– Идеальные дрессированные любимцы, – ответил Роллан, наблюдая за ними. Двое детей делали все, как лорд МакДоннелл, и кивали, когда к ним обращались.
– Они проявляют уважение, – отметила Мейлин. – Странно было бы, если б ты смог это оценить.
– Ой, не пытайся меня сейчас воспитывать… – начал Роллан, но прервался, потому что лорд МакДоннелл направился в их сторону.
– Неужели вам двоим не нравится пир? – прогрохотал лорд МакДоннелл приятным баритоном. – Лосось приготовлен божественно.
– Мы восхищаемся вашим столом, – мягко ответила Мейлин. – А также тем, как послушны ваши дети.
Роллан собрался открыть рот, чтобы подчеркнуть, что лично его это совсем не приводит в восторг, но тайком от лорда МакДоннелла Мейлин ущипнула его за локоть. И Роллан проглотил свои слова.
– Ну, мой замок, мой закон! – смеясь, заявил лорд МакДоннелл.
Поддерживая образ идеального гостя, Мейлин спросила его:
– Вы поделитесь со мной тем, как вам удается так великолепно организовать подобный банкет?
Она так хорошо скрывала свои истинные эмоции, что даже Роллан не мог сказать, был ли ее интерес настоящим или фальшивым. Мейлин ушла вместе с лордом, и они принялись пробовать разные блюда, не прерывая беседу.
Нахмурившись, Роллан взял колбаску с самого конца стола и съел ее, не прекращая тем временем искать взглядом Эссикс и наблюдать за банкетом. Его внимание привлекли музыканты. К ним присоединился певец, и они начали исполнять хорошо известную ему песню. Это была народная баллада о Великих Зверях, которую знал назубок даже любой беспризорник Конкорбы. В куплетах по очереди перечислялись все Великие Звери. Мелодия была ужасно монотонной, и к тому моменту, когда речь доходила до последнего, пятнадцатого Великого Зверя, большинство слушателей были готовы побить любого, кому пришло в голову первым запеть эту песню.
Но музыканты играли так искусно, меняя гармонию на каждой строке, что Роллан даже не сообразил, что забыл заскучать к тому моменту, когда она закончилась. На самом деле, в его душе снова зашевелилось то странное чувство, которое возникло, когда он впервые увидел Глендавин. Это место чем-то его трогало.
Роллан сказал музыкантам:
– Я вообще-то терпеть не могу эту песню.
– О, простите, – произнес певец.
– Но не в этот раз, – закончил мысль Роллан. – Вы, ребята, просто гении.
Певец любезно улыбнулся и поблагодарил.
Девочка-подросток, играющая на арфе, заговорила высоким голосом, в котором послышалась грусть:
– Увы, никто по ту сторону комнаты нас не слышит. Там слишком шумно.
Музыканты и Роллан окинули взглядами большую залу. Закругленный потолок был хорош для усиления акустики, но толстые ковры на стенах поглощали любые звуки.
– Если бы вы расположились выше, – предположил Роллан, – звук шел бы лучше. Над коврами. Что если сесть вон там?
Он показал на маленький, никем не использованный балкончик.
– О, нет… – тихо заговорил певец.
– Скорее всего, нет, – ответила барабанщица.
– Не в этот раз, – добавила арфистка. Роллан собирался прокомментировать их явный страх высоты, когда понял, что заметил на балконе какое-то движение. Это была Эссикс. Сначала он решил, что она хлопала крыльями, чтобы взлететь. Но затем она стала бить крыльями еще сильнее, и Роллан понял, что она каким-то образом попала в ловушку. От этого он сам почувствовал внутри какое-то странное биение. Тревогу.
Музыканты посмотрели туда, куда смотрел Роллан.
– Это Эссикс? – выдохнула арфистка.
– Да, – ответил Роллан, слегка помрачнев. – И, похоже, она попала в ловушку. Пойду выясню, как залезть на этот балкон.
– О, нет… – начал было певец.
– Скорее всего, нет, – добавила барабанщица.
Арфистка сказала:
– Нет, нет, тебе туда нельзя.
– Придется, – ответил Роллан. Впрочем, их отношение к балкону заставило его почувствовать себя не в своей тарелке. – А в чем дело? Он что, плохо закреплен?
– Нет, – ответил певец. Он тайком взглянул на лорда МакДоннелла, увлеченного разговором за высоким столом в другом конце зала. – Никто не должен находиться выше повелителя замка. Таков закон.
Роллан подумал, что все законы глупые, а этот – самый глупый, и заявил:
– А я там стоять и не собираюсь. Просто освобожу птицу и спущусь сюда.
Музыканты посовещались между собой.
– Нет, – в конце концов сказала арфистка. – Я пойду и освобожу ее. Ты – гость. Тебе не стоит рисковать.
– Рисковать? – не поверил своим ушам Роллан. От вида хлопающей крыльями Эссикс ему все больше становилось не по себе. – Но ее нужно освободить! А вдруг она поранилась? Если мне туда нельзя подниматься, он сам, что ли, этим займется?
При этом высказывании музыканты с тревогой взглянули на лорда МакДоннелла.
– Я схожу, – смело сообщила арфистка, но сильно побледнела.
Остальные музыканты положили руки ей на плечи и кивнули. Девочка пошла через зал к маленькой дверце. Когда арфистка ее открыла, Роллан увидел крутую лестницу, ведущую на балкон. Девочка скрылась в лестничном пролете. Другие музыканты что-то бормотали, заламывая руки. Роллан не понимал, что происходит.
Арфистка снова показалась на балконе над ними. Музыканты все еще волновались. Через секунду, освобожденная из невидимых пут, удерживающих ее на балконе, Эссикс взмахнула крыльями. Все это заняло не больше минуты. Не больше. Арфистка развернулась к лестнице. И в тот момент лорд МакДоннелл резко взглянул вверх со своего позолоченного стула. Его взгляд устремился прямо к балкону. Лицо арфистки стало бледнее лунного света.
Не отрывая от нее глаз, лорд МакДоннелл хлопнул. Всего один раз. Мгновенно все звуки умолкли. Лорд МакДоннелл сказал:
– Разве моим людям не известен мой закон?
В зале было тихо.
– Скрайб, что написано в шестнадцатом правиле зала?
Мальчик, похожий на белку, сидевший у края высокого стола, заговорил:
– Никто не должен сидеть выше повели теля замка.
Теперь взгляды всех присутствующих устремились к арфистке на балконе.
– О, милорд, я не хотела нарушать его! – заплакала она. – Я просто пыталась…
– Мой замок, – сказал лорд МакДоннелл. – Мой закон.
– Пожалуйста…
– Разжалована! – закричал лорд МакДоннелл. – Ты больше не придворная арфистка. Десять лет на кухне, а затем будешь молить меня о прощении.
– Милорд, – взмолилась арфистка, пока стражники приближались к двери на балкон. – Эту арфу сделал мой отец.
– И прямо сейчас ты ее уничтожишь, – приказал лорд МакДоннелл.
– Милорд…
– Ты знала мой закон?
Арфистка опустила голову. Сердце Роллана рвалось из груди, пока девочка стояла там, ожидая шедших за ней стражников. Смертельно-бледная, она пошла за ними и стала перед арфой.
– Мой замок, – повторил лорд МакДоннелл. – Мой закон.
Роллану не понадобилась сверхъестественная способность видеть, чтобы понять, как дорог был инструмент арфистке. Ему было невыносимо от мысли, что она наверняка знала, что это произойдет именно так, но все равно рискнула, желая помочь ему и Эссикс.
Роллан быстро вышел на площадку перед высоким столом, его ладони горели от злости и чувства вины. Но он высоко задрал подбородок.
– Это я виноват. Она полезла туда, чтобы ради меня освободить Эссикс.
Лорд МакДоннелл приподнял свою темную бровь.
– Ах, вот и мальчик, который гуляет сам по себе. – Он помолчал немного, а затем произнес: – В этом месте есть три истинные вещи: любовь, смерть и Закон Глендавина. Ее наказание остается в силе. Но за то, что ты проявил смелость и взял на себя ответственность, присоединяйся ко мне за рыцарским столом. Глендавин – родной дом для героев, и я вижу, что в тебе просыпается герой.
Роллан заскрежетал зубами. Меньше всего на свете он хотел получить награду за собственную глупость. Это все произошло по его вине. Но Мейлин, сидевшая за одним из столов неподалеку, буквально прожгла его взглядом. Роллан почувствовал, будто она его ущипнула, как раньше. Ее взгляд значил: «Просто делай, что он говорит!»
Возможно, она была права. Аристократ, который только что разрушил жизнь девочке лишь за то, что она взобралась на балкон, вероятно, мог придумать нечто похуже для сироты, который откажется сесть с ним за один стол. Роллан обернулся на певца с покатыми плечами. Его кровь вскипела, но он заставил себя успокоиться.
«Однажды, – подумал Роллан, – богачи не смогут с нами так поступать».
Но пока ему пришлось сесть по правую руку от лорда МакДоннелла, в трех стульях от него. Рядом с хозяином замка сидел его сын, Каллоден, и молча ел. Следующей сидела Шанна, ковыряясь вилкой в картофельном пюре. Затем Роллан. Перед столом стражники нависли над арфисткой, которая разбивала вдребезги собственную арфу. По ее щекам текли слезы, щепки от инструмента резали ей пальцы, но она больше не произнесла ни слова. Когда ее, сгорбленную, с окровавленными руками, увели на кухню, лорд МакДоннелл пробормотал себе под нос: – Мой замок. Мой закон.
