Ознакомительная версия.
— Да-а! Умеет эта Зойка уговаривать! — снова пробормотал Веня.
К Зоиному удивлению, дверь ей открыла мама.
— А ты почему не на работе? — спросила Зоя.
— Тихо! — вполголоса ответила мама. — Меня вызвали с работы: бабушка серьезно заболела.
— А что с ней? — шепотом спросила Зоя.
— Гипертонический криз.
— А что это?
— У нее резко повысилось давление. И может быть, в этом виновата ты: бабушка очень волновалась, когда ты пропадала ночью. Где ты шаталась так поздно?
— Просто гуляла. С Нюсей Касаткиной, — ответила Зоя и спокойно выслушала наставления, которые давала ей мама. Зое предлагалось не шуметь, готовить уроки в кабинете у папы, в комнату к бабушке не входить.
На следующий день в кабинете у Клавдии Мироновны, помимо ее самой, находились трое. В кресле, стоящем боком к директорскому столу, выпрямившись в струнку, держась за сумочку, поставленную на колени, сидела худенькая старушка с большими встревоженными глазами на маленьком лице. Это была жена Куприяна Семеновича Мария Павловна. Напротив нее, на диване, расположились Надежда Сергеевна и директор Дворца пионеров Яков Дмитриевич Сысоев. На столе перед Клавдией Мироновной лежала коробочка со «Слип камли».
Только сейчас директор школы рассказала Марии Павловне и Якову Дмитриевичу о вчерашнем визите Куприяна Семеновича, о звонке начальника отделения милиции и о странных речах, которые вел Купрум Эс. Надежде Сергеевне она сообщила обо всем еще вчера, попросив никому ничего не говорить. А минуту назад она распорядилась, чтобы к ней вызвали Зою: взрослым надо было кое о чем ее порасспросить.
Некоторое время все молчали, потом Клавдия Мироновна обратилась к Марии Павловне:
— Я вам вчера несколько раз звонила, но никто не подходил.
— Да… Меня вызывали в больницу, но к нему не допустили, — тихим, дрожащим голосом проговорила Мария Павловна. — А потом я поехала к дочери: я не могла оставаться дома одна. — Она судорожно вздохнула. — Но понимаете… врач мне ничего такого не сказал… ни о какой Зое… Сказал, что муж в полном сознании, просто острый приступ стенокардии… А о Зое ни слова не сказал, ни о какой Зое…
Директор Дворца пионеров снял очки с прямоугольными стеклами и стал их протирать носовым платком.
— Ничего не замечал. Ничего такого за ним не замечал, — медленно пробасил он. — Ну, правда, осунулся Куприян Семенович за последнее время, а так… ни одного занятия не пропустил, всегда вовремя… Ничего но замечал. — Яков Дмитриевич надел свои очки, и от этого его лицо с широким подбородком стало выглядеть очень внушительным.
Дверь открылась, и вошла Зоя. Она была немножко бледна, глазищи ее смотрели настороженно: ведь вызов к директору обычно не предвещает ничего хорошего, а тут за ней прислали нянечку и вызвали прямо с урока.
— Здравствуйте! Клавдия Мироновна, можно? — тихо спросила она.
— Входи, Зоя!
Зоя увидела Марию Павловну, увидела директора дворца и побледнела еще больше. «Это из-за Купрума Эса!» — мелькнуло у нее в голове. Неужели узнали про его эликсир?! А вдруг узнали, что она его выпила! А может, только что-нибудь смутно подозревают, может быть, заметили что-то странное, но толком-то ничего не знают? За какие-нибудь две или три секунды Зоя сообразила, как ей надо себя вести, и сразу стала спокойней.
— Вы меня вызывали, Клавдия Мироновна?
— Да, Зоя. Только не беспокойся: за тобой никакой провинности не числится… Зоя, возможно, мой вопрос тебя удивит, но припомни, пожалуйста: когда ты последний раз видела Куприяна Семеновича?
— Вчера, — быстро и коротко ответила Зоя.
— Вы о чем-нибудь говорили с ним?
— Ну, я сказала ему: «Здравствуйте, Куприян Семенович!», а он ответил: «Здравствуй, Зоя!»
— И больше ничего?
— Больше ничего, Клавдия Мироновна.
— Зоя, скажи, лапушка, — заговорила Надежда Сергеевна, — бывало так, чтобы Куприян Семенович сам подходил к тебе, заводил какой-нибудь разговор?
Зоя приподняла плечи, растопырила опущенные пятерни и сделала вид, что даже удивлена таким вопросом.
— Бывало, конечно, — ответила она.
— О чем же он с тобой говорил? — спросила Клавдия Мироновна.
— Ну, спрашивал, как поживает бабушка, один раз спросил: «Ну как, твоя бабушка бросила курить?» А иногда просто говорит: «Передай бабушке привет». И все.
Зоя умолкла и заметила, что взрослые переглянулись между собой, переглянулись очень значительно. В это время зазвенел звонок на большую перемену.
— Ну спасибо, Зоя. Можешь идти.
Зоя попрощалась и направилась было к двери, но вдруг остановилась:
— Клавдия Мироновна, а можно узнать, зачем вы все это спрашивали? Что-нибудь случилось?
— Ничего серьезного, Зоя. Иди!
— Так я вам и поверила, что ничего серьезного! — прошептала Зоя, выйдя в коридор. На душе у нее было тревожно. Что же все-таки хотели узнать эти взрослые? И вообще, что они знают и чего не знают?
А взрослые после ее ухода опять помолчали.
— Ну, что вы скажете, товарищи? — спросила наконец Клавдия Мироновна.
Надежда Сергеевна, которая интересовалась медициной, высказала свое предположение:
— Товарищи дорогие, а не могло получиться так: у Куприяна Семеновича был спазм одного из сосудов головного мозга и это привело к временному нарушению его психики? А потом этот спазм прошел, и…
Собеседники Надежды Сергеевны сказали, что не разбираются в таких вопросах. Как бы то ни было, все четверо решили никому не говорить о странном поведении старого учителя. Пусть в школе знают лишь о том, что у него плохо с сердцем.
Яков Дмитриевич простился с Клавдией Мироновной и Марией Павловной, а Надежда Сергеевна пошла его проводить. В коридоре они увидели большую толпу, стоявшую перед школьной стенгазетой. Тут были старшеклассники, тут еще больше было ребят из четвертых, пятых и шестых классов, тут путались под ногами даже второклашки. Статью вслух читал Гена Данилов. В ней уже не было слишком высокопарных выражений, всех этих «в наш грандиозный век» и «увы». Лева Трубкин поправил статью так, что старшеклассники, слушая ее, не смеялись.
Проходя мимо толпы, Надежда Сергеевна вдруг остановилась.
— Яков Дмитриевич! А ведь это вас касается. Непосредственно! — И, взяв директора за локоть, она стала протискиваться с ним к газете, приговаривая: — Ребятки, ребятки, родненькие, дайте дорогу, ведь это знаете кто? Это сам директор Дворца пионеров, Яков Дмитриевич Сысоев, ведь ему эта статья как раз и адресована.
Ребята расступились, замдиректора подвела Якова Дмитриевича к стенгазете и указала ему на статью.
Якову Дмитриевичу было не до статьи. Он думал о беде, постигшей Куприяна Семеновича, о том, что, возможно, теперь придется искать нового руководителя для лаборатории биохимии. Но тут в толпе установилась такая мертвая тишина, что директору дворца стало ясно: он должен прочитать статью и высказать свое мнение. В полной тишине он прочитал ее, потом сказал, протискиваясь обратно:
— Ну что ж, дельно написано. Только вот как практически осуществить, не имею понятия.
Последнюю его фразу ребята как-то пропустили мимо ушей и, когда он ушел, стали повторять:
— Слышали, что он сказал? «Дельно написано»!
— Ага! «Дельно написано»!
— Ну вы же слышали, как он сказал: «Дельно написано»!
А к концу большой перемены слова «дельно написано» уже повторялись во всех уголках школы, где были юные конструкторы и исследователи.
Еще через один урок Гена разыскал Надежду Сергеевну и обратился к ней:
— Надежда Сергеевна, вам не кажется, что нужно ковать железо, пока горячо?
— В каком смысле, дорогой?
— Яков Дмитриевич назвал статью Маршева дельной. Может быть, стоит направить к нему делегацию из ребят пионерского возраста?
— Поговорить насчет «Разведчика»?
— Ну да, чтобы они попросили открыть им доступ в «Разведчик» или хоть какой-нибудь филиал для них организовать…
Надежда Сергеевна призадумалась.
— Ну что ж! Пусть попробуют поговорят, хотя я не уверена, что из этого что-нибудь получится. — Она опять помолчала. — Только если уж пускаться на такое предприятие, ты возглавь эту делегацию сам, а то твои пионеры могут растеряться и разговора не получится.
Через минуту Гена поймал Родю в коридоре и приказал:
— Живо! Собирай инициативную группу! Срочное дело!
Эти слова уловила Зоя, и она подошла поближе, чтобы подслушать дальнейший разговор.
Скоро Маршев вернулся с Лялей, Валеркой и Веней.
— После уроков отправляемся к директору Дворца пионеров, — объявил Данилов.
— Зачем? — спросил Веня.
— Для разговора о создании пионерского научно-конструкторского общества. Сама Надежда Сергеевна сказала, что надо ковать железо, пока горячо.
Ознакомительная версия.
