Всего какой-нибудь месяц тому назад Живорез притащил в Двенадцатую башню не меньше дюжины этих шпионов-автоматов, чтобы позабавить своего господина. Тлен тогда отнесся к ним без должной серьезности. Он с наслаждением полюбовался, как Живорез выколол тварям глаза и как после этого иные из них бегали или летали по залу для гаданий, натыкаясь на стены, пока не рассыпались на составные части. К слову сказать, он предусмотрительно отнял у Отто несколько самых занятных экземпляров и передал их собственным ученым для исследований. А механическую ворону оставил себе, уж больно славно та каркала в клетке, и слепота ей в этом не была помехой.
Но теперь ему самому настоятельно требовались услуги механических шпионов Роджо Пикслера. Он хотел знать, не утонула ли девчонка из Иноземья, предполагаемая сообщница Джона Хвата, в море Изабеллы. И если нет, если она паче чаяния осталась в живых, то где ее искать.
Итак, Живорез был послан в город Коммексо, откуда вскоре вернулся, но не один, а в сопровождении одного из ведущих ученых Пикслера, некоего доктора Щипцоверна.
Щуплый коротышка-доктор предстал перед Тленом в ослепительно белом льняном костюме, белоснежных туфлях из мягкой кожи и с белым галстуком на тощей шее. Нос его украшали самые необычные очки, какие Тлену когда-либо доводилось видеть. Единственная линза этих очков была сконструирована так, что со стороны казалось, будто оба глаза у их обладателя сместились в середину лица и расположились, почти слившись воедино, один поверх другого. У Щипцоверна в добавление к этому глаза заметно разнились между собой. Один был существенно больше другого, но поворачивался медленнее, отчего единый циклопический глаз в центре лица то кривился в стороны, то смещался вверх или вниз. Однако самого доктора это, похоже, нисколько не смущало. Да и на остроту его зрения не влияло, если судить по тому, что, когда в галерею вошел Тлен, Щипцоверн с интересом разглядывал фрески на стенах.
Вместо приветствия он пискляво проверещал:
— Мне сообщили, будто вы кого-то разыскиваете. Это правда? Вам грозит опасность? И требуется помощь мистера Пикслера? — И, не дав Повелителю Полуночи и слова вставить, зачастил дальше. Своим назойливым голосом, который ужасно раздражал Тлена. — Мистер Пикслер уполномочил меня передать вам, что он безмерно счастлив оказать услугу доброму соседу. Не могли бы вы составить словесный портрет злоумышленника?
— Нет, — буркнул Тлен. — Это сделает кое-кто другой. — Он покосился на Живореза. — Ну, где там этот Остов?
— Я велел ему подняться сюда из кухни, господин. Он должен ждать в соседнем зале.
— Ступай приведи его.
Живорез направился вдоль галереи ко входу в смежный с ней зал, а Тлен тем временем сосредоточил все внимание на докторе Щипцоверне.
— Итак, с чем ты ко мне пожаловал?
Щипцоверн моргнул, отчего его глаз дернулся из стороны в сторону, покосился набок и замер.
— По личному распоряжению мистера Пикслера вам будет предоставлена наша последняя разработка, секретнейшее приспособление для тотального слежения. Всевидящее Око.
— Я польщен, — мрачно изрек Тлен. — Но почему, позволь узнать, мистер Пикслер удостоил меня этой чести, почему он решил доверить мне столь секретную разработку?
— В надежде на будущее, лорд Тлен. Он предвидит, что наступит время, когда вас и его свяжет нечто большее, чем добрососедские отношения.
— Ну-ну, — нахмурился Тлен. — Понятно. Так давай сюда этот хваленый прибор. Посмотрим, впрямь ли твой господин намерен водить со мной дружбу.
— Да вот же он!
Щипцоверн указал на темно-серый квадратный ящик футов трех высотой, стоявший у одной из стен галереи. Вытащив из кармана миниатюрный пульт управления, он надавил большим пальцем на какую-то кнопку.
Ящик немедленно пришел в движение. Из четырех его нижних углов выдвинулись и стали расти изящные ножки. По мере того как длина их увеличивалась, ящик поднимался над полом все выше и выше, пока не замер на уровне груди Тлена и не переместился в середину коридора. Без каких-либо дальнейших команд он начал раскрываться, подобно кубическому бутону, боковые стенки его плавно разошлись в стороны, и вот уже на каждой из четырех его сторон светилось по четыре экрана. На экранах бегали изображения. Сперва мутноватые, они быстро обрели четкость.
Тлен зловеще ухмыльнулся.
— Так-так...
Он хотел было обойти вокруг Всевидящего Ока, чтобы взглянуть на экраны на других его сторонах, но прибор услужливо повернулся вокруг своей оси. Разворот Око совершило достаточно медленно, чтобы можно было успеть окинуть взглядом все экраны. На одних изображение застыло в неподвижности, на других — двигалось. На некоторых картинка и вовсе дергалась, резко и беспорядочно, — должно быть, механические соглядатаи, которые передавали эти изображения, в данный момент преследовали свои жертвы.
Тут как раз подоспел и Живорез в компании с Остовом. Мендельсон был все в том же потрепанном плаще, только теперь его наряд украшали еще и остатки недавней трапезы. Повинуясь приказанию Тлена, Остов дохромал до волшебного ящика и уставился на него в безмолвном недоумении.
— Надеюсь, среди этих картинок нам рано или поздно попадется изображение малютки Кэнди, — сказал ему Тлен и повернулся к Щипцоверну. — А что за существа проделывают для вас эту шпионскую работу?
— Вы имели возможность детально рассмотреть некоторых из них не далее как месяц тому назад, — лукаво сощурив свой циклопический глаз, ответил доктор. — И если я не ошибаюсь, механическая ворона до сего момента украшает собой ваши личные покои.
Скрытый смысл этого замечания не ускользнул от Тлена. Щипцоверн давал ему понять, что автоматы Пикслера шпионили даже за ним, самим Повелителем Полуночи.
Но Тлен решил, что обдумает и оценит эту информацию как-нибудь погодя, а пока притворился, будто не понял намека.
— Сколько же отчетов содержится в этом ящике? — спросил он.
— Девятнадцать тысяч четыреста двенадцать. И это только за последние двое суток. Но разумеется, если вам желательно получить сведения о предшествующих днях, то...
— Нет-нет, — прервал его Тлен. — С меня вполне довольно и двух дней. Остов!
— Да, мой господин.
— Доктор Щипцоверн сейчас позабавит тебя кое-какими картинками. Если ты увидишь на экране ту девчонку, немедленно дашь мне знать. Отто, доложишь мне о результатах.
Отдав эти распоряжения, Тлен покинул галерею и вышел из Башни навстречу полуночной тьме. Высшие Истины Щипцоверна недолго занимали его мысли. Ему предстояло обдумать нечто куда более серьезное.
Предметом размышлений Кристофера Тлена были россыпи звезд, видневшихся сквозь туман над его головой.
Он знал из книг, что каждая из этих искорок — на самом деле далекое солнце. И хотя их скудный свет высоко в небе лично ему не доставлял особых неудобств, на Абарате обитали создания, для которых даже слабое мерцание звезды (не говоря уже о ярком полуденном солнце или лунном сиянии, порой разливавшемся над островами) было истинной пыткой.
Эти существа звались реквиями и обитали в самых темных и глубоких пучинах моря Изабеллы.
Их возраст и воля к злу не поддавались измерению. Ведь это и впрямь были создания настолько древние и переполненные такой лютой злобой, что многие серьезные ученые, профессионально исследовавшие разнообразие форм жизни на Абарате, отказывались верить в их существование. Ученые эти утверждали, что яростная жажда разрушений в таких масштабах, какие приписывались реквиям, — досужий вымысел. Такого просто не может быть, потому что быть такого не может. А значит, реквий не существует в природе.
Но из достоверных источников Тлену было доподлинно известно, что реквии существовали с начала времен, что живы они и поныне. Исходя из этого неоспоримого факта, он не раз задумывался, во что превратилась бы жизнь его многочисленных врагов на архипелаге, сумей он хотя бы ненадолго погасить звезды, луну и солнце.
Ведь тогда в наступившем мраке реквии поднялись бы на поверхность моря из неизмеримых глубин, покинув свои твердыни на дне Изабеллы, где им по-прежнему поклоняется и верно служит всякая мелкая глубоководная нечисть, они поднялись бы и обратили свои чудовищные лики к темному небу. И они выползли бы на сушу, туда, куда не дерзали ступать с тех пор, как над Абаратом рассеялись облака черного пепла, скрывавшие светила.
О, сколько вреда реквии принесли бы, вновь очутившись на островах!
Сколько городов они сровняли бы с землей, сколько народов стерли бы с ее поверхности!
Масштабы злодеяний, на какие были способны реквии, не умещались даже в воображении Тлена.
И лишь одно он знал наверняка: он непременно хотел бы лично присутствовать при их появлении на островах. Когда Час Тьмы минует и реквии возвратятся в свои бездонные глубины, в свои чудовищные крепости, ему надлежало быть готовым к тому, чтобы при содействии своих каменщиков и жрецов заложить основы Нового Мира. И этот Новый Мир Повелитель Полуночи построит, каким пожелает.
