— Это все, наверное, проделки моего приемного родителя. Он поднимет переворот, свергнет власть Триумвирата и объявит Таврику королевством, а меня посадит на трон.
Мила весело засмеялась.
— Здорово… Я обещаю купить тебе корону! С сегодняшнего дня начинаю копить тролли.
Теперь уже они смеялись вместе, и Мила вдруг посреди этого веселья поняла, что отныне для нее будет совершенно невозможно избегать Гарика, потому что сегодня помимо ее воли и вопреки ее желаниям они окончательно стали друзьями. Она не сможет отвернуться от друга.
— Сегодня вам представится шанс показать, на что вы способны. Ваше первое испытание начнется с минуты на минуту, — раздался в абсолютной тишине голос Гурия Безродного.
Мила вдруг поняла, что воспринимает слова профессора почти бессознательно. Кажется, она была не готова. Месяц, отведенный им для подготовки к первому испытанию, пролетел слишком быстро. И вот уже день испытания настал, а ее так и подмывает возмутиться, почему так скоро.
Каждую субботу и воскресенье прошедшего месяца Мила с Гариком посвящали тренировкам. Чтобы освободить выходные для подготовки к испытанию, ей приходилось выкладываться по максимуму, выполняя все домашние задания в учебные дни после занятий. На будни Мила перенесла и изучение славянских рун вместе с латынью, и если со славянскими рунами она с грехом пополам разобралась, то латынь продвигалась откровенно плохо.
Тренировались они во внутреннем дворике особняка Северные Грифоны, принадлежащего отцу Гарика — Сократу Суховскому. Поначалу Милу пугала вероятность встретиться с неприветливым и строгим господином, главой одной из верхних палат Менгира, которого она видела лишь однажды — год назад в Театре Привидений во время Шоу монстров Массимо Буффонади. Тогда в ложе Амальгамы он сидел рядом с Гариком и произвел на Милу самое мрачное впечатление. Восковое лицо с холодным, брезгливым выражением невольно вызывало внутренний трепет.
Однако ни разу за все свои визиты в особняк Мила так и не встретила его хозяина. Однажды она вслух предположила, что приемный отец Гарика, видимо, очень редко появляется дома, проводя большую часть времени в Менгире. На что Гарик, горько усмехнувшись, ответил:
— Если бы! Четыре года назад отец не одобрил моего участия в Соревнованиях. Глупо подвергать себя риску ради какой-то студенческой забавы, сказал он тогда. В этот раз, накануне Дня Выбора, отец высказался в том же духе, только еще жестче. Он фактически выдвинул мне ультиматум: либо в этот раз я не принимаю участия в этой глупой затее, именуемой Соревнованиями, либо он отказывается со мной разговаривать. Меня ждет большое будущее, сказал он, а я веду себя несознательно, потому что готов пожертвовать этим самым будущим ради баловства. Отец вполне мог бы спуститься к нам как минимум из вежливости — чтобы поздороваться с тобой. Он не так уж занят. Наши тренировки он просто игнорирует — намеренно. Таким образом отец дает мне понять, насколько сильно я его разочаровываю.
К удивлению Милы, Гарик не стал учить ее новым заклинаниям, вместо этого, имитируя нападение, вынуждал ее саму искать лучшие способы защиты из того арсенала заклинаний, который она уже имела. В целом Гарик был доволен уровнем их подготовки. Единственное, что его огорчало — у Милы до сих пор не получалось левитировать. Впрочем, в этом он был не одинок. Профессор Воробей на уроках левитации, глядя на Милу поверх очков в черепаховой оправе, вздыхал и удрученно произносил нараспев «Ох-ох-ох». Милу утешало только то, что такие же вздохи и охи учитель адресовал доброй половине ее однокашников-меченосцев.
— Сегодняшнее испытание будет заключаться в следующем, — прорвался сквозь мысли Милы голос профессора Безродного. — Каждая из трех пар должна найти на улице Ста Личин артефакт. Их три — для каждой пары свой. Что представляют собой артефакты, вы узнаете только тогда, когда найдете их. Как вы уже, видимо, догадались, артефакты были спрятаны заранее. Чтобы найти артефакт, каждая пара должна будет пройти определенный путь. Этот путь нанесен на карты, которые я сейчас вам раздам.
Мила подняла взгляд на учителя боевой магии. В руках у него находилось три свитка, каждый был скреплен красноватой сургучной печатью. Когда профессор вручил один из свитков Гарику, Мила заметила выдавленные на сургуче буквы «СР». «Смелый», «Рудик» — машинально расшифровала она в уме значение аббревиатуры. Глянув краем глаза на стоящего в шаге от нее Фреди, Мила увидела на сургуче свитка у него в руках буквы «ВК» («Векша», «Капустин»), и поняла, что догадалась верно.
— Свитки, на которые нанесены карты, вы развернете не раньше, чем начнется испытание, — произнес профессор. — Сразу должен вас огорчить: на карте вы не увидите весь путь сразу — он скрыт Туманными Чарами (видишь то, что близко, дальнее — скрыто). Карты будут вести вас: когда вами будет пройден первый отрезок пути, карта откроет следующий.
Гурий Безродный окинул взглядом шестерых участников Соревнований.
— На испытание вам дается два часа. К истечению этого времени вы должны вернуться на это самое место, где вас буду ждать я и судьи.
Судьи… Мила непроизвольно повернула голову в сторону заросшей плющом старой парковой беседки, где расположились учителя Думгрота: профессор Чёрк и малознакомый Миле преподаватель курса «Инверсии» профессор Шмигаль. Высокий, сухощавый, с черными волосами, всклокоченными так, что казалось, будто на голове у него пробиваются маленькие рожки, с длинным крючковатым носом и острым взглядом черных глаз он выглядел поистине инфернальной личностью. Магические инверсии начинали изучать только в Старшем Думе, поэтому на уроках с профессором Шмигалем Мила еще не встречалась. В качестве третьего судьи на первом испытании присутствовал Владыка Велемир. Гурий Безродный пояснил, что каждое испытание будут оценивать трое судей, каждый раз новые. Последнее и заключительное — по традиции — должны будут судить деканы факультетов.
— Когда отпущенное вам время выйдет, вы останетесь без карты. На этом поиски артефакта будут закончены. Задача ясна?
Шестеро ребят закивали головами в знак согласия.
— В таком случае, господа участники Соревнований, ваше первое испытание началось. Улица Ста Личин уже ждет вас. Удачи!
* * *
В начале улицы дорогу преграждал темно-серый, словно покрытый вековым слоем пыли, шлагбаум. Рядом стоял дорожный указатель с надписью «Улица Ста Личин». Мила бросила взгляд в глубь улицы: пыльная дорога, всюду копоть и серость, лишь от домов исходил тусклыми пятнами слабый оранжевый свет — легкая размытая дымка.
Шестеро ребят, приближаясь к шлагбауму, невольно замедлили шаг — с обеих сторон улицы из-за домов стал выползать пепельный туман. Он поднимался вверх, словно вырастал над домами двумя плотными высокими стенами, превращая улицу Ста Личин в узкий коридор, замкнутое пространство, отрезанное от остального мира.
— Кажется, нам не рады, — бодрым голосом заметил Гарик; на лице его заиграла улыбка человека, который принимал брошенный ему вызов.
Мила пока еще не понимала, что происходит.
— Кикиморы почувствовали приближение чужих, — пояснил Фреди. — Они дают нам понять это.
— Проще говоря, — присоединилась Улита, — это предупреждение не соваться на их территорию.
Краем глаза Мила заметила, как Сергей Капустин набрал полную грудь воздуха, явно намереваясь выкрикнуть какое-то заклинание.
Не одна она это заметила: Гарик приподнял правую руку и быстро соединил концы всех пальцев, словно имитировал этим жестом захлопнувшую пасть собаку. Одновременно золотистый топаз на его руке коротко вспыхнул. Капустин поперхнулся, не успев произнести ни слова, и удивленно вытаращился на Гарика.
— Если приходишь в гости, а хозяева тебе не рады, лучше вести себя потише, — с улыбкой сказал ему Гарик. — Обидно, конечно, когда твоя физиономия не вызывает у хозяев приступа щенячьей радости, но это еще не повод кричать.
Капустин нахмурился. Мила заметила, что на лицах Фреди и Улиты появились снисходительные улыбки.
— Гарик, кончай выпендриваться, — миролюбиво сказала Улита.
Гарик не обиделся. Он сделал глубокий вдох, словно втягивал в свои легкие туман, подкрадывающийся к шлагбауму — черте, отделяющей шестерых ребят от улицы Ста Личин.
— Я не выпендриваюсь, — сказал он, изучая туманную дорогу по ту сторону шлагбаума. — Я настраиваюсь на нужную волну.
— А, так это у тебя сейчас прелюдия перед битвой? — догадалась Улита; в ее голосе прозвучала ирония. — Вступительная часть. Я правильно поняла?
— Схватываешь на лету, — усмехнулся Гарик.
Мила с Сергеем многозначительно переглянулись и оба пожали плечами, как бы молча соглашаясь с тем, что старшие чего-то мудрят, но лучше не вмешиваться. Украдкой Мила покосилась на Лютова: на его лице явственно читалось холодное презрение. Прелюдии его не интересовали — ему хотелось выиграть, и промедление действовало ему на нервы.
