«А что будет, когда он проснётся?»
Испуганный жёлтый пёсик поджал хвост и сел в угол, размышляя над тем, что его ждёт в львиной клетке.
– Хр-р-р, хр-р-р, – тем временем беззаботно похрапывал лев.
«Он попросту меня съест, – с ужасом подумал Космаля. – Проснётся, щёлкнет зубищами – и нет меня!»
Тут он почувствовал лёгкий укол в спину возле хвоста. Ощущение было неприятное, тем более, что через минуту укол повторился. Потом ещё раз, и ещё.
«Не иначе, как меня кусает блоха!» – решил Космаля.
Ему стало совсем грустно. Во-первых, потому, что у него завелись блохи, а во-вторых, потому, что он никак не мог почесаться. Попробовал бы он! Ведь лев тут же проснётся – и тогда…
Космаля закрыл глаза и решил не думать, что будет тогда. Но долго ли можно выдержать, если блохи беспечно разгуливают по твоей спине и кусают куда попало?
– Не могу больше! – проворчал он тихонько и оскалил зубы. Хоть выглядело это, может, и грозно, только блохи обычно не обращают внимания на такие угрозы. Они преспокойно перебрались на шею и продолжали там свои безобразия.
– Больше не могу, – повторил маленький жёлтый пёсик, который когда-то был Яцеком Космалей. И, не обращая уже внимания на грозящую ему опасность, стал чесать шею задней ногой. Ах! Какое облегчение!
К счастью, лев не проснулся. Осмелевший Космаля решил немного оглядеться. Клетка льва была большая, пол посыпан жёлтым песком. Вход в клетку был сбоку. «Как я сюда попал? – удивился Космаля. – Ах, да! Протиснулся между прутьями! Так, может, теперь я сумею так же выбраться отсюда?»
Ему вовсе не улыбалось сидеть тут и ждать, когда проснётся лев. Правда, и выступать на арене в роли «пса с Венеры» ему тоже не хотелось. Юля…
Тут он вспомнил, что Юля как-то странно на него смотрела.
«Может, она меня узнала? – забеспокоился он. От одной этой мысли ему стало жарко. – Если узнала, то наверняка разболтает в школе, что я стал собакой и выступаю в цирке. Вдобавок – с голубыми крылышками! Идиот!»
Космаля совсем загрустил. Вдруг он заметил, что в углу клетки, совсем близко от него, лежит кучка сена. «Пожалуй, я сумею спрятаться в нём», – подумал Яцек.
Он быстро забрался в сено, свернулся калачиком и заснул, утомлённый столькими переживаниями.
Снилось ему, что он снова мальчик, ученик пятого класса Яцек Космаля, и что ему надо вставать и идти в школу. Мама уже кричит: пора просыпаться, мыться, одеваться, а ему ужасно не хочется вылезать из-под тёплого одеяла. Поспать бы ещё хоть пятнадцать минут. Ну кому от этого будет хуже? В школу он всё равно успеет, так как умеет быстро бегать и через три минуты будет уже там. Яцек потягивается и тихо бормочет: «Дай мне еще поспать, мама!»
Но что это? Разве мама может говорить таким грубым голосом? Неохотно, скорее из любопытства, он открыл один глаз, чтобы посмотреть, что творится в комнате. Открыл и тут же закрыл, ибо то, что он увидел, было ужасно: напротив него сидел лев, а он, Яцек Космаля, всё ещё был собакой, и к тому же собакой, которая случайно оказалась в клетке льва.
«Ничего не изменилось, – грустно подумал он, окончательно проснувшись. – Хорошо ещё, что я спрятался в сено и этот ужасный зверь, может быть, меня не заметит».
Да, но долго ли он сможет оставаться в своём укрытии? Тем временем лев лениво потягивался и громко зевал, а что будет, когда он совсем проснётся? Яцек Космаля предпочитал об этом не думать.
«Буду сидеть как можно тише, словно меня и нет», – решил он.
Но что значат все решения по сравнению с обыкновенными случайностями, которые порой решают судьбу людей и зверей! Так было и на этот раз. Хватило малюсенькой сухой травинки, которая попала Космале в нос. Хватило для того, чтобы Космаля чихнул. Чих был слабый, ведь, как известно, собаки, особенно маленькие, громко не чихают, но и этого было достаточно, чтобы обеспокоить льва.
Огромный зверь, пасть которого как раз была раскрыта для зевка, замер.
«Что теперь будет? – подумал Яцек и сжался в сене, как только мог. – Вдруг зверюга не догадается, что это я чихнул?»
Между тем лев медленно закрыл пасть, нервно пошевелил хвостом и проворчал:
– Здесь кто-то есть?
Потом внимательно огляделся. Яцек сидел тихо как мышь.
– Есть тут кто-нибудь, или мне показалось? – повторил лев. – Предупреждаю, – продолжал он ворчливо, – что я очень зол и за себя не ручаюсь. Советую меня не сердить!
«Интересно, кому пришло бы в голову сердить льва?» – подумал Космаля. Но тут ещё одна травинка попала ему в нос, и он снова чихнул, на этот раз так сильно, что скрывавшее его сено рассыпалось, открыв его целиком.
– Пропал, – охнул Космаля и закрыл глаза.
Космаля с закрытыми глазами окаменел от страха и только ждал, что же будет. Даже мысль о бегстве теперь не приходила ему в голову. Правда, он ни на минуту не забывал о том, что попал сюда через промежуток между прутьями, но при этом он успел заметить, что прутья были отогнуты пошире только в одном месте, совсем рядом со львом.
– Ах, это ты! – прорычал лев. – Это ты, сопляк, осмелился беспокоить меня своим чиханием? Понимаешь ли ты, какая это дерзость?
«Ещё как понимаю», – подумал Космаля. Но только подумал, так как ни за что на свете не решился бы ответить вслух. Одновременно он, к своему великому изумлению, обнаружил, что прекрасно понимает всё, о чём говорит лев. Правда, он отлично понимал язык гусей, индюков, собак. Но чтобы объясниться со львом! Это просто поразительно. Хотя сейчас очень опасно.
А лев продолжал:
– Эй, вылезай немедленно из сена!
«Ни за что не вылезу, – решил Космаля, – дураков нет. Ведь он тут же меня съест».
– Ты, бессовестная псина! – рычал лев. – Как ты умудрился залезть в мою клетку? Говори немедленно! Ага, молчишь? Я знаю, ты тайком забрался сюда, чтобы…
Он не успел ещё закончить, как Космаля снова почувствовал подозрительное покалывание возле правого уха.
«Проклятье, – подумал он, – опять блохи. Но ничего не поделаешь, придётся почесаться, а то я с ума сойду!»
И, дрожа от страха, он стал чесаться.
– Ах так! – загремел лев. – Ну, разве я был не прав? Ты тайком забрался сюда, чтобы наслать на меня блох. Ты рассчитывал, что потом и я стану чесаться. Хорошенькая картина: лев чешется на арене! Люди бы умирали от смеха, а я был бы опозорен на всю жизнь! Говори, кто тебя сюда прислал?
– Никто, – тихо проскулил Космаля, – клянусь, никто.
– Признайся, что это павианы, желая меня скомпрометировать, забросили тебя в мою клетку.
– Нет, нет… я не знаком ни с одним павианом.
– Ты принадлежишь к шайке, которая хочет осмеять меня и погубить как артиста! Признавайся!
При этом лев так грозно щёлкнул зубами, что бедный Космаля от страха перевернулся животом вверх, что, как известно, означает у собак полную сдачу на милость победителя.
– Я не виноват, – пролепетал он тихо.
– Ха! Ха! Ха! – зарычал язвительно лев. – Не виноват! Всё равно я накажу тебя для примера!
– Пощади, – пискнул Космаля. – Пощади, уважаемый лев!
– Меня зовут Цезарь, – гордо сообщил лев.
– Пощади, Цезарь! – послушно повторил Космаля. И снова закрыл глаза, готовый на всё.
Но лев не спешил выполнить свою угрозу, вместо этого совершенно неожиданно раздался приятный собачий голос:
– Гав! Гав! Может, хватит важничать, Цезарь! Перестань! Немедленно перестань мучить этого испуганного малыша!
– Да я только так, – добродушно проворчал лев.
– Стыдно! – продолжал кто-то знакомым голосом. – Такой большой, а ведёшь себя как щенок. Марш в угол и сиди спокойно! А ты, Яцек, вылезай наконец из сена!
– Это меня? – дрожащим голосом спросил Космаля.
– Тебя, конечно, тебя!
Космаля отважился наконец открыть один глаз и поглядеть в ту сторону, откуда доносился голос. Открыл его, сразу закрыл, а потом быстро открыл оба. Не может быть! Перед клеткой льва стояла большая кудлатая, пятнистая собачища и дружески виляла хвостом. Так ведь это, Гапа!
– Ну, вылезай, вылезай скорее из сена! Увидишь, Цезарь ничего тебе не сделает!
После такого заверения Космаля вылез наконец из сена, при этом на голове его и спине остались прицепившиеся травинки и засохшие полевые цветочки, что выглядело немного смешно и немного жалко.
Кудлатая псина приветствовала его радостным лаем:
– Наконец-то я тебя нашла!
Последовало весёлое помахивание хвостом, что, как известно, означает радость и хорошее настроение у всех собак мира.
– Гапа, Гапуля, хорошая ты моя. – Яцек даже закрыл глаза, так ему стало стыдно. Он снова вспомнил, что в эту самую Гапу он бросал камнями и колючими зелёными каштанами. Однажды каштан запутался в её длинной шерсти. Она скулила, а Яцек весело смеялся.
Ох, как скверно, как скверно он чувствовал себя сейчас. Впору было снова спрятаться в сене. Но Гапа дружески пролаяла:
