Ознакомительная версия.
Неофитка-лихачка касается плеча Четыре и спрашивает:
— Когда ваша команда выиграла, куда вы спрятали флаг?
— Если я тебе скажу, это будет неспортивно, Марлин, — холодно отвечает он.
— Да ладно, Четыре, — ноет она.
Она кокетливо улыбается ему. Он смахивает ее руку с плеча, и почему-то мои губы расплываются в улыбке.
— Военно-морской пирс! — кричит ей неофит-лихач.
Высокий, с коричневой кожей и темными глазами.
Красивый.
— Мой брат был в команде победителей. Они спрятали флаг в карусели.
— Ну так идем туда, — предлагает Уилл.
Никто не возражает, и мы идем на восток, к болоту, которое когда-то давно было озером. В детстве я пыталась вообразить, как оно выглядело прежде, без ограды, вделанной в грязь для защиты города. Но очень трудно представить столько воды в одном месте.
— Кажется, мы рядом со штаб-квартирой Эрудиции? — Кристина толкает Уилла плечом.
— Да. Она к югу отсюда, — отвечает он.
Уилл оборачивается, и на мгновение его лицо становится тоскливым. Затем это проходит.
Я меньше чем в миле от своего брата. Прошла неделя с тех пор, как мы в последний раз были так близко. Я чуть трясу головой, чтобы выкинуть из нее эту мысль. Нельзя думать о брате сегодня, когда я должна сосредоточиться на том, чтобы преодолеть первую ступень. Мне вообще нельзя пока о нем думать.
Мы переходим через мост. Мосты нужны до сих пор, поскольку грязь между ними слишком мокрая, чтобы по ней ходить. Интересно, сколько лет минуло с тех пор, как высохла река?
За мостом город меняется. За нашими спинами большинство зданий использовались, а если и нет, не выглядели заброшенными. Впереди расстилается море крошащегося бетона и разбитого стекла. Тишина в этой части города стоит жуткая, словно в ночном кошмаре. Трудно разглядеть, куда я иду, поскольку перевалило за полночь и все городские огни погасли.
Марлин достает фонарик и светит на улицу перед нами.
— Боишься темноты, Мар? — поддразнивает ее темноглазый неофит-лихач.
— Хочешь наступить на битое стекло, Юрайя, — ради бога, — отрезает она, но все равно выключает фонарик.
Я уже поняла, что часть кредо лихачей — усложнять себе жизнь, чтобы быть независимыми. Нет ничего особенно мужественного в том, чтобы бродить по темным улицам без фонарика, но мы не должны нуждаться в помощи, даже помощи света. Мы должны справляться с чем угодно.
Мне это нравится. Ведь может наступить день, когда не будет фонарика, не будет пистолета, не будет руководителя. И я хочу быть готовой к нему.
Здания заканчиваются перед самым болотом. Полоска земли вдается в болото, и из него вырастает гигантское белое колесо с десятками красных кабинок, висящих через равные промежутки. Чертово колесо.
— Ты только подумай! Люди катались на этой штуке. Развлечения ради. — Уилл качает головой.
— Наверное, они были лихачами, — говорю я.
— Да, но никудышными лихачами. — Кристина смеется. — На чертовом колесе лихачей не должно быть кабинок. Держись покрепче, и попутного ветра!
Мы идем по краю пирса. Все здания по левую руку пусты, их вывески сорваны, окна закрыты, но это опрятная пустота. Люди уходили по доброй воле, без спешки. Об иных районах города этого не скажешь.
— Спорим, ты не прыгнешь в болото. — Кристина подначивает Уилла.
— Только после тебя.
Мы подходим к карусели. Некоторые лошадки поцарапаны и потрепаны непогодой, хвосты отломаны, седла потрескались. Четыре достает флаг из кармана.
— Через десять минут вторая команда выберет место, — говорит он. — Советую потратить это время на разработку стратегии. Может, мы и не эрудиты, но интеллектуальная подготовка — один из аспектов вашего обучения. Возможно, самый важный аспект.
Он прав. Что толку в натренированном теле, если в голове — полная каша?
Уилл берет флаг у Четыре.
— Часть людей должна остаться здесь и охранять флаг, часть — отправиться на разведку и найти укрытие другой команды, — предлагает Уилл.
— Да ну? Ты уверен? — Марлин забирает флаг у Уилла. — Тебя назначили командовать, переходник?
— Нет, — признает Уилл. — Но кто-то же должен.
— Возможно, нам стоит разработать оборонительную стратегию. Дождаться их и уничтожить, — предлагает Кристина.
— Так поступают только слабаки, — возражает Юрайя. — Я предлагаю уйти всем, спрятав флаг как следует, чтобы его не нашли.
Все говорят одновременно, голоса становятся громче с каждой секундой. Кристина защищает план Уилла; неофиты-лихачи голосуют за нападение; все спорят, кто должен принять решение. Четыре садится на край карусели, прислонившись к копыту пластмассовой лошади. Он поднимает глаза к небу, где нет звезд и только круглая луна проглядывает сквозь тонкий слой облаков. Мышцы его рук расслаблены, ладонь лежит на затылке. Он выглядит почти умиротворенным, несмотря на пистолет на плече.
Я на мгновение закрываю глаза. Почему он так легко меня отвлекает? Я должна сосредоточиться.
Что бы я сказала, если бы могла перекричать этот птичий базар? Мы не можем действовать, пока не узнаем, где команда соперников. Они могут быть где угодно в радиусе двух миль, разве что пустое болото можно вычеркнуть. Лучший способ найти их — не спорить о том, как это сделать или сколько разведчиков послать.
Лучший способ найти их — забраться как можно выше.
Я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что за мной не наблюдают. Никто на меня не смотрит, так что я иду к чертову колесу легкими, неслышными шагами, прижимая маркер к спине, чтобы не гремел.
Когда я смотрю на чертово колесо с земли, у меня сжимается горло. Оно выше, чем я думала, такое высокое, что кабинок на самом верху почти не видно. Радует одно — солидная конструкция колеса. Если я заберусь наверх, оно не обрушится под моим весом.
Сердце бьется быстрее. Неужели я действительно рискну жизнью ради этого — ради победы в любимой лихачами игре?
Я смотрю на огромные ржавые опоры, которые удерживают колесо на месте, и с трудом различаю в темноте перекладины лестницы. Каждая ступенька шириной всего лишь с мои плечи, и перил нет, но подниматься по лестнице все же лучше, чем карабкаться по спицам колеса.
Я хватаюсь за перекладину. Она ржавая, тонкая и разве только не крошится в руках. Я повисаю на нижней перекладине, затем подпрыгиваю, чтобы проверить, выдержит ли она мой вес. Движение пронзает ребра болью, и я морщусь.
— Трис, — произносит низкий голос за спиной.
Не знаю, почему я не вздрагиваю. Возможно, потому что становлюсь лихачкой, а интеллектуальная подготовка — важная часть моего обучения. Возможно, потому что его голос низкий, ровный и почти успокаивающий. Как бы там ни было, я оборачиваюсь. Четыре стоит за мной, перекинув маркер за спину, как и я.
— Да? — откликаюсь я.
— Решил узнать, что ты надумала.
— Ищу место повыше, — отвечаю я. — Не то чтобы я много думала.
Я вижу в темноте его улыбку.
— Хорошо. Я сейчас.
Я на мгновение останавливаюсь. Он не смотрит на меня так, как порой смотрят Уилл, Кристина и Ал, — как будто я слишком маленькая и слабая, чтобы от меня был прок, и оттого им жаль меня. Но если он настаивает на том, чтобы пойти со мной, наверное, это потому, что он во мне сомневается.
— Я справлюсь, — отвечаю я.
— Разумеется, — соглашается он.
Я не слышу в его голосе иронии, но знаю, что она там есть. Должна быть.
Я лезу по лестнице, и через несколько футов он присоединяется ко мне. Он передвигается быстрее, и скоро его руки нащупывают ступени, которые покидают мои ноги.
— Скажи мне вот что… — тихо, чуть задыхаясь, произносит он, пока мы поднимаемся. — Как по-твоему, в чем цель этого упражнения? В смысле, игры, а не подъема.
Я опускаю взгляд на мостовую. Кажется, она уже очень далеко, но я не поднялась и на треть. Надо мной платформа, под самым центром колеса. Именно туда я стремлюсь. Я даже не думаю о том, как буду спускаться. Ветерок, который раньше овевал мои щеки, теперь дует в бок. Чем выше мы поднимемся, тем сильнее он станет. Я должна быть готова.
— Научиться стратегии, — отвечаю я. — Возможно, командной работе.
— Командной работе, — повторяет он.
Смешок застревает в его горле. Похоже на испуганный вздох.
— А может, и нет, — продолжаю я. — Вряд ли командная работа в почете у лихачей.
Ветер становится сильнее. Я прижимаюсь к белой опоре, чтобы не упасть, но так сложнее взбираться. Карусель подо мной кажется маленькой. Я с трудом различаю свою команду под тентом. Несколько человек не хватает — наверное, разведчики ушли.
— Должна быть в почете, — отвечает Четыре. — Была когда-то.
Но я особо не прислушиваюсь, потому что от высоты кружится голова. Руки болят от перекладин, а ноги дрожат, сама не знаю почему. Меня пугает не высота — от высоты меня переполняет энергия; каждый орган, сосуд и мускул в моем теле поют на одной ноте.
Ознакомительная версия.
