Лессчик шёл, ни о чём не беспокоясь. Его вели за собой впереди идущие, спину прикрывали Серёжка с Дракончиком. Поэтому ему оставалось одно: шагать и не спотыкаться. И ещё – не наступать на пятки Пантелеймону. Поэтому он внимательно смотрел под ноги и не вертел головой по сторонам.
Шли долго, часа полтора. В одном месте с потолка принялась капать вода, и Серёжка прикрыл рукой Дракончика, чтобы на того ненароком не упала капля и не пригасила. И, ощутив тёплый огонек, успокоился окончательно.
– Наверное, туннель проходит под речкой, – вполголоса заметил Пантелеймон, повернув голову. – Вон как сыро. Или, по крайней мере, под ручьём…
– И что из того? – спросил Серёжка. – Что нам это даст? Ты знаешь, где мы находимся и куда идти? Лессчик, ты бывал в этих местах? Это та речка, через которую мы проезжали?
– Никогда! – замотал головой Лессчик. – А речка… нет, та должна быть дальше… Это, скорее, ручеек.
Наконец подземный ход ощутимо пошёл вверх. В конце него даже появились ступеньки. Сначала земляные, а потом, когда все выбрались в сводчатое прямоугольное помещение, и каменные. Но эти уже вели из подвала наружу.
В подвале пахло подгнившими овощами.
– Это погреб, – пояснил Этирст. – В соседней деревне. Солдаты сюда за бражкой ходят… Далеко, но надо!
Он коротко хохотнул.
– А для чего же вы засыпали вход в блиндаже? – не нашёл ничего лучшего спросить Пантелеймон.
– Да чтобы не подвести их, дубина! – усмехнулся Этирст. – После вашего побега будут шмонать всё подряд. Сунутся в блиндаж – а он засыпанный. А кто захочет бражки – прокопает сызнова. Когда всё поутихнет.
Через неширокий двор беглецы выбрались на узкую деревенскую улочку. Здесь стояла запряжённая парой лошадей телега с установленной на ней будкой.
– Залезайте! – скомандовал Этирст.
– А сена положили? – поинтересовался Серёжка.
Этирст не ответил.
– А почему бы не воспользоваться Силой? – спросил Пантелеймон, забираясь в телегу. – И не переместить нас сразу, куда нужно?
Этот вопрос оказался в теме. Но Этирст разозлился:
– Вы ещё не наработали столько Силы, чтобы на вас её потратить! Считайте, что сейчас я спасаю вас в долг!
– Еще следует подумать, нужно ли нам такое спасение! – процедил Пантелеймон. Просто из вредности, чтобы хоть как-то позлить Этирста, который не понравился ему ещё в таверне. И это удалось.
– Не хотите – можете оставаться в тюрьме! – окрысился Этирст. – Вас уже один раз бросали в воду. Следующий раз могут бросить в огонь. Или думаете, что сможете и огонь выпить?
Пантелеймон замолчал. Этирст, сам того не желая, выдал любопытную информацию, которую следовало обдумать. И поделиться мыслями с товарищами. Значит, кто-то рассказал Этирсту, что они выпили всю воду из котлована? Так-так…
– А куда мы едем? – осведомился Пантелеймон.
– В безопасное место! – отрезал Этирст.
– Хотел бы я знать, какое место будет для нас безопасным! – притворно вздохнул Пантелеймон, чтобы оставить за собой последнее слово.
Этирст ничего не ответил. Он взял вожжи, причмокнул – и лошади тронулись.
«Ты смотри, оказывается он не такой городской хлыщ, каким кажется, – подумал Пантелеймон. – Лошадьми умеет управлять!» И немного зауважал Этирста. Ему всегда нравились люди, которые умели делать что-то такое, чего не умели другие.
Ехать пришлось всю ночь. Колеса то катились по плотно укатанной просёлочной дороге, то стучали по булыжнику, то шуршали по песку, а то и плескались по неглубокому броду через довольно широкую реку.
Небо уже стало предутренне сереть, когда телега с убаюканными дорогой ребятишками вкатилась во двор величественного замка-крепости.
Проснувшись от того, что телега остановилась, Пантелеймон выглянул из будки. Серёжка с Лессчиком продолжали дремать на мягкой подстилке – дно телеги Этирст всё же прикрыл, постарался. Но не сеном, а соломой.
– Ничего себе! – только и произнёс Пантелеймон, глядя на возвышающиеся со всех сторон крепостные стены. – Не влипли ли мы снова?
Замок выглядел неприступнейшей крепостью. Стены поднимались на уровень с их девятиэтажкой, а то и повыше. Даже представить не получалось: как можно штурмовать такую громадину? И чего это в учебниках по истории рисуют приставленные к стенам лестницы? Такую лестницу и поднять невозможно, не говоря о том, чтобы сделать.
Пантелеймон пожалел, что проспал самое интересное: как телега въезжала на подъёмный мост, что виделось с моста, широк ли водяной ров вокруг замка, как замок выглядит издали? Впрочем, он тут же успокоил себя мыслью, что даже если и не спал бы, в темноте всё равно ничего бы не разглядел.
Но тут же подумал, что поскольку их окружают стены, а в стенах наверняка множество трещин, или – обязательно! – кладочных швов между камнями, то… Во всяком случае, надежды терять не стоило. Что-что, а ускользнуть они всегда ускользнут. Другое дело – куда?
Закопошились и Серёжка с Лессчиком. Пантелеймону пришлось спрыгнуть с телеги, потому что ребятам тоже захотелось высунуться, а места у откинутого полога на всех не хватало.
Утренняя свежесть пробирала до костей. Захотелось очутиться возле затопленной печки с горячим пирожком в руках. И от чашки тёплого молока никто из ребят, пожалуй, не отказался бы. Даже Серёжка, который очень не любил молочные пенки.
Поёживаясь, подошёл Этирст.
– Что дальше? – угрюмо спросил его Пантелеймон. – Нас будут где-то размещать, чем-то кормить, поить?
– Обязательно! Скажи своим друзьям, пусть слезают с телеги.
– А может, ещё и перекличку сделать?
– Иначе телега не сможет вернуться в конюшню, – Этирст выглядел совсем иным, чем в таверне. Каким-то пришибленным, что ли. Должно быть, не выспался. Ребята хоть немного подремали, а ему пришлось лошадьми всю ночь править.
– Ребята, слезайте! – Пантелеймон повернулся к телеге. – Сейчас пойдём умываться и завтракать!
– Лучше наоборот! – пробурчал Серёжка. – А умываться можно и необязательно!
Лессчик спрыгнул с телеги молча.
Едва оба очутились на земле, как конская упряжь сама собой свалилась с лошадей и втянулась в будочку. Почуяв свободу, лошади тронулись с места и направились в конюшню.
Мало того: телега, задрав оглобли, покатилась в сторону каретного сарая, где сама встала в ряд таких же телег, бричек, дрожек, фаэтонов и карет, стоящих под широким навесом.
Но это ещё ладно! В конце концов, поведение упряжи можно объяснить наличием пружин, втянувших её, едва ребята слезли с телеги. Перестали они давить на дно – пружины и сработали.
А телега покатилась под уклон, когда ушли лошади. Ну и пусть уклона на самом деле не заметно, но ведь может же быть! А лошади дрессированные, и сами знают, куда идти и что делать.
А вот откуда взялась на мощёном булыжником дворе жёлто-зелёная стрелка? Повисла над камнями, и принялась настойчиво указывать ребятам дорогу через двор замка.
Для этого она и изгибалась в разных направлениях, и кольцом вокруг них крутилась, и хвостом виляла, подобно собачонке. Но её острый нос неизменно смотрел в одну сторону.
Видя, что гости не спешат воспользоваться её услугами, стрелка обиженно вздрогнула, и на ней появились чёрные буквы: «Есть хотите?»
– Да! – чуть ли не хором ответили ребята. – Да! Да!
«Тогда следуйте за мной!» – скомандовала стрелка.
– Куда? – непонимающе спросил Серёжка.
«Как куда? – удивилась стрелка. – На кухню!
Этирст, усмехаясь, смотрел на поведение стрелки и реакцию ребят.
– Идите за ней, – приказал он. – Мне нужно зайти в одно место…
– И нам нужно в это же место! – дерзко сказал Пантелеймон.
– Возле кухни найдёте, – махнул рукой Этирст.
Стрелка полетела низко над землёй. Ребята поспешили следом.
Вскоре вкусные запахи подействовали на ребят куда эффективнее указующей стрелки!
Но у входа в столовую пришлось притормозить: дверь оказалась запертой.
– Ну вот, – разочарованно произнёс Лессчик. – Обещали покормить, а сами…
– Издеваются! – разозлился Пантелеймон.
«Руки помойте!» – появилась надпись на двери. И стрелка указала в сторону рукомойника. Здесь безо всяких изысков на полочке лежал кусок мыла, пахнущего земляникой, и висело розовое полотенце. А из крана при приближении рук полилась горячая вода. Туалет находился рядом.
– Ну, подобными штучками нас не удивишь! – бурчал Серёжка, намыливая руки и стараясь заглушить плеском воды бурчание своего желудка.
Но Лессчик смотрел на происходящее во все глаза. А вскоре и остальным пришлось раскрыть их широко-широко.
