А может быть, сфинксы состоят даже в родстве с каменными львами? Если да, то какую роль играет это родство в тайных замыслах военачальников-сфинксов?
Тут Сет должен был прервать ход своих мыслей. Слуга Фараона уже доложил о его появлении. И верховному жрецу предложили войти.
Фараон возлежал на диване, покрытом ягуаровыми шкурами. На нем было широкое одеяние, сотканное из человеческих волос и расшитое золотыми нитями. Сотня рабынь трудилась над этим нарядом почти десять лет. У Аменофиса было несколько дюжин таких одеяний, которые он в гневе рвал на куски, если какая-нибудь нить была чуть искривлена или узор немного нарушен.
Фараон встретил Сета с улыбкой. Он был один, и это казалось более чем странным. Обычно Фараона окружали рослые телохранители из Нубийской пустыни, успевшие к этому времени снести своими серповидными ятаганами голову не одному подданному Империи.
Удивляло и то, что на лицо Фараона были наложены более яркие краски, чем всегда. Но и под румянами можно было различить детские черты, лицо мальчика, которому нет и тринадцати. Три или более тысяч лет тому назад юный Фараон пал жертвой отравителей, угостивших его ядом. После того как жрецы Хоруса вернули его к жизни, он лишь ненамного повзрослел. Уже тридцать с лишним лет Аменофис управлял Египтом, но выглядел, как и прежде, избалованным красноносым ребенком.
Правда, едва ли можно было свалить его прихоти и причуды только на возраст. Сету давно пришла в голову мысль, что яд юному Фараону могли подсыпать его, Сета, предшественники, жрецы Хоруса, которым больше не захотелось терпеть самодурства жестокого недоростка.
Сет побаивался и того, что Аменофису могла прийти на ум та же догадка и что именно это могло быть одной из причин его явного желания избавится от опеки жрецов и приблизить к себе военачальников-сфинксов.
— Входи, Сет, — сказал Аменофис и небрежно махнул ему рукой в знак приветствия.
Верховный жрец согнулся в глубоком поклоне и ждал, когда Фараон позволит ему выпрямить спину и подойти ближе. На этот раз позволение последовало позже, чем обычно; Аменофис не торопился, но Сет ничем не выказывал своего недовольства. Когда-нибудь обстоятельства изменятся, и тогда он, Сет, заставит Фараона ползать перед ним на коленях. Эта весьма утешительная перспектива вызвала у него довольную усмешку.
Аменофис велел ему приблизиться.
— Вы желали меня видеть, Ре?
Фараону нравилось, когда к нему обращались как к богу-солнцу.
— Вернее сказать, мы желаем, чтобы ты сам кое-что увидел.
Брови у жреца полезли на лоб.
— Что же это такое?
Аменофис запрыгал на своем ягуаровом диване и заулыбался. Под его глазами размазалась золотая тушь, но было не похоже, чтобы он только что плакал от горя. Скорее всего, он до слез хохотал, но почему?
Сета охватили мрачные предчувствия.
— Что такое, Ре?
— Подойди к окну, — сказал Фараон.
Сет подошел к одному из высоких окон. Перед ним раскинулась ночная площадь Сан-Марко. Она все так же была освещена бесчисленными факелами и горящими плошками, но в мерцающем свете теперь разыгрывалось другое действо.
Воины-мумии с ятаганами наголо сгоняли жрецов, — более сотни фигур в длинных балахонах — к тому месту, где несколько дней назад разверзлась земля и из-под брусчатки вылез посланец Ада. Арестом руководил огромный сфинкс, сцена разыгрывалась в полнейшей и зловещей тишине. Среди арестованных Сет увидел своих ближайших соратников, людей, с которыми он некогда замыслил и осуществил оживление Фараона; людей, которые его давно предостерегали и опасения которых он не принимал во внимание. Каким же он был идиотом!
Теперь за эту его глупость жрецы должны поплатиться жизнью. В этом нет никакого сомнения.
Медленно, не теряя достоинства, Сет обернулся к Фараону.
Аменофис был уже не один. Абсолютно беззвучно, мягко переступая своими бархатистыми львиными лапами, к нему приблизились два сфинкса и встали по бокам. Их торсы были как у мускулистых мужчин, а нижняя часть тела — как у львов. У обоих в руках были тяжелые ятаганы, которые обычному человеку поднять не под силу.
— Но почему, Ре? — спросил Сет тихо и так настойчиво, что сам удивился. — За что ты казнишь жрецов?
— Жреческие служители Хоруса виновны и будут наказаны, — бросил в ответ Аменофис, не переставая улыбаться. — Мы благодарим тебя и твоих людей, Сет. Вы нам хорошо послужили, и мы этого не забудем.
Фараон любил говорить о себе во множественном числе. Но в данную минуту Сету показалось, что Аменофис имеет в виду действительно многих — и себя, и своих новоявленных советников, военачальников-сфинксов.
— Это — измена, — с трудом проговорил Сет.
— Кому? — Аменофис широко раскрыл глаза в наигранном изумлении. — Только не Фараону. И не ботам.
— Мы сделали тебя тем, кто ты есть. — Сет отбросил условности этикета и перестал стесняться в выражениях. — Без нас ты сейчас лежал бы трупом в одной из замшелых гробниц, был бы всего лишь еще одной мумией в саркофаге. Тебя так ненавидели те, кто тебя отравил, что даже не положили в гроб ни одного золотого предмета. Как ты думаешь, почему за тысячи лет ни один грабитель не покусился на твою усыпальницу? — Он презрительно усмехнулся. — Грабители знали, что они могут там найти. Всего лишь трупик капризного ребенка, чью дурь не смогли стерпеть даже его приближенные. Всего лишь тельце глупого мальчишки, который…
Один из сфинксов шагнул было к Сету, но Аменофис его остановил.
— Сет, — внешне спокойно промолвил он, хотя жрец видел, что его глаза сузились от злости. — Замолчи, будь добр.
— Я говорю правду. И твои новые… твари-военачальники вскоре это тоже поймут.
Он намеренно оскорбил сфинксов, но они не ответили на вызов. Один насмешливо усмехнулся, другой остался стоять с каменным лицом. Вывести их из равновесия было невозможно, и Сет это знал.
— Мы не намерены тебя убивать, — сказал Фараон. Его губы скривились в недоброй ухмылке. — Тебя — нет.
— Чего же ты хочешь?
Сет снова взглянул в окно на плотную толпу своих жрецов. Ятаганы их стражей поблескивали в свете факелов.
Аменофис снова усмехнулся и сказал:
— Во-первых, хочу их смерти. Во-вторых — твоего смирения и покорности.
Сет выпрямился, и сфинкс снова угрожающе шагнул вперед. На этот раз Аменофис его не остановил.
— Их незачем убивать, — сказал Сет.
Ему хотелось прибегнуть к волшебству, к какой-нибудь мистификации, чтобы подчинить Фараона своей воле, но он знал, что это бесполезно. Магия сфинксов была так же сильна, как его собственная, и они вполне могли ее тут же применить. Если и не оба, то один из них — наверняка; или кто-нибудь из тех, кто прячется за стенами зала и присматривает за ним.
— Незачем? — повторил Аменофис тонким детским голосом. Он погладил свои намазанные золотой краской щеки и стал с интересом разглядывать кончики пальцев, заблестевшие, как диковинные жучки. — Мы делаем тебе предложение, Сет. И тебе не следует отказываться. Мы очень хорошо знаем, что за нынешнюю победу надо благодарить только тебя и твоих жрецов. Это вы нашли способ изгнать Королеву Флюирию из Лагуны… Хотя она и теперь еще где-то скрывается. Так что не думай, что мы не умеем благодарить.
— Да, — с трудом проговорил Сет. — Я это вижу.
Аменофис ткнул золотым пальчиком в сторону одного сфинкса. Тот быстро приблизился и даже бровью не повел, когда Фараон на каждой его щеке провел по две золотых черты. Знаки войны.
— Мы — Верховный властитель Империи, Единственный, Величайший и Могущественнейший, — сказал Аменофис. — Или не так?
— Точно так, Ре, — смиренно ответил сфинкс.
Фараон отпустил его кивком головы, и тот занял свое место возле дивана.
— Ты упомянул о каком-то предложении, — сказал Сет.
— Да. Мы знали, что это тебя заинтересует. — Аменофис погладил ладонью ягуаровую шкуру. — Мы хотим от тебя еще большего подвига.
Сет в недоумении взглянул на него.
— Тебе надо, чтобы я… ловил ягуаров?
Фараон залился громким ребячьим смехом.
— Ох, Сет, старый дурак! Конечно, нет. Мы думаем, что можем всегда кого-нибудь найти, кто сдирал бы для нас шкуры с этих зверьков. — Он еще долго смеялся, но постепенно успокоился. — Речь идет вот о чем, Сет. Наши новые советники… наши друзья, с их безграничной мудростью, предвещают мне…
Все знали, что сфинксы действительно обладают древнейшими знаниями и даром прорицателей. Сет многое бы дал за то, чтобы узнать, как им это удается. Он не мог постичь их премудрости, и его тщеславие было задето.
— …предвещают мне смерть, — закончил Аменофис.
— Жрецы Хоруса никогда не допустили бы твоей смерти.
— Ты хорошо сказал. Только мы оба знаем, что ты лжешь. Может случиться, что кому-то из жрецов мы станем не по нутру. Кто тогда занял бы наше место на троне? Скоре всего, ты, Сет? Да, мы думаем, что так и было бы.
