– Ну, приедешь же, никуда не денешься…
– Это уже осенью. Мы в разных школах будем.
Это она верно. Винька пойдет в двадцать четвертую, в мужскую десятилетку, в ту, что напротив Городского сада. А кудрявая – в шестую, в женскую, на улице Лермонтова.
– Ну и что! После операции ты знаешь как будешь прыгать! Я тебе не нужен буду, чтобы провожать… А после уроков – все равно вместе…
– Винь, я боюсь…
– Да не бойся, там хорошая школа. Там моя соседка учится, Варя Бутырина. В десятом…
– Я операции боюсь.
– Трусиха! Ты же ничего не почувствуешь, это под наркозом.
– Я боюсь, что не получится…
– А вот про это и думать не смей! Вот как стукну “Родной речью” по шее! Не выводи меня из терпения…
1
После того, как отец и Винька побеседовали в блиндаже, они решили сходить к себе домой.
– Надо посмотреть, как движется ремонт, – сказал папа.
– Надо, – согласился Винька.
Идти было совсем недалеко: прошагать по Зеленой Площадке, пересечь неглубокое ответвление оврага, подняться на улицу Короленко и пройти еще два квартала. И вот он – их дом. С темной обивкой из досок и покривившимися окнами первого этажа…
Но Винька сказал:
– Папа, пойдем через Вокзальную.
– Это же в два раза дальше!
– Мне надо зайти в “Культтовары”. Там продаются наконечники для карандашей. Ну, такие острые, похожие на пули, только пустые. Из них головки для стрел получаются прямо как настоящие!
– Это чтобы оставить друг друга без глаз…
– Па-ап! Да никто же не стреляет же в людей! Мы по мишеням! Мы их делаем из старых корзин, как в кино про Робин Гуда!
Винька хитрил. Он знал, что карандашных наконечников в ”Культтоварах” давно нет: их мальчишки раскупили сразу после фильма о благородном разбойнике из Шервудского леса, еще в начале зимы. Просто Виньке хотелось пройти с отцом по людным улицам и посмотреть, как тому будут козырять встречные солдаты и офицеры. В том районе их всегда было много, потому что на Вокзальной военная комендатура.
И они пошли. И майору Грееву козыряли: и солдаты, и сержанты, и старшины с лычками на погонах, похожими на букву Т. А также лейтенанты и капитаны. Отец каждому отвечал, аккуратно поднося пальцы к блестящему козырьку.
– Папа, а если майор встретится, кто из вас первый должен отдавать честь
— В этих случаях считается: тот, кто умнее.
– Тогда не опоздай…
Но майоры не попадались. Зато встретился седоватый полковник, отец приветствовал его первым. Полковник ответил с подчеркнутой вежливостью, глянул на Виньку и чуть улыбнулся.
Наверно, у Виньки был ужасно гордый вид. Потому что рядом с отцом он чувствовал себя тоже чуть ли не офицером. Или, по крайней мере, суворовцем. Хотя, если поглядеть со стороны, был он похож на суворовца, как… ну, в общем ясно. К Виньке эта ясность пришла довольно скоро – когда он, топая по-строевому, запнулся за асфальтовую кочку своей штатской, на босу ногу надетой сандалией и чуть не закопался носом. Отец поймал его за плечо.
– Смотри под ноги, когда маршируешь…
Винька заполыхал ушами.
Оказалось, что ремонтные дела крепко продвинулись. Штукатурка на стенах уже высохла. Печку наконец переложили и обмазали тонким слоем глины. Но кавардак был – просто страх смотреть. Всюду мусор, на нем глиняные ошметки и сажа. Стекла – в плямбах грязи и подтеках.
Сейчас тут работали две девушки – Рита и Рая. Штукатуры-маляры и мастера на все руки. Рита стояла на стремянке и шкрябала железкой доски потолка. Рая совковой лопатой грузила мусор в мятое ведро.
Виньку Рита и Рая знали.
– А это мой папа, Аркадий Матвееевич. Майор Греев.
– Здравия желаю, товарищ майор, – сказала со стремянки бойкая на язык Рита. – У вас такой героический вид, будто вы с парада Победы.
– Да нет, я тут, к сожалению, по другим делам… Когда позволите нам отпраздновать новоселье?
– Скоро! Побелить осталось, полы покрасить да потолок. Да окна… А там уж как краска высохнет.
– Рабочих рук маловато, Аркадий Матвеевич, – пожаловалась Рая. – Крутимся, вертимся…
– Их везде нынче маловато, рук-то, – виновато сказал отец. Он потоптался, пооглядывался и понял, что больше здесь делать нечего. Сказал, что пойдет в Горпотребсоюз повидаться с мамой.
Винька с отцом не пошел. Вероника Акимовна, мамина начальница, всегда косилась, если он появлялся в бухгалтерии. Попрощались у калитки.
– Когда снова приедешь?
– Как получится…
– Папа… а ты можешь мне звездочку от пилотки привезти? Или “крылышки” с фуражки? Или еще что-нибудь такое, военное…
– Попробую.
Винька помахал вслед отцу и вернулся в квартиру.
– Глазеть или помогать? – спросила Рита из-под потолка.
– Чего помогать-то?
– Вытащи мусор на помойку, – попросила Рая.
Винька вытащил. Одно ведро, второе, десятое… И умаялся. Ведра-то не легкие были. Да и попробуйте-ка бегом столько раз со второго этажа и обратно по крутой лестнице.
В комнате и на кухне стало почище, зато Винька собрал на себя немало пыли и сажи. И добавил синяков на ногах, потому что все время стукал ими о ведро.
– Ох и пугало сделалось, – сказала Рита.
Винька похлопал себя по рубашке и штанам и пошел во вторую, дальнюю комнату.
Сюда была сдвинута почти вся мебель. А по углам – груды всяких мелких вещей. Винька решил поискать коробку с фильмоскопом и диафильмами.
Коробку он не нашел. Но под кучей пыльных валенок обнаружил свою рогатку. Хорошую такую, с ошкуренной ручкой из ветки сирени, с красной резиной. Вот она где! А мама грозила выбросить…
Винька сунул рогатку под ковбойку. Потом отодвинул корзину с кухонной посудой. Нужной коробки не было и за ней. Зато в углу Винька увидел мячик. Старый, из потертой черной резины.
Винька про такой и не помнил. Наверно, им еще Людмила играла в детские годы, а потом он до ремонта валялся в каком-то дальнем закутке.
Пригодится!
Винька сжал мячик в ладонях. В нос ему ударила воздушная струйка. Это что же, в мячике дырка? Да, вот она, почти незаметная… Ладно, от такого мячика тоже есть польза.
Винька опять прошел на кухню. Здесь у плиты стояло чистое ведро с водой. Винька выдавил из мячика воздух. Мячик стал похож на круглую кукольную шапочку. Винька погрузил его в ведро. Мячик зашевелился там, стараясь принять прежнюю форму: стенки его были толстые, упругие. Он вбирал в себя воду.
Когда Винька вынул мячик из ведра, тот был блестящий, будто новенький. И очень тяжелый.
Винька шагнул в комнату, от порога пустил из мячика длинную струйку. В Риту. Она замахала на стремянке руками.
– Винька! Шпана! Уши оторву!
– Не поймаешь!.. – Он попрыгал на пороге. – Ладно, Рита-Рая, не скучайте без меня!
– Приходи снова, – сказала Рая. – Мусора еще много.
2
Винька поскакал вниз по лестнице и опять оказался на дворе. Побросал над собой скользкий увесистый мячик (в нем булькало). Обогнул дом.
С другой стороны дома было высокое крыльцо. На его ступенях, в тени разлапистого клена, устроилась соседка Варя. С учебником. Она в этом году закончила школу и готовилась поступать в институт. Зубрила физику.
Варя была Винькина любовь. Настоящая. Не то, что Кудрявая.
Кудрявая не вызывала никаких нежностей и замираний в душе. Винька относился к ней… ну, как, наверно, будет относиться к племяннице Галке, когда та подрастет. Варя – другое дело. Винька млел от влюбленности в нее еще с давних дошкольных лет.
Нельзя сказать, чтобы Варвара была красавица. Большеротая, курносая, с круглыми глазками не поймешь какого цвета – то ли серые, то ли зеленые. Но что поделаешь, любовь – штука необъяснимая.
Особенно любовь эта расцвела во втором классе. Винька после уроков шел не домой, а к женской школе номер шесть и ждал, когда у восьмиклассниц кончатся занятия. Домой шли вместе, и Винька преданно волок полный учебников Варин портфель.
– Оруженосец, – одобрительно хихикали Варины подружки.
– Рыцарь, – говорила Варя. – Айвенго.
Но вообще-то она с Винькой не церемонилась. Если надоест, сразу: “Брысь, не мешай!”. А то и шлепка даст. И дразнила иногда. Винька прощал все. И насмешки, и эти “брысь”, и то, что, дурачась, иногда ловила его и устраивала всякие “щипалки” и “дергалки”. Ухватит, положит к себе животом на колени и пальцами – как тупыми ножницами – по волосам:
– Мы сейчас поймали Вовку, пострижем ему головку…
– Ай! Я не Вовка!
– Да-а?.. Значит мы поймали Гошку, быстро выдергаем ножки…
– Ой! Я не Гошка!
– Неужели?.. Значит, мы поймали Генку, пощекочем под коленкой…
– Ай! Ха-ха-ха! Я же не Генка!
– И правда не Генка! Значит, мы поймали Степку, надаем ему по…
