— Он… он знал, что я люблю книги, проговорила Гермиона хриплым голосом, утирая глаза рукавом.
— Но почему именно эту книгу?
— Я не знаю. Наверно, думал, мне понравится.
— Вы когда-нибудь уговаривались с Дамблдором о каких-нибудь кодах или средствах передачи секретной информации?
— Нет, не уговаривалась, — отвечала Гермиона, всё ещё утирая рукавом глаза. — И если уж Министерство за тридцать один день не нашло в этой книге никаких скрытых кодов, то сомневаюсь, что это удастся мне.
Она подавила рыдание. Они сидели так плотно прижавшись друг к другу, что Рон не буз труда высвободил руку, чтобы обнять Гермиону за плечи. Скримджер вновь обратился к завещанию.
— «Гарри Джеймсу Поттеру, — читал он, и у Гарри всё сжалось внутри от внезапного волнения, — я оставляю тот снитч, который он поймал в своем первом матче по квиддичу в Хогвартсе, в напоминание о том, как вознаграждается настойчивость и мастерство.
Когда Скримджер вытащил крошечный, размером с грецкий орех, золотистый мячик, его серебряные крылышки довольно слабо затрепетали, и Гарри невольно ощутил некоторое разочарование.
— Для чего Дамблдор оставил вам этот снитч? — спросил Скримджер.
— Понятия не имею, — ответил Гарри, — вероятно, по уже упомянутым вами причинам… Чтобы напомнить мне, что может получить тот, кто… настойчив и всё такое…
— Значит, вы думаете, это всего лишь символический сувенир?
— Я полагаю, да, — сказал Гарри, — а что же еще?
— Вопросы задаю я, — заметил Скримджер, подвигая кресло поближе к диванчику. Теперь и за окнами сумерки сгущались, и палатка в саду призрачно белела, возвышаясь над живой изгородью.
— Я заметил, что Ваш именинный пирог сделан в форме снитча, — сказал Скримджер Гарри, — почему?
Гермиона саркастически засмеялась:
— Ну как же, не может же это быть только потому, что Гарри — выдающийся ловец, это было бы уж слишком очевидно и просто, — сказала она, — Там непременно должен быть тайный намек от Дамблдора, скрытый в глазури!
— Не думаю, чтобы в глазури что-то было скрыто, — сказал Скримджер, — но снитч был бы очень хорошим местом, чтобы спрятать небольшой предмет. Вам, я уверен, известно, почему?
Гарри пожал плечами, однако Гермиона ответила. Гарри подумал, что давать правильные ответы на вопросы стало у нее такой глубоко укоренившейся привычкой, что она просто не могла противостоять этому побуждению.
— Потому что у снитчей есть осязательная память, — выпалила она.
— Что? — хором изумились Гарри и Рон: оба считали познания Гермионы в области квиддича ничтожными.
— Правильно, — одобрил Скримджер, — К снитчу не прикасаются голыми руками до того, как его выпускают: даже изготовитель работает в перчатках. В нем запечатлено ощущение, по которому он может опознать того, кто первым взял его в руки, на случай, если возникает спор при его поимке. Этот снитч, — он высоко поднял крошечный золотистый мячик, — должен помнить ваше прикосновение, Поттер. Сдается мне, что Дамблдор, обладавший, при всех своих недостатках, выдающимся магическим даром, мог заколдовать этот снитч так, чтобы он открылся только вам.
У Гарри участилось сердцебиение. Он был уверен, что Скримджер прав. Как же ему было избежать прикосновения к снитчу голыми руками на глазах у министра?
— Вы ничего не говорите, — сказал Скримджер, — быть может, вам уже известно, что таит в себе этот снитч?
— Нет, — сказал Гарри, всё ещё не в силах придумать, как бы сделать вид, что он коснулся снитча, не касаясь его на самом деле. Эх, если бы он разбирался в легилимеции, действительно разбирался, чтобы прочитать мысли Гермионы: ведь он практически слышал, как ее мозг рядышком посылает ему сигналы.
— Возьмите его, — спокойно сказал Скримджер.
Гарри взглянул в желтые глаза министра и понял, что ему остается только повиноваться. Он протянул руку, и Скримджер, снова наклонившись, медленно и аккуратно вложил снитч в ладонь Гарри.
Ничего не произошло. Усталые крылышки снитча затрепетали и успокоились, едва пальцы Гарри сжались вокруг него. Скримджер, Рон и Гермиона всё так же жадно глядели на мячик, теперь частично скрытый, словно всё ещё надеясь на то, что он может каким-либо образом измениться.
— Момент был напряженный, — холодно произнес Гарри. Рон и Гермиона дружно рассмеялись.
— Ну вот, собственно, и всё, не так ли? — спросила Гермиона, делая движение чтобы встать с дивана.
— Не совсем, — сказал Скримджер, который теперь был явно раздосадован, — Дамблдор завещал вам еще кое-что, Поттер.
— Что именно? — спросил Гарри, вновь загораясь волнением.
На этот раз Скримджер даже не потрудился зачитать текст завещания.
— Меч Годрика Гриффиндора, — объявил он. Гермиона и Рон оба застыли в напряжении. Гарри огляделся в поисках рукояти, инкрустированной рубином, но Скримджер так и не достал меч из кожаного мешочка, который в любом случае казался слишком маленьким, чтобы в нем поместилась такая вещь.
— Так где же он? — подозрительно спросил Гарри.
— К сожалению, — произнес Скримджер, — этот меч не принадлежал Дамблдору, и у него не было права передавать его. Меч Годрика Гриффиндора является ценным историческим предметом искусства, и как таковой принадлежит…
— Он принадлежит Гарри! — с жаром воскликнула Гермиона, — Он выбрал его, именно он его нашел, он пришел к нему из Распределяющей шляпы…
— Согласно надежным историческим источникам, меч может являться любому достойному ученику Гриффиндора, — сказал Скримджер, — но это не делает его исключительной принадлежностью мистера Поттера, что бы там ни решил Дамблдор, — Скримджер почесал свою плохо выбритую щеку, не спуская пристального взгляда с Гарри, — Как вы думаете, почему?..
— …Почему Дамблдор решил вручить меч мне? — закончил Гарри, изо всех сил сдерживая гнев, — Может быть, он подумал, что он славно бы смотрелся у меня на стене.
— Это не шутки, Поттер! — зарычал Скримджер, — Может быть, потому, что Дамблдор был убежден, что только меч Годрика Гриффиндора может победить Наследника Слизерина? Не потому ли он пожелал отдать этот меч вам, Поттер, что, подобно многим, верил, что вам суждено уничтожить Того, Кого Нельзя Называть?
— Интересная теория, — сказал Гарри, — А кто-нибудь когда-нибудь пытался вонзить меч в Вольдеморта? Может быть, пора Министерству занять кое-кого из своих сотрудников этим, вместо того, чтобы ковыряться в делюминаторах и укрывать беглых узников Азкабана? Так вот чем вы занимались, министр, запершись у себя в кабинете, — пытались взломать снитч? Люди гибнут — я сам едва не стал одной из жертв — Вольдеморт гнался за мной через три страны, он убил Грюма Грозный Глаз, а Министерству это всё хоть бы что, не так ли? И после этого вы еще надеетесь на наше сотрудничество!
— Вы заходите слишком далеко! — закричал Скримджер, вставая с кресла. Гарри тоже вскочил. Скримджер захромал к Гарри и с силой ткнул его в грудь острием своей палочки; она прожгла дырку в футболке Гарри, как зажженная сигарета.
— Эй! — воскликнул Рон, вскакивая и тоже поднимая палочку, но Гарри сказал:
— Не смей! Ты что, хочешь дать ему повод арестовать нас?
— А, вспомнили, что вы не в школе? — заговорил Скримджер, дыша в самое лицо Гарри, — Вспомнили, что я вам не Дамблдор, который прощал Вам Ваше нахальство и неподчинение? Можете носить этот шрам, как корону, Поттер, но не семнадцатилетнему мальчишке учить меня, как выполнять свою работу! Не пора ли Вам научиться уважать старших!
— Не пора ли Вам заслужить это уважение, — ответил Гарри.
Пол задрожал, раздался звук бегущих шагов, затем дверь гостиной распахнулась, и в нее вбежали мистер и миссис Уизли.
— Нам… Нам послышалось, будто… — начала миссис Уизли, явно не на шутку встревоженная видом Гарри и Министра, стоящих буквально нос к носу.
— …кто-то кричал, — закончил запыхавшийся мистер Уизли.
Скримджер отступил на пару шагов от Гарри, поглядывая на дырку, которую он прожег в его футболке. Казалось, он сожалел о том, что не сдержался.
— Да нет… Так, ничего, — прорычал он, — мне… жаль, что вы так настроены, — добавил он, снова глядя прямо в глаза Гарри, — Вам, кажется, непонятно, что Министерство желает того же, чего и вы — чего и Дамблдор желал. Нам надо работать сообща.
— Мне не по вкусу ваши методы, Министр, — проговорил Гарри, — Помните?
Во второй раз он поднял свой правый кулак и показал Скримджеру шрам, всё еще белеющий на его тыльной стороне, от надписи «Я не должен лгать». Лицо Скримджера посуровело. Он развернулся, не произнеся больше ни слова, и, хромая, вышел из комнаты. Миссис Уизли поспешила за ним; Гарри слышал, как она остановилась у задней двери. Через минуту-другую она прокричала им:
