Ознакомительная версия.
Он встает, одновременно поднимая меня. Колесо продолжает крутиться, создавая ветер, который отбрасывает мои волосы назад.
— Мог бы и сказать, что чертово колесо до сих пор работает. — Я стараюсь казаться небрежной. — Не пришлось бы на него карабкаться.
— Знал бы — сказал бы, — отвечает он. — Не мог оставить тебя просто болтаться, вот и рискнул. Идем, пора добыть флаг соперников.
Четыре мгновение медлит и берет меня за руку, кончики его пальцев касаются внутренней стороны моего локтя. Будь он членом другой фракции, он дал бы мне время прийти в себя, но он лихач и потому улыбается мне и направляется к карусели, где члены нашей команды охраняют флаг. А я наполовину бегу, наполовину прихрамываю за ним. Я все еще испытываю слабость, но мой разум бодрствует, особенно когда Четыре держит меня за руку.
Кристина сидит на одной из лошадок, скрестив длинные ноги и обхватив рукой шест, который поддерживает пластмассовое животное в вертикальном положении. Наш флаг за ее спиной, сияющий в темноте треугольник. Три неофита-лихача стоят среди других потертых и грязных животных. Один из них держит руку на голове лошадки, и поцарапанный лошадиный глаз смотрит на меня сквозь пальцы. На краю карусели сидит взрослая лихачка и почесывает четырежды проколотую бровь большим пальцем.
— Где остальные? — спрашивает Четыре.
Судя по его виду, он возбужден не меньше меня, его глаза широко распахнуты, полны энергии.
— Вы что, повернули колесо? — спрашивает старшая девушка. — О чем вы думали, черт побери? Могли бы с тем же успехом крикнуть: «Мы здесь! Идите к нам!»
Она качает головой.
— Если я опять проиграю, умру со стыда. Три года подряд!
— Забудь о колесе, — говорит Четыре. — Мы знаем, где они.
— Мы? — Кристина переводит взгляд с Четыре на меня.
— Да, пока вы все плевали в потолок, Трис забралась на чертово колесо, чтобы поискать команду соперников, — отвечает он.
— И что нам теперь делать? — спрашивает неофит-лихач, зевая.
Четыре смотрит на меня. Постепенно глаза других неофитов, включая Кристину, тоже обращаются ко мне. Я напрягаю плечи, готовясь пожать ими и заявить, что не знаю, но вдруг перед моим мысленным взором встает образ пирса, лежащего под ногами. У меня есть идея.
— Разделимся пополам, — предлагаю я. — Четверо пойдут по правой стороне пирса, трое по левой. Команда противников — в парке на конце пирса, так что группа из четырех человек атакует, а группа из трех прокрадется за спины соперников и добудет их флаг.
Кристина смотрит на меня, как будто больше не узнает. Ее легко понять.
— Звучит неплохо. — Старшая девушка хлопает в ладоши. — Давайте уже покончим с этой ночью!
Я пойду по левой стороне. Ко мне присоединяется Кристина, а также Юрайя, улыбка которого сверкает белизной на фоне бронзовой кожи. Я только сейчас замечаю, что у него за ухом татуировка в виде змеи. Мгновение я смотрю на змеиный хвост, закрученный параллельно мочке, но затем Кристина пускается бегом, и я должна последовать ее примеру.
Мне приходится бежать вдвое быстрее, чтобы мои короткие шажки поспевали за ее длинными шагами. На бегу до меня доходит, что только один из нас коснется флага, и неважно, что это мой план и мои сведения привели нас к флагу, если не я его схвачу. Я прибавляю ходу, хотя и без того задыхаюсь, и наступаю Кристине на пятки. Я перекидываю маркер на грудь, держа палец на спуске.
Мы достигаем конца пирса, и я закрываю рот, чтобы не так громко дышать. Мы снижаем скорость, наши шаги становятся тише, и я вновь ищу мигающий свет. Теперь, когда я на земле, он больше и его легче разглядеть. Я указываю на него, и Кристина кивает, направляясь в его сторону.
Затем я слышу хор криков, таких громких, что даже подпрыгиваю. Слышу хлопки, когда шарики вылетают из маркеров, и всплески, когда они попадают в цель.
Наша команда напала, команда соперников бежит им навстречу, и флаг почти не охраняется. Юрайя целится и стреляет последнему охраннику в бедро. Охранник, невысокая девушка с фиолетовыми волосами, в гневе бросает маркер на землю.
Я бегу за Кристиной. Флаг висит на ветке дерева, высоко над моей головой. Я тянусь к нему, как и Кристина.
— Да ладно тебе, Трис, — произносит она. — Ты и без того героиня дня. К тому же тебе его не достать, сама знаешь.
Она снисходительно смотрит на меня, как взрослые порой смотрят на детей, когда те ведут себя слишком серьезно, и сдергивает флаг с ветки. Не глядя на меня, она поворачивается и издает победный вопль. Голос Юрайи присоединяется к ее голосу, и затем я слышу хор криков вдалеке.
Юрайя хлопает меня по плечу, и я пытаюсь забыть взгляд Кристины. Возможно, она права; я и так уже себя показала. Я не хочу быть жадной, не хочу быть как Эрик, бояться чужой силы.
Победные крики становятся заразительными, и я вплетаю в них свой голос, спеша навстречу товарищам по команде. Кристина высоко держит флаг, и все толпятся вокруг нее, подпирают ее руку, чтобы поднять флаг еще выше. Я не могу пробиться к ней и потому держусь в стороне, усмехаясь.
Моего плеча касается чья-то рука.
— Отличная работа, — тихо произносит Четыре.
— Поверить не могу, что все пропустил! — повторяет Уилл, качая головой.
Ветер, задувающий в дверь вагона, треплет ему волосы.
— Ты выполнял очень важную работу: не путался у нас под ногами, — сияет Кристина.
Ал стонет:
— Ну почему я оказался в другой команде?
— Потому что жизнь несправедлива, Альберт. И все сговорились против тебя, — отвечает Уилл. — Слушайте, можно, я еще взгляну на флаг?
Питер, Молли и Дрю сидят напротив членов фракции, в углу. Их груди и спины забрызганы голубой и розовой краской, и выглядят они унылыми. Они тихо беседуют, украдкой поглядывая на нас, особенно на Кристину. В том, что не я держу флаг, есть свое преимущество — мне ничто не угрожает. По крайней мере, не больше, чем обычно.
— Так значит, ты забралась на чертово колесо. — Юрайя пересекает вагон и садится рядом со мной.
Марлин, девушка с кокетливой улыбкой, следует его примеру.
— Да, — отвечаю я.
— Умно придумано. Ты прямо как… эрудит, — замечает Марлин. — Меня зовут Марлин.
— Трис, — представляюсь я.
Дома сравнение с эрудитом было бы оскорблением, но в ее устах это звучит как комплимент.
— Ага, я знаю, кто ты, — произносит она. — Первого прыгуна не так просто забыть.
Прошли годы с тех пор, как я спрыгнула с крыши в своей серой форме; прошли десятилетия.
Юрайя достает из бункера маркера шарик с краской и сжимает его большим и указательным пальцами. Поезд накреняется влево, и Юрайя падает на меня; его пальцы сдавливают шарик, и струя вонючей розовой краски брызгает мне в лицо.
Марлин рассыпается смешками. Я медленно вытираю часть краски с лица и размазываю по его щеке. В вагоне витает запах рыбьего жира.
— Фу! — Он снова сдавливает шарик, направляя его на меня, но отверстие находится под неправильным углом, и краска брызгает ему в рот. Он кашляет и делает вид, будто его вот-вот вырвет.
Я вытираю лицо рукавом и смеюсь до колик в животе.
Если бы вся моя жизнь была такой — громкий смех, дерзкие поступки и усталость, какую чувствуешь после тяжелого, но приятного дня, — я была бы довольна. Пока Юрайя скребет язык кончиками пальцев, я понимаю, что достаточно просто пройти инициацию, и эта жизнь будет моей.
На следующее утро, когда я, зевая, вползаю в тренировочный зал, в конце комнаты стоит большая мишень, а рядом с дверью — заваленный ножами стол. Будем учиться метать ножи. По крайней мере, это не больно.
Эрик стоит посередине комнаты в напряженной позе — кажется, будто кто-то заменил его позвоночник металлическим стержнем. При виде него воздух в комнате словно становится тяжелее и давит на меня. По крайней мере, пока Эрик стоял, сгорбившись, у стены, я могла притворяться, что его здесь нет. Сегодня притворяться невозможно.
— Завтра — последний день первой ступени, — объявляет Эрик. — Схватки будут возобновлены. А сегодня вы научитесь целиться. Возьмите по три ножа.
Его голос ниже, чем обычно.
— Смотрите внимательно, когда Четыре будет демонстрировать правильную технику броска.
Сначала никто не шевелится.
— Бегом!
Мы поспешно разбираем кинжалы. Они не такие тяжелые, как пистолеты, но все равно ощущаются в руках как-то странно, словно я не вправе держать их.
— Он сегодня в плохом настроении, — бормочет Кристина.
— А что, бывает в хорошем? — шепчу я в ответ.
Но я знаю, что она имеет в виду. Судя по ядовитым взглядам, которые Эрик бросает на Четыре, когда тот не смотрит, ночное поражение задело его больше, чем он показывает. Захват флага — дело чести, а честь важна для лихачей. Важнее, чем разум и здравый смысл.
Ознакомительная версия.
