Наконец якорный канат, сброшенный с дирижабля, подхватили на земле. Воздушное судно остановилось. В тот же миг члены Купипа грянули дорогой их сердцам Купипский гимн:
Есть на свете страна,
Всех прекрасней она,
Все земные в ней скрыты сокровища.
У речных берегов
Много там жемчугов;
Там ондатры бесчисленны ловища.
Рикки-тикки-тикки-тикки,
Рикки-тикки-тикки-чк!
За такую страну
Мы взлетим на луну,
Мы до Марса пойдем экспедицией.
Встанем все за нее,
Будем жить для нее,
Чтобы вечно по праву гордиться ей!
Рикки-тикки-тикки-тикки,
Рикки-тикки-тикки-чк!
Веселое оживление с утра царило на улицах Ленинграда. Люди останавливались на углах, скоплялись у громкоговорителей, размахивали руками, кричали.
— Прилетели! — слышалось повсюду. — Как же! Только я вышел из дому — слышу: шум. Поднял голову, — батюшки, совсем низко летит. И надпись видна: «Купип-01». Такой серебристый… Этакий цельноалюминиевый…
Действительно, в два часа дня экспедиция профессора Бабера вернулась в Ленинград, следуя тем же маршрутом, по какому она отбыла в свой дальний путь много дней назад. Дирижабль миновал Витебский вокзал и вдоль Цветочной улицы направился к своему Купипскому аэродрому. Еще час — и множество мам и пап уже выходили из себя при виде Люси Тузовой, Левы Гельмана и Николая Андреевича Устрицына, которые под громовые приветствия следовали между рядами публики в Главный зал Купипа.
Купипские лестницы, коридоры, вестибюли ломились от множества скопившихся в них членов знаменитого ученого общества. Телеграфисты то и дело врывались в здание с приветственными телеграммами-молниями. «От Паганелевского географического общества, Париж! — возглашали секретари. — От астрономической ассоциации имени Пальмирена, Розетта! От Арчер-Гордон-Пим-клуба, Вашингтон!»
На площадках лестниц, на эстраде зала там и здесь возвышались изящные клетки; в них кувыркались обезьяны, порхали и щебетали яркие птицы, вывезенные с островов Н. А. Устрицына. Несколько аквариумов поблескивали, мерцали, светились радугой в углах; странные рыбы с длинными хвостами, с разноцветными плавниками, с жабрами, покрытыми узором причудливых шипов, резвились в их прозрачной воде. Но самый главный аквариум и самая главная клетка стояли на столе посреди эстрады. На дне аквариума недвижно, изредка выпуская маленькие серебристые пузырики воздуха, лежало с полдюжины жемчужных раковин, добытых в одной из рек лучшей в мире страны — Страны Великих Сокровищ. Внутри высокой и длинной клетки то хлопотливо шныряли по ее дну, то, вставая на задние лапки, нюхали воздух, то, сидя на корточках, грызли какие-то корешки и стебли два пушистых серовато-коричневых зверька. Это были ондатры. Ондатры, пойманные на берегу той же самой реки. В той же самой стране.
Но далеко не все желающие смогли проникнуть внутрь купипского помещения и занять там места. У стен здания на улице собралась большая толпа, имевшая вид отчасти хитроумный, частично же достопочтенный. То и дело сюда подлетали двух- и трехколесные велосипеды самых последних марок, подвозя все новых и новых членов Купипа. Бесконечная вереница мощных роллеров неудобообтекаемой формы тянулась вдоль фасада и скрывалась далеко за углом. А внутри здания в огромном и высоком белом зале заканчивался увлекательный, неправдоподобный доклад профессора Бабера.
— Уважаемые ребята! — говорил Бабер, благожелательно двигая своей только что подстриженной и свеже надушенной бородой. — Глубокоуважаемые ребята! Досточтимые члены Купипа! С доверенной моему руководству экспедицией произошла поразительная вещь. Вещь — странная. Вещь, я бы сказал, труднообъяснимая. Позвольте в двух словах остановиться на этом выдающемся факте.
«Много времени назад — вы все это помните (дорогой товарищ Устрицын, ты записываешь мои слова?) — во второй половине прошлого лета трое ребят из числа самых хитроумных и максимально достопочтенных нашли плавающую в воде бутылку. Дело было в Усть-Луге, на запад от Ленинграда, при впадении реки Луги в Финский залив. Уважаемые исследователи, обратившиеся со своей находкой ко мне, не помнили точно дня, когда это случилось. Но я установил этот день, так как они заметили, что тень Николая Андреевича ровно в полдень равнялась ровно длине предмета…
(— Ровно равнялась ровной равнине! Ух-ты! — пробормотал Койкин, сидевший за столом президиума.)
«Да! Так! Совершенно точно. Абсолютно правильно! Но такой случай бывает на широте Ленинграда лишь дважды в году: первого мая и пятнадцатого августа. Только в эти дни солнце стоит на 45° над горизонтом. Значит, это было либо 1 мая, либо 15 августа. Раз это случилось не 1 мая, — значит, это произошло 15 августа…»
Потрясенная простотою и ясностью чисто научного довода, аудитория робко молчала.
— Итак, достопочтенные и любознательные товарищи-ребята! — продолжал профессор Бабер, поглаживая бороду и снимая первую пару очков, — оставалось разгадать содержание документа…
— А это сделал я! — рявкнул Койкин, вскакивая со своего места. — Я! Мы на «Святом Ереме Кемпийском» и не такие еще бумаги разгадывали…
— Успокойся, добрый капитан… Да, это сделал он. (Раздались шумные аплодисменты.) Он провел эту работу отлично. По его блестящей догадке следовало, что в некотором пункте земного шара нашими учеными обнаружено неописуемое сокровище: полкилограмма радия. Полкилограмма! Пятьсот граммов! Потрясающе! Неимоверно! Упоительно! Судя по тому, однако, что о сокровище сообщалось во вложенной в бутылку записке, стало очевидным: исследователи потерпели бедствие. Мы решили тотчас же, немедленно плыть им на выручку. Лететь им на помощь. Ехать, чтобы оказать им содействие. Немедленно. Но — куда? Записка не определяла места…
Аудитория зашевелилась. Раздалось несколько возгласов, выражавших тревогу и нетерпение.
— Мы преодолели и эту трудность! — важно сказал профессор многих наук Владимир Оскарович Бабер. — Да, да, да! Именно так! Документ был поврежден. Но все же он давал некие указания. Во-первых, пункт «а», — в нем! упоминался жемчуг. Там говорилось: «Ведь в нашей области есть даже жемчуг». Жемчуг! Продукт, добываемый в тропических морях. Из створок раковин Meleagrina и других близких. Жемчуг! По-немецки — ди перлен. По-французски — лэ перль. По-английски — пирлс! Это — раз! Во-вторых, там было сказано: «В ее пределах живут мускусные крысы, или ондатры». Мускусные крысы! Ондатры! Типичный зверек Северной Америки! Странно! Спрашивается: где же расположена страна, в которой бок-о-бок существуют жемчуг и ондатры? Я просмотрел шестнадцать энциклопедий на двенадцати различных языках. Капитан Койкин перечел все лоции и мореходные книги. Нигде — ничего. Среди известных стран такой страны не было. Да и быть не могло. Жемчуг и ондатры! Вода и камень! Лед и пламень! Как говорится, — немыслимо! Надо было искать страну новую, еще не описанную. Но где?
Профессор Бабер потянулся за водой и сделал минутную паузу, но Койкин, широко открыв глаза, стукнул кулаком по столу.
— Мы наплевали и на это! — нетерпеливо закричал он.
— Койкин, Койкин! — укоризненно сказал профессор. — Успокойся, капитан. Мама, накапайте ему немного валерьяны… Да, мы победили и это затруднение! В документе была одна замечательная подробность. Исключительно удачная подробность. Сущий клад в руках научно мыслящего человека. Записка начиналась так: «Вчера, 21-го…» А внизу рядом с неразборчивой подписью стояло: «Завтра, 22-го…» Что это могло означать? Это могло означать лишь одно, глубокочтимые товарищи ребята… Это могло означать, что место, где спрятано сокровище, великий купипский радиевый клад, расположено в пункте с перепутанным временем…
В этот миг глухой шум донесся из-за плотно закрытых дверей зала. Кто-то рвался в них. Кого-то не пускали.
— Э-э-э… — произнес профессор, крайне недовольный тем, что его прервали. — Что там случилось? В чем дело? Почему мне мешают…
— Профессор… — ответило тотчас же несколько голосов. — Тут какой-то гражданин вас спрашивает, профессор… Говорит — очень важно!
Бабер на миг задумался.
— Гражданин? А он что — принадлежит к числу достопочтенных купипских ребят?
— Нет, нет, постарше! — ответили от двери.
— Гм… Может быть, тогда он чей-нибудь папа или мама?
— Нет, что Вы? Он помоложе…
— Ну, тогда — пусть подождет! — рассердился профессор, нервно поднимая на лоб все свои очки сразу. — Может подождать. Аттандр! Вартен!
— Итак, многоуважаемые ребята, я остановился на чем? На пунктах с перепутанным временем! Таких пунктов на земле — три. Два полюса и линия смены дат. Знаменитый стовосьмидесятый антигриничский меридиан… Два из них мы посетили. Но вот тут-то и начинается самое поразительное. Там мы не нашли клада. Мы улетели далеко, но таинственная прекрасная страна сокровищ ускользала от нас. Мы нашли один из важных признаков — жемчуг. Мы обнаружили и вторую основную примету — перепутанное время. Но ондатр — ондатр нигде не было. Не было, естественно, и радия… Тогда…
