— А девочка тут не проходила? — спросил Генри. Ответ он знал уже заранее.
— Через часы?
— Ага.
— Сегодня?
— Да.
— В общем, скажи ты «вчера», это ничего бы не изменило. Насколько мне известно, ты первый, кто пришел сюда из часов.
Генри цокнул языком и огляделся.
— Готов поспорить, что тут побывал мой дедушка.
— Он был волшебником?
— Нет. Я не знаю, кем он был. В его дневниках это место называется Темпор.
— Мы называем его Хатчинс.
Генри снова взглянул на мальчика.
— Мне пора. Я должен найти свою кузину. Я не знаю, куда она пошла.
— Могла она пройти через часы?
Генри оглядел маленькую комнату, заполненную часами.
— Вряд ли. Как бы то ни было, мне пора идти. — Он подошел к часам и заглянул внутрь. На дне лежала веревка.
— Как тебя зовут? — спросил мальчик.
Генри не оглянулся.
— Генри, — ответил он.
— А меня Ричард. А фамилия у тебя какая?
Генри на секунду задумался над этим.
— Йорк, — сказал он наконец.
— Генри Йорк? Твой отец случайно не адмирал?
— Нет, — сказал Генри. — Я не знаю, кто мой отец.
— Ой, — Ричард подошел ближе. — А мой отец умер. Вот почему остальным приходится обо мне заботиться.
— Сожалею.
— А моя мама сбежала, — мальчик наклонился и заглянул в часы. — Моя фамилия Лидс, правда, я собираюсь ее сменить.
— Сожалею, — снова сказал Генри. — Мне правда надо идти.
— Понятно.
Генри опустился на четвереньки и заполз внутрь часов. Задней стенки не было. Генри двинулся в нее, но уперся головой и не смог пройти. Он сел и сделал глубокий вдох, чтобы не запаниковать. Ричард наблюдал за ним и видел, как Генри пошарил левой рукой внутри часов, нашел конец веревки и с ее помощью нащупал путь сквозь заднюю стенку. С его стороны это выглядело так, словно Генри прошел сквозь твердое дерево. Сначала там исчезли его плечи, но рюкзак, казалось, за что-то зацепился. Тогда Генри плотнее прижался к полу, и рюкзак исчез, а следом за ним исчезли и его ноги, а затем и веревка.
Генри взбежал по лестнице на чердак, больше уже не пытаясь избежать скрипа старых ступенек. Он вытащил из рюкзака дневник и бросил его на кровать перед замками-компасами.
— В этот раз надо быстрее, — прошептал он про себя, перелистывая журнал к концу в поисках страницы с комбинациями. Найдя ее, он пробежал по ней взглядом, посматривая при этом на замки-компасы. Ближайшая комбинация относилась к еще одной маленькой дверце, сделанной из более темной древесины, чем дверь в Темпор. На листочке, приклеенном к ней, почерком Генриетты было написано «Карнасус».
Генри выставил на замках комбинацию и побежал вниз. На спине у него болтался рюкзак, а в руке он держал нож. Он аккуратно прикрыл дверь, чтобы, не дай бог, не захлопнуть ее за собой: ему не слишком хотелось оставаться запертым в комнате.
— Ты ведь должна была взять его с собой, Генриетта! — Где-то на краю сознания пошевелился панический страх, но Генри пытался отогнать его при помощи злости. — Да, — сказал он себе, — взять с собой после того, как украла его из моего ящика. Ящики для носков пока еще не состоят в общем пользовании.
Снова нервничая и делая длинные напряженные вдохи и выдохи, он пошел прямо к шкафу, схватил конец веревки и пополз внутрь, не заметив, что дверца открыта, хотя он в последний раз прикрыл ее за собой.
Он совершенно не представлял, куда он лезет, поэтому продвигался медленно, пристально всматриваясь вперед, не покажется ли чего в пределах видимости. Этим чем-то оказался холодный каменный пол. По обе стороны стояли каменные стены, а над головой смыкался деревянный арочный свод. Свод, с которого впереди ниспадала тяжелая черная портьера, ограничивающая пространство с третьей стороны. Генри приподнялся на колени и огляделся: все пространство было по размеру не больше чулана. Между стенами было немногим больше четырех футов, а от портьеры до задней стены — около шести. Свет сочился в комнату через щели под и над портьерой. Это был холодный белый свет, но достаточно яркий.
Генри встал, подошел к портьере и постарался выглянуть из-за нее. Сладки занавеси плотно прилегали к стенам с обеих сторон. Генри оттянул конец с одной стороны, чего было достаточно, чтобы взглянуть наружу одним глазком.
Он увидел луну. Поначалу он вообще не увидел ничего, кроме луны, чей большой белый круглый лик заполнял собой окно, проделанное высоко в стене. Конечно же Генри не знал, что это окно, на самом деле больше похожее на колодец для света, было построено, чтобы единственный раз в году в полночь проливать свет на черную портьеру перед ним. И он, по крайней мере в тот момент, не осознавал, что лунный свет освещал только черную занавесь, и почти ничего, кроме нее. Он просто оттянул ее пошире и оглядел комнату.
Вдруг по зале прокатился громкий звук гонга, так что у Генри завибрировали все кости. Что-то врезалось в него сзади, он подскочил, наступил на свою собственную ногу, запутался и вывалился из-за портьеры на пол. Нож он выронил.
— Этот путь, — произнес старческий голос, — был закрыт долгие годы.
Вокруг все еще затихало эхо гонга. Генри не вставал. Он огляделся, пытаясь определить, откуда исходил голос. В то же время он шарил руками по каменному полу в поисках своего ножа.
— Назови себя, — сказал голос.
Генри не ответил. Его рука сомкнулась на рукоятке ножа. Повернувшись в сторону, откуда исходил голос, он оттолкнулся от земли и поднялся на ноги. В руке он крепко сжимал свое маленькое орудие защиты.
— Назови себя, — голос повторил вопрос.
На этот раз Генри ответил.
— Я не могу, — сказал он.
Старческий голос разразился смехом и произнес еще несколько слов, которых Генри не понял. От этих звуков у Генри закипела кровь и загорелись щеки.
Внезапно комната словно пробудилась. Вдоль стен вспыхнули огнем факелы и подносы.
Генри моргнул. Комната имела форму овала. С одной стороны ступеньки вели вниз в зал. С другой стоял черный отшлифованный квадратный помост. В нем не было ни одного изгиба, только прямые линии и углы. На нем, высеченный из того же камня, возвышался трон с прямоугольными поручнями и без спинки. Измятая куча ткани восседала на нем.
Тут и там в стенах комнаты были арки, наподобие той, через которую пришел Генри, тоже занавешенные черными портьерами. В интервалах между этими нишами находились подставки, словно предназначенные для искусственных пальм, но вместо этого на них были подносы с огнем.
— Если ты предпочитаешь придираться к словам, — произнес голос, — тогда скажи, как тебя называют другие?
— Йорк, — сказал Генри.
— Эта комната не для лжи. — Куча ткани на пьедестале приняла форму: расправилась, выросла и подалась вперед. На Генри смотрел обернутый в черную ткань старик с длинной белой бородой, которая росла из конца подбородка и за которой виднелась плотная шея. За исключением головы, он был небольшим. Его взгляд был устремлен Генри в лицо.
— Твое имя не Йорк, — сказал он мягко.
Генри помялся с ноги на ногу.
— Мой отец Филипп Луис Йорк, — сказал он.
— Твоего отца никогда не звали Йорк. Я видел его здесь прежде. Никто иной не приходил непрошеным. — Левой рукой человек сжимал деревянный посох. Правая его рука свешивалась через поручень кресла в чашу. Он поднял оттуда нечто белое и шевелящееся, зажатое между его пальцев. Затем положил это себе в рот и улыбнулся.
Генри сжал кулаки.
— Вы забрали мою кузину? Я ищу ее.
Старик засмеялся.
— Она потерялась? Или ты потерялся? Она придет тебя искать? Или это будет твой отец? Как так получилось, что ты нашел этот путь?
— Я не знаю, что это за путь, — сказал Генри. — Их очень много.
Старик указал посохом на Генри.
— Ты не знаешь о многих путях. Ты не можешь этого знать. Ты слишком молод. Магия просто уничтожила бы тебя.
— Я знаю, — сказал Генри и порылся в памяти, стараясь припомнить список из дедушкиного дневника. — Я знаю путь в Темпор. Я был там этой ночью. Я знаю пути… в Мистру, к Бадонскому Холму и в Бизантамум. Я знаю путь в Аризону. — Человек еще больше наклонился вперед. Он прикрыл глаза.
Генри продолжил, надеясь, что незнакомец не заметит разницы.
— И еще в Бостон, Флориду, Канзас, Вермонт, Мексику, Африку и Нью-Йорк.
Человек все еще смотрел на него холодно и невыразительно.
— Я знаю путь в Эндор, — сказал Генри и заметил, как удивление отобразилось на лице старика.
— Твой отец рассказал тебе обо всем этом?
— Мой дед написал о них.
— Скажи мне, как называется это место? Я не думаю, что это известно многим.
— Карнасус, — сказал Генри.
Старик долго сидел неподвижно, прежде чем снова заговорить:
— Где же твой дед написал обо всех этих вещах?
— В книге, которая у меня есть, — сказал Генри. — Дома, — соврал он.
