Море было пустым. Только у берега, куда сбегали кривые узкие улочки, чернели полоски рыбачьих лодок, а далеко, у самого горизонта, виднелся одинокий белый парус.
Занудные, скучные и пыльные запахи города сразу исчезли…
Единороги замерли, глядя вперед, – возможно, они никогда еще не видели моря и не знали, какие бывают в мире просторы. Один из единорогов легонько ударил золотым копытом по камню, и из камня вырвался столб искр. Братья тоже не двигались и тоже молча глядели вперед; они были лесными жителями, а в лесу горизонт всегда закрыт деревьями, мир огражден зелеными стенами.
Сзади слышалось дыхание воинов. Но никто не сказал ни слова.
И неизвестно, сколько бы длилась эта сцена, если бы не пронзительный голос Вери-Мери:
– Поклоны, поклоны, мы не можем задерживаться!
– Проклятие! – Левый Крот ударил единственным сапогом в бок единорога, тот недовольно дернул головой, но подчинился и медленно начал спускаться вниз.
Они долго ехали по улицам, кривым и вблизи совсем не таким приятным и веселым, какими казались с верхней площади. Они были пыльными и грязными, там стояла вонь от жаровен, бродили облезлые псы, из-за покосившихся заборов вылезали цепкие колючки кустов, в пыли возились грязные детишки. Море часто пропадало из виду, но присутствие его все равно ощущалось – сейчас откроется за поворотом, сейчас блеснет между кустов.
Минут через десять они выехали на большой плац, окруженный некогда роскошными, а теперь запущенными и полуразрушенными строениями. На фронтоне одного из них, над колоннами – пять на месте, шестая рухнула и валяется, рассыпавшись на каменные бочонки, – выбиты слова: «Музей искусств». Перед музеем – деревянные ящики, затянутые с одной стороны решетками. В ящиках скорчились голые люди. К столбу, врытому в землю перед входом в музей, был привязан человек, два других полосовали его бичами, и после каждого удара на спине несчастного вздувалась красная полоса.
– Что там? – спросила Алиса.
– Тюрьма, – ответил Левый Крот равнодушно.
– Тюрьма? А раньше что было?
– Здесь всегда была тюрьма, – откликнулся Вери-Мери, что семенил рядом с единорогом, стараясь не отстать. – Там даже написано: «Тюрьма». – И он показал потной ручкой на надпись: «Музей искусств».
– Кто вам сказал? – спросила Алиса.
– Все знают, – ответил Вери-Мери.
Рыцари свернули к другому, самому большому на той площади дому. И не надо было быть мудрецом, чтобы догадаться, что там когда-то был театр: над широким входом, к которому вела пологая лестница, виднелись полустертые изображения поющих и танцующих фигур.
Сейчас сбоку от лестницы к невысоким столбикам был прибит длинный брус – коновязь, стояли привязанные к нему лошади, одни под попонами, другие с разукрашенными седлами, рядом лежали носилки. Вокруг толпились слуги и воины.
Кроты спрыгнули с единорогов, появление которых вызвало оживление среди челяди и охраны.
Воины Кротов отвязали и положили на землю статую «Читательницы». Вери-Мери осмотрел Алису и остался недоволен.
– Она одета не так, – сказал он.
– Так раздень ее, – отмахнулся Левый Крот.
Кроты волновались, они боялись того, что ждет их, но скрывали страх за грубостью. Кричали на воинов, топали, говорили громко.
Вери-Мери рванул Алису за рукав серенького платьица, что дала ей Речка, которое она надела поверх комбинезона.
– Это сними! – приказал он.
Алиса не выносила, когда ее хватают даже за рукав. Разумеется, старших бить нельзя… Но тут она не выдержала, схватила пигмея за руку, вывернула ее назад и сделала ему подсечку. Пигмей взлетел в воздух и шлепнулся задом о каменную мостовую.
Как он взвыл! Рыцари схватились за мечи, слуги и воины, окружившие их, захохотали. Никто не любил Вери-Мери.
– Убью! – завопил пигмей, поднимаясь и потирая ушибленный копчик.
– Только попробуй! – ответила Алиса.
– Хватит шуметь, – сказал Левый Крот. – Пускай остается как есть. Еще не хватало нам устраивать драки перед дворцом Повелителя.
По лестнице к ним уже спешил какой-то поклон, на лице которого были нарисованы желтые и зеленые круги, в ушах висели тяжелые медные серьги, длинная розовая тога развевалась, как облако.
– Что за шум?! – закричал поклон. – Вы забыли, где находитесь?
– Мой слуга нечаянно упал, – сказал Левый Крот. – Это больше не повторится.
Правый Крот промолчал, но Алиса увидела, как побелели его пальцы, которыми он схватился за рукоять меча.
– Так чего же вы здесь прохлаждаетесь? – сердился вельможа. – Все уже собрались. Как докладывать?
За его спиной стояли два стражника с обнаженными мечами.
– Доложи: Великие и Кровожадные Кроты, бароны леса, – сказал Правый Крот, – прибыли просить защиты, милости Повелителя и принесли с собой дары.
– Кроты? Вам запрещено входить во дворец, – сказал вельможа. – Вы нарушили мир в столице и, предательски напав из-за угла, убили знаменитого и величественного поклона Червяка Самоготолстого.
– Клевета! – воскликнул Левый Крот. – Чье слово против нашего?
– Слово его воинов.
– Слово воинов – грязь и ничтожество перед словом поклонов, – сказал Правый Крот и решительно пошел к лестнице.
– Стойте, ждите! – Вельможа отступал перед рыцарями, которые решительно шагали вверх по ступеням.
– А вы за нами! – обернулся Левый Крот к воинам и Алисе. – Девчонка, статуя – все здесь?
Вельможа повернулся и кинулся внутрь театра.
Стражники, хоть и держали мечи перед собой, медленно отступали, не смея напасть на знаменитых разбойников.
Так они и прошли через холл театра, где сохранились окошки, над которыми было написано «касса», мимо холла с остатками гардероба.
Тут их ждал следующий заслон. Это были воины громадного роста в кольчугах и стальных шлемах. На плече каждого, вцепившись когтями в кожаную подушечку и уставившись желтыми злыми глазами на пришельцев, сидел орел. В руках они держали раздвоенные на концах короткие мечи.
Между воинами стоял длинноносый старик с острой седой бородой, на голове которого возвышалось чучело попугая.
– Остановитесь! – произнес старик. – Вы нарушаете тишину дворца. Нам не нужны разбойники в нашем великом и культурном государстве.
– Мы требуем, – сказал Левый Крот, – чтобы нас провели пред сверкающие очи Радикулита Грозного, нашего господина и покровителя.
– Вы нарушили закон!
– Закон? – сказал Левый Крот. – Закон устанавливают благородные поклоны. Пусть судит нас сам Повелитель.
– Тогда отдайте оружие, – сказал старик, – и вас выслушают.
Братья переглянулись. Они колебались. Но впереди стояли стражи в кольчугах, с орлами на плечах.
– Разрешите нам взять с собой подарки Повелителю? – спросил Левый Крот.
– Подарки всегда разрешается брать, – согласился старик.
Мечи братьев звякнули об пол. Их воины, что несли Белую Даму, тоже положили на пол оружие.
Старик подошел к дверям, над которыми была надпись: «Партер», распахнул их и воскликнул:
– Рыцари лесного замка, кровожадные зубастые Кроты приползли на брюхе просить милости и прощения Повелителя Радикулита Грозного.
Голос его гулко разносился по зрительному залу.
В ответ послышался гул многочисленных голосов. Затем голоса стихли и послышался низкий хриплый голос:
– Пусть войдут.
Они вошли в зрительный зал.
Давно в нем не играли спектаклей. Давно уже упали, сгнили портьеры, слезла бархатная обивка с кресел, да и кресел почти не осталось. Лишь десятка два, кое-как сбитых и починенных, обтянутых мешковиной, стояли полукругом в пустом и гулком зале. В креслах сидели поклоны.
На сцене стоял великолепный трон, освещенный множеством факелов и свечей. Трон был белый, с высокой спинкой, белыми подлокотниками, с двигающейся полочкой под рукой, чтобы можно было положить на нее что захочешь… И тут только Алиса сообразила: это же старинное зубоврачебное кресло!
В кресле сидел пожилой мужчина с перебитым носом. Его редкие пегие волосы были собраны в пучок на макушке. Пучок был охвачен узкой золотой полоской с зубцами – короной. Одет мужчина был просто – в кольчугу на голое тело. Лишь на пальцах сверкали перстни. На переносице Повелителя были очки с одним стеклом. Он снял очки, протер стекло, глядя на вошедших, которые растворились в полутьме громадного зрительного зала, снова надел их.
Алиса обратила внимание на то, что на сцене стоит еще и большой шкаф. Где же она его видела? Конечно же, он стоял на плоту, который плыл по реке! И в шкафу ехал знаменитый и великий Столп невежества. Покровитель беспамятства. Главный вкушец Клоп Небесный.
Пока Повелитель манипулировал с очками, дверцы шкафа раскрылись и оттуда выглянул Клоп в синей хламиде, расшитой серебряными звездами.
– Позор! – воскликнул он. Сделал шаг назад, и двери шкафа закрылись вновь.
