — Полетели!
Динька, летавшая так стремительно, что за ней невозможно было уследить, стрелой рванулась вниз, к палубе. Питер спланировал следом, наслаждаясь прохладным ветерком, овевающим лицо. Он съежился на палубе рядом с Динькой, прислушиваясь, не раздастся ли крик, означающий, что кто-то его заметил. Нет, все тихо.
— Ладно, — сказал он. — Теперь мне надо найти воду!
«Я знаю, где тут вода!» — тихо прозвенела Динь-Динь.
— Да ну? Где? — прошептал Питер.
«В бочонке посреди палубы. Матросы зачерпывают оттуда воду большой ложкой».
— В бочонке! — шепнул Питер.
Да, конечно, он и сам помнил такой бочонок с деревянным черпаком по своему злосчастному путешествию на «Гдетотаме». Матросы часто собирались возле него, чтобы утолить жажду и поболтать заодно.
— Можно к нему подобраться так, чтобы меня не заметили? — спросил Питер.
Динька вспорхнула и полетела вперед, держась у самой палубы. Вскоре она вернулась с плохими новостями.
«Там рядом двое людей».
— Совсем рядом?
«Вот на таком расстоянии». Динька пролетела футов пятнадцать вдоль борта и тут же вернулась. Да, если люди настолько близко к бочонку, его непременно заметят…
Приунывший Питер вздохнул. Глотка была как наждак. А с тех пор как Динь-Динь упомянула о бочонке, мальчик буквально чувствовал манящий вкус воды на губах.
«Подожди здесь!» — распорядилась Динька. Она упорхнула и минуту спустя вернулась разочарованная.
— Что такое? — спросил Питер.
«Ложка! — ответила она. — Ложка слишком тяжелая, я не могу ее поднять. И потом, она все равно привязана к бочонку».
Как плохо ни было Питеру, он все равно невольно улыбнулся, тронутый тем, что крошечная Динька всерьез пыталась притащить ему огромный черпак.
— Ничего, Динь-Динь, — сказал он. — Как-нибудь обойдусь. Спасибо.
Динька упрямо потрясла головой.
«Найду что-нибудь поменьше!» — сказала она.
Питер огляделся по сторонам, но не увидел ничего такого, в чем можно было бы принести воды. Мелкие предметы на палубе обычно не валяются, иначе их при малейшей качке снесет за борт.
— Нет, Динька, — прошептал Питер. — Наверное, ничего…
Однако Динь-Динь уже снова исчезла — на этот раз за бортом корабля. Питер не знал, что она затеяла, но ему ничего не оставалось, как ждать. Через несколько минут торжествующая Динька вернулась. С нее капала вода, а в руках у нее была… ракушка!
— Откуда ты это взяла? — прошептал Питер.
Ему не верилось, что Динь-Динь способна нырнуть до самого дна морского.
«С борта корабля», — прозвенела она в ответ.
Питер оглядел ракушку. Это была морская уточка. Но как?!
— Как же ты сумела ее оторвать? — спросил Питер.
Морские уточки как раз славятся тем, что намертво цепляются к днищу. Любой моряк, которому когда-нибудь доводилось их отскребать, скажет вам, что оторвать их почти невозможно.
«Я ее уговорила», — сказала Динь-Динь.
— Уговорила? — недоверчиво переспросил Питер.
Он хотел было сказать, что такого быть не может, но тут же сообразил, что если кто и способен уговорить морскую уточку отцепиться от днища, то это, несомненно, Динь-Динь.
«Жди здесь!» — сказала Динька и, сжав раковину, взмыла вверх.
Несколько минут спустя она вернулась обратно, бережно держа ракушку перед собой и отчаянно стараясь не пролить ни капельки. Она вручила ракушку Питеру. Мальчик жадно поднес ее к губам. Воды там было ровно на один глоток, и пахла эта вода гнильцой и рыбой, однако Питер отродясь не пробовал ничего вкуснее. Мальчик покатал воду на языке, чтобы смочить пересохший рот, потом проглотил ее и еще облизал ракушку.
— Спасибо, Динька! — шепнул он.
«Сейчас еще принесу», — пообещала она, забирая у него ракушку.
— А что, если матросы тебя заметят?
«Они смотрят в другую сторону».
— Осторожнее! — предупредил Питер, но Динька уже снова упорхнула.
Она летала туда-обратно десять раз, и двадцать раз, и больше, глоток за глотком утоляя жажду Питера. По дороге к бочонку Диньке каждый раз приходилось пролетать через один и тот же участок палубы. И каждый раз, пролетая над этим местом, Динька испытывала странное ощущение. Поначалу она не обращала на него внимания, но это чувство становилось все сильнее с каждым разом, пока наконец она не сочла, что лучше будет облетать это место стороной. Однако это ощущение не покидало ее, и оно было чрезвычайно неприятным.
Жуткий, мертвящий холод.
Питеру она об этом ничего не говорила: Динь-Динь не знала, откуда оно, и не хотела, чтобы ее друг подумал, будто она боится. Она просто старалась держаться подальше от того места и продолжала таскать Питеру воду, пока мальчик не настоял на том, что ему уже хватит. А вдруг ее кто-нибудь заметит?
— Спасибо тебе большое, Динька! — сказал он. — Ты просто герой!
«Всегда пожалуйста!»
— А теперь пойдем попробуем раздобыть поесть, — сказал Питер. — Я просто умираю с голоду!
А внизу, под тем самым участком палубы, который так не понравился Диньке, находилась крошечная, похожая на гроб каюта, где проводил большую часть времени лорд Омбра. Он был там и теперь. И каждый раз, как над его каютой пролетала Динь-Динь, Омбра тоже испытывал странное ощущение.
Омбра встал, подплыл к двери и отворил ее. Непроглядный мрак сказал ему, что снаружи наконец наступила ночь. Должно быть, на палубе совсем темно.
Омбра собрался на охоту.
Глава 22
Открытие Толстого Тэда
Толстый Тэд слопал на завтрак три банана — и это после того, как он закусил двумя кокосами, одним манго да еще какой-то лепешкой. Такие лепешки моллюсканцы пекли из зерен и толченой травы. Каждый день туземцы любезно снабжали мальчишек парой таких лепешек, чтобы те не умерли с голоду.
