Холодок пробежал по спине Токло. Почему мама ведет себя так странно?
Ока вдруг принялась кружиться вокруг себя, будто хотела поймать свой короткий хвост, а потом резко остановилась и плюхнулась в воду. Она была совсем одна, все медведи, не сговариваясь, отошли на безопасное расстояние и занялись своими делами, не обращая внимания на странную медведицу. И все-таки Ока запрокинула голову в небо и громко зарычала, как рычат медведи, когда на них нападают.
Наконец Ока устала и замолчала. Она легла в воду и уронила голову на лапы. Токло стоял и смотрел, как поднимается и опадает шерсть на ее боках в такт дыханию. Потом он снова уселся на скалу и повернулся к маме спиной. Он больше не станет на нее смотреть. Если маме на него наплевать, то ему тоже безразлично, как она там. Он просто посидит тут и подождет, когда она успокоится и вернется к нему. Она извинится, погладит его лапой и покажет, как ловить рыбу.
Солнце медленно опускалось за горы, а Токло все лежал на своем камне и ждал. Потом алые сумерки потекли над долиной, и Токло уже начал клевать носом, как вдруг услышал хруст гальки под чьими-то тяжелыми лапами. Надежда огромной рыбой встрепенулась в его груди, когда он увидел бредущую к нему большую медведицу… но тут же умерла, потому что это была не мама. Токло посмотрел через реку и увидел, что Ока по-прежнему лежит в воде.
Огромная медведица подошла ближе и с любопытством обнюхала медвежонка.
— Почему ты один, малыш? — ласково проворчала она. — Где твоя мама?
Токло не хотелось рассказывать ей о том, что мама не хочет его видеть. Он как можно беспечнее мотнул головой и сказал:
— Я жду, когда сюда приплывет лосось! Я ловлю рыбу, как все остальные медведи.
В ответ большая медведица с грустью посмотрела на него и сказала:
— Лосось больше не приходит сюда. Духи медведей очень разгневаны.
«Духи медведей? — подумал про себя Токло. Такие, как Тоби? Неужели Тоби рассердился на меня? Может быть, он тоже винит меня в своей смерти?»
— А на что они гневаются? — испуганно спросил он.
— Всему виной плосколицые, — прорычала медведица. — Говорят, они построили в верховьях реки какую-то большую запруду, и лосось не может пробиться к нам.
Токло знал, что такое запруда. Он видел, как бобры построили такую запруду в долине, с другой стороны гор. Какой это был прекрасный день, когда они повстречали бобров! Тоби тогда чувствовал себя гораздо лучше, и они даже немного поиграли в реке, а Ока поймала им зайца на обед. Тоска царапнула сердце Токло, когда он вспомнил об этом.
Медведица наклонила свою большую голову и ласково посмотрела на него, словно почувствовала его печаль.
— Где твоя мама, малыш? — проурчала она. — Я отведу тебя к ней.
Токло сполз с камня, вошел в воду и нехотя кивнул головой на Оку, лежавшую на мелководье возле другого берега реки.
— Скорее возвращайся к маме, а то она будет беспокоиться, — посоветовала медведица.
«Как бы мне этого хотелось!» — с горечью подумал про себя Токло. Тем временем медведица уже вошла в воду, собираясь проводить его к маме.
— Я побегу! — быстро заверил ее Токло. Он не хотел, чтобы эта добрая медведица видела, как странно ведет себя его мама. — Я сам дойду!
— Вот и умница, — прогудела медведица. — Удачи вам!
Она ласково дотронулась носом до щеки Токло, а потом повернулась и пошла своей дорогой. Токло с тоской смотрел ей вслед. Почему чужая медведица отнеслась к нему добрее, чем мама? Почему Ока даже не смотрит в его сторону, не ищет его и несколько не беспокоится, не стряслось ли с ним беды? Почему она не гладит его носом?
Он сердито зашлепал по холодной воде. На этот раз он был гораздо внимательнее и шел осторожно, крепко цепляясь когтями за камни. Ока даже не шелохнулась, когда он подошел ближе, и Токло испугался, что она сейчас зарычит на него, как рычала днем на чужого медведя. Он молча поднялся на берег и лег на песке, устроившись как можно ближе к маме.
Холод усилился, и вот уже первые снежинки закружились перед носом Токло. Медвежонок поежился и снова посмотрел на маму. Как бы ему хотелось сейчас прижаться к ее мохнатому теплому боку! Он уже почти забыл, как это делается, ведь после смерти Тоби мама не подпускала его к себе. Токло опустил подбородок на лапы и стал смотреть на Оку. Она спала, но сон ее был беспокоен, она то и дело вздрагивала и рычала на кого-то. Токло видел, как сжимаются и разжимаются ее огромные лапы, словно во сне Ока с кем-то сражалась и терзала обидчика когтями.
Токло было страшно видеть маму такой. Это было все равно, как если бы деревья в лесу отряхнули бы землю с корней и принялись расхаживать по берегу или река развернулась бы в своем течении и потекла вверх в горы. Мама должна защищать его, быть большой и сильной, учить его быть медведем. Она не должна прогонять от себя своего медвежонка!
Так он лежал и думал, пока не устал от своих тяжелых мыслей и не уснул.
Токло снилось, что он лежит под землей. Он огляделся по сторонам и удивленно вытаращил глаза, когда понял, что снова очутился в родильной берлоге. Земляные стены смыкались над его головой, ему было тепло и уютно. Тоби тоже был здесь. Он лежал рядом с Токло и без устали открывал и закрывал пасть, словно проверял, как она действует.
Вокруг пахло рыхлой землей. Запах мха и прелой листвы щекотал ноздри. Токло сморщил нос, чихнул — и проснулся. Он открыл глаза и увидел над собой маму. Значит, она все-таки пришла! Вот только почему ему так тяжело, будто что-то давит ему на грудь? И тут Токло с ужасом понял, что он засыпан сверху землей и листьями. Ока стояла над ним и, прикрыв глаза, что-то бормотала…
— Помогите ему пройти сквозь камни и землю к чистой воде, что течет в глубокой глубине, примите его в круг медведей… — шептала Ока.
«Она совершает над ним погребальный ритуал!»
Токло в ужасе вскочил и отряхнул шерсть от земли.
— Мама! — взвизгнул он. — Перестань, мама! Я живой, ты видишь? Я не умер!
Ока открыла глаза и рассеянно посмотрела сквозь него, как будто он был чистой водой. Потом отшатнулась, словно не ожидала того, что Токло поднимется.
— Мама! — чуть не плача, пролепетал он. — Посмотри на меня, я ведь живой! Я не умер.
Но Ока недобро сощурила глаза и оскалилась.
— Ты должен быть мертв! — прорычала она.
Токло испуганно отпрянул и вдруг заметил знак, начертанный на земле перед его лапами. Он сразу узнал его. Точно такой же крест Ока нацарапала когтями перед мертвым телом Тоби. Зачем она сделала это? Вдруг духи земли теперь будут считать его мертвым и придут за ним, чтобы увести под землю? А что будет, если он умрет в каком-нибудь другом месте? Что если духи никогда не найдут его, потому что будут искать возле знака?
— Убирайся прочь! — грозно взревела Ока. — Тебе здесь больше нечего делать!
— Но… Ты ведь моя мама! — беспомощно прошептал Токло.
— Врешь! — закричала Ока. — У меня нет медвежат. Убирайся! — И она бросилась на него, выставив вперед страшные свои когти.
Токло поджал хвост и бросился бежать. Он бежал без оглядки, не останавливаясь, пока не очутился далеко за деревьями. Только тут он обернулся назад и увидел, что Ока стоит на задних лапах и ревет, запрокинув пасть к черному небу. Глаза у нее сверкали безумным огнем и вся она была словно чужая, Токло никогда не видел ее такой. Это больше не была его мама.
Значит, со смертью Тоби он потерял не только брата. Наверное, мама так горевала о своем любимце, что дух ее слишком далеко зашел в черную реку следом за духом Тоби и не смог найти дорогу обратно…
И тогда Токло побежал в лес. Он бежал и бежал, он хотел оказаться как можно дальше от незнакомой страшной медведицы, ревущей на берегу.
«Все медвежата когда-нибудь покидают своих матерей!» — твердил он себе на бегу. Это была правда, но мама-медведица никогда не бросает свое дитя так рано, не научив как следует охотиться и добывать себе другое пропитание.
— Ничего, я сам всему научусь! — громко крикнул Токло. — Научусь охотиться, и драться, и жить сам по себе! И никто мне не нужен, — всхлипнул он. — Мама все равно ничему меня не учила. Может быть, мне будет лучше жить одному… Теперь я могу идти, куда захочу, и сам принимать решения. Наверное, я навсегда поселюсь в горах, подальше от вонючих дорог и орущих огнезверей.
Так он бежал и тихо шептал себе под нос, а небо над его головой постепенно светлело, оживляя деревья и землю под лапами, и вот уже теплый ветерок ласково погладил шерсть Токло. Ветерок принес с собой весть о том, что земля просыпается от спячки и наступает пора Прыгающей Рыбы, он окутал Токло запахами перемен и пробуждающейся зелени.
Что ж, отныне он будет жить один. Если какой-то медвежонок и может выжить без материнской заботы — так это Токло. Он сумеет, он справится.
