Вообще-то, раньше мама отлично плавала. А потом ее загипнотизировали, и она стала бояться глубокой воды. Это Нептун сделал, чтобы разлучить моих родителей, и мама так до сих пор до конца и не избавилась от своего страха, но папа обещал научить ее плавать заново.
Папа протянул маме руку, и она, подхватив подол, ступила на мостки, перекинутые с нашей яхты прямо на «Фортуну». Мостки дрожали и раскачивались у нас под ногами, пока мы шли к кораблю.
Корабль, чуть накренившись и зарывшись носом в песчаное дно, ждал нас, своих хозяев.
Наконец-то я на борту нового дома. Какой он большой! В длину не меньше двадцати метров. Палубы из блестящего коричневого дерева, три аккуратно свернутых паруса.
Я зашла в одну из кают. Это оказалась кухня с двумя внутренними дверями, ведущими вперед и назад. Заглянув в заднюю дверь, я очутилась в каюте с кроватью, большой подушкой на полу и полированным деревянным буфетом. Солнце ярко светило в иллюминаторы и ложилось на кровать круглыми дрожащими пятнами света. Наверняка это моя спальня!
Потом, пробежав через кухню, я отворила переднюю дверь, — в просторной гостиной уже суетилась мама. У одной стены стоял стол, у другой — уютный диванчик.
— Куда нам столько комнат! — воскликнула мама.
Здесь иллюминаторы были расположены на потолке, и через них в каюту тоже пробивался золотистый солнечный свет. Впереди виднелась еще одна дверь — в спальню.
— А папа? — спросила я. — Как он будет здесь жить?
Мама не успела ответить, потому что неожиданно в полу открылся люк, и оттуда выглянул папа. Тут я заметила, что такие люки проделаны повсюду, как стало ясно чуть позже — во всех комнатах. Оказывается, нижняя палуба корабля была затоплена, и через люки можно было спокойно нырять в море прямо из кают.
— Хочешь осмотреть остальные комнаты? — Папины глаза сияли от счастья.
Я скользнула в люк, к нему. Стоило мне очутиться в воде, как ноги начало покалывать. Потом они онемели. А потом совсем исчезли.
И вместо них появился хвост.
Так бывает всегда, когда я погружаюсь в воду. Я — то русалка, то девочка. Это потому, что мама у меня — человек, а папа — тритон.
Я узнала об этом своем свойстве совсем недавно, когда мы с классом пошли в бассейн. Стоит лишь вспомнить, как все произошло, и меня бросает в дрожь. От одной только мысли о Брайтпортской средней школе мне становится нехорошо; до сих пор. Как же я не любила туда ходить! И дело даже не в учебе, а в некоторых людях. Особенно в Мэнди Раштон. Как представлю ее, так по всему телу — мурашки. Сколько она меня унижала, обзывала перед всем классом, ставила подножки, чтобы я упала! И отбивала моих подруг, наговаривая на меня. Иногда мне снилось, что я плаваю в большом аквариуме, а она смотрит на меня снаружи и обзывает уродом. Я просыпалась в холодном поту, а потом шла в школу, чтобы увидеть ее снова — уже наяву.
Но в конце концов я все-таки поквиталась с Мэнди — когда превратилась в русалку прямо у нее на глазах. Стоило потерпеть все эти годы, чтобы посмотреть на ее вытянувшуюся физиономию. Хотя нет, не стоило. Точнее, потерпеть стоило, но только ради того, чтобы никогда, никогда больше ее не видеть.
Мучительница Мэнди Раштон осталась далеко в прошлом.
— Это судно побольше будет, чем «Морской король», правда? — сказал папа, когда я спустилась к нему под воду. Он взял меня за руку, и мы вместе поплыли по затопленной палубе. — Смотри!
Он потянул меня за собой под высокую арку, мимо фиолетовых водорослей, которые занавесом струились с потолка, мягко покачиваясь в потоках воды. Папа сжал мою руку.
Через лишенный стекла иллюминатор внутрь скользнули две красно-белые рыбки, потыкались ртами в стену каюты и исчезли за фиолетовым занавесом. Одна рванулась вверх, вильнув хвостом.
— Амфитрион-клоун, — сказала я, провожая ее взглядом.
Папа улыбнулся. Пока мы сюда плыли, он учил меня различать разных рыб и рассказывал, как какая называется.
Вернувшись к люку, я выбралась наружу.
— Мам, тут так здорово!
Мама, не отрываясь, смотрела, как мой хвост превращался обратно в ноги. Она видела это всего несколько раз и пока еще не привыкла.
Тут и папа подплыл. Мама села на краю люка, свесив ноги в воду, а папа взял ее за руки. Она даже не замечала, что у нее подол намок. Просто сидела и, глупо улыбаясь, смотрела на папу. А он с такой же глупой улыбкой смотрел на нее.
Я вдруг поняла, что тоже глупо улыбаюсь, глядя на них.
Ну и что такого? Другим ведь не приходится ждать двенадцать лет, чтобы увидеть своих родителей вместе. Я никогда и не думала, что, глядя на них, буду чувствовать себя так радостно и спокойно, — как будто всё, наконец, встало на свои места.
Поулыбавшись, я решила оставить их наедине. Они даже и не заметят моего исчезновения. Они вообще почти ничего и никого не видели, кроме друг друга, пока мы сюда плыли. Но я не против. Я ведь и в тюрьму-то чуть не угодила только ради того, чтобы они снова встретились. Вот и сейчас, пусть побудут вдвоем.
— Пойду поплаваю тут вокруг, — сказала я.
— Хорошая, милая, — мечтательно ответила мама, не сводя с папы глаз.
— Только осторожно, — добавил он.
Я чуть не рассмеялась в ответ, спрыгивая в воду. Вокруг расстилалась бирюзовая морская гладь, раскинулись белоснежные пляжи. Чего тут можно остерегаться? Кто меня тут обидит?
Некоторое время я шла вдоль берега, глядя, как солнечные блики играют на воде между судами. Песок такой беленький! Дома, то есть там, где раньше находился мой дом, в Брайтпорте, песок был грязно-бежевым. А этот — как мука. Ноги утопали в нем будто в пуху. Легкий теплый ветерок обдувал тело словно феном.
Перед тем, как войти в море, я быстро оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит. Привычка. Мне все еще трудно поверить, что меня больше не обзовут уродкой из-за моего русалочьего хвоста. Это счастье возможно лишь здесь, на скрытом от чужих глаз острове, где дружно живут люди и русалки. Единственном в своем роде острове, который надежно защищен волшебными гранями Бермудского Треугольника.
На холме позади меня стояли какие-то люди, а дальше белели дома. Сначала я хотела подняться к ним, но потом глянула на море и вдруг заметила лица, — а потом хвосты. Морской народ! Нам надо срочно познакомиться!
Ноги снова превратились в хвост. Интересно, есть тут еще такие же, как я, полулюди-полурусалки? Вот это будет круто! Но, в любом случае, мы можем жить здесь с мамой и с папой, не прячась и не скрывая, кто мы такие на самом деле.
Стайка мелких рыбешек мельтешила вокруг, сопровождая меня, пока я плыла к русалкам. У рыбок были длинные черные тела с прозрачными плавниками. Они вились около, заплывали вперед, потом вдруг останавливались, словно поджидая меня. Сквозь прозрачную теплую воду виднелось песчаное дно, ребристое, как покрышка автомобиля. Вот мимо проплыла группка серебристых щурят, отбрасывая на дно тени, отчего казалось, что их гораздо больше, чем было на самом деле.
Я перевернулась на спину и лениво поплыла вперед, изредка отталкиваясь от воды хвостом, пока вдруг не вспомнила, что собиралась знакомиться с морским народом.
Притормозив, я огляделась. Остров казался точкой на горизонте. Неужели я так долго плыла?
Русалки давно скрылись из виду. Я вдруг с испугом заметила, что дно подо мной темное и каменистое: большие серые валуны с острыми краями, все в трещинах. А сквозь трещины пробивается всевозможная растительность. Над ними, разинув рты, плавают толстые серые рыбины с острыми плавниками на спине и смотрят на меня холодными — рыбьими — глазами. Вверх со дна тянутся, извиваясь как змеи, длинные зеленые водоросли.
Бултыхаясь, я вдруг почувствовала, как меня увлекает за собой течение. Меня тянуло, как магнитом, — сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее. Я отчаянно гребла в другую сторону, но течение было гораздо мощнее. Меня уже тащило, как рыбу на удочке. Впереди что-то чернело. И тут я вспомнила. Центр Бермудского Треугольника.
Движение все ускорялось, словно фильм поставили на быструю перемотку. Мимо пронеслись какие-то рыбы, длинные водоросли и морские травы вытянулись горизонтально в сторону центра Треугольника — колодца, ведущего в глубочайшие глубины океана.
Задыхаясь, с колотящимся сердцем, я яростно рассекала воду руками, как лопастями мотора, изо всех сил помогая себе хвостом. Греби, греби, не останавливайся!
Но, едва мне удавалось немного отодвинуться, как течение сносило меня на то же место. Я боролась с… кем? Меня охватил страх, и это неожиданно придало сил моим измученным рукам. Я сделала еще рывок… и наконец-то преодолела притяжение.
Я уплывала все дальше и дальше от страшного места. Очень скоро море снова стало неглубоким и спокойным, как ни в чем не бывало. Но мне на сегодня хватило приключений. Я пулей промчалась к нашей бухте и, задыхаясь, притормозила лишь у корабля. Выбралась на палубу и, тяжело дыша, уселась на полу, ожидая, когда хвост станет ногами.
