Мальчик протянул руку, и луч прошел сквозь его ладонь, будто та была прозрачной!
— Ух ты!
С ладони слетела невесомая блестящая пыльца и с едва различимым треском упала на мох. Это был первый звук, услышанный Гюсом с момента приземления.
Снова воцарилась мертвая тишина. Гюс откинулся на ствол и мгновенно подскочил: тот стал мягким! Юноша осторожно повернул голову и увидел, что кора дерева стала какой-то странной: она будто состояла из тысяч лепестков, переливающихся всеми оттенками коричневого и золотистого.
Заинтригованный, Гюс медленно встал, как если бы ствол был животным и он не хотел его спугнуть, и коснулся кончиками пальцев этой удивительной коры. Потрясающе! Каждая чешуйка ствола на ощупь напоминала шелковистую кожу. Гюс приблизил к ней лицо, испытывая непреодолимое желание погрузиться в это удивительное вещество.
Кора начала вибрировать, с едва слышным шорохом с нее сорвалась туча бабочек и закружилась вокруг него. Гюс глазам своим не верил: оказывается, на стволе сидели тысячи и тысячи крылатых красавиц! То, что он принял за лепестки, не имело никакого отношения к флоре… Круговерть, которую устроили роскошные летуньи, была пугающей, но все же более поразительного зрелища Гюс не видел. Он глаз не мог отвести от разноцветного хоровода, а в ушах стоял шорох множества невесомых крыльев.
Хоровод кружился все быстрее и быстрее, приближаясь к нему. Гюс, отшатнувшись, упал навзничь на мох и ощутил, как страх снова начинает вытеснять с трудом обретенное им мужество.
— Перестаньте! — пробормотал он, вытягивая руку в тщетном желании отпихнуть бабочек.
И тут он увидел, как огромная черная бабочка отделилась от круга, подлетев к нему так близко, что он почувствовал на щеке касание ее крылышек.
Гюс напрягся и затаил дыхание, глядя на нее краем глаза. Через пару мгновений бабочка вернулась в хоровод, и разноцветная тучка с тихим шорохом взмыла вверх, к сиреневому небу.
Придя в себя, Гюс сел, упершись кулаками в землю, и вдруг что-то почувствовал. Что-то двигалось. Копошилось. Шевелилось. Что-то живое! Да когда же это кончится-то?!
— Эй, а поосторожней нельзя? Вы меня сейчас раздавите, позвольте вам сообщить!
Голос шел от земли!
Гюс с воплем одним прыжком оказался на ногах.
— Ну, и поглядите, на что я теперь похож?! — продолжил голос.
У перепуганного Гюса было лишь одно желание: поскорее удрать! Но прежде чем он успел хоть что-то предпринять, его нога зацепилась за вьющийся по земле корень. Не совсем обычный корень. Точнее, совсем не обычный, поскольку его торчащий из земли кончик венчала крошечная головка! В довершение всего неожиданно весь лес ожил, будто до этого момента просто затаил дыхание!
Папоротники шевелились, мох вздымался и опускался, будто дышал. Но Гюс ничего этого не замечал, настолько его поразило то, что он увидел.
Раскачиваясь на кончике длинного корня, крошечная головка возмущенно взирала на юношу. Внезапно она издала свист, и у подножья дерева возникли еще несколько увенчанных головам корней. Тот, которого Гюс придавил, приблизился, и он смог подробно рассмотреть крошечное личико: не совсем человеческое и не совсем звериное; размером с кулак, оно напоминало одновременно маленькую веснушчатую девочку и белку с хитрющими глазками.
Головка, любознательная, но доброжелательная, рассматривала Гюса, потом понюхала его и потянула маленькими зубками за подол рубашки. И вдруг воскликнула пронзительным голоском:
— О-ля-ля! Он будет недоволен!
Остальные головы-корни закачались на кончиках корней, нервно переговариваясь, хотя смысла сказанного Гюс не уловил.
Крошечные глазки устремились к сиреневому небу, следя за приближением какой-то величественной птицы. А потом так же быстро, как появились, корни с головками мгновенно ушли в землю, оставив Гюса в состоянии полного недоумения.
Птица увеличивалась на глазах, и оказалось, что это огромный ворон с черными блестящими крыльями. Усевшись на ветку на уровне головы Гюса, он невежливо фыркнул, брызнув слюной из золотистого клюва. Затем, продолжая ворчать, сложил крылья и укоризненно воззрился на Гюса. Мальчик, растерявшись, дал птице приблизиться настолько, что ворон смог его клюнуть.
А потом птица удивленно попятилась.
— Кто вы? Что вы тут делаете? — суровым тоном прокаркал ворон. Из его клюва вырывался темный парок.
— Э-э-э… Я не знаю… — пробормотал Гюс.
— Вы не знаете, кто вы? — изумился ворон. — Ну, во всяком случае, я точно знаю, кем вы не являетесь!
— Да нет! То есть… Я знаю, кто я такой! Я Гюс Белланже, — ответил мальчик, выбитый из колеи таким приемом. — Но я не знаю, что тут делаю. А вы? Вы знаете?
— Ну, совершенно очевидно, что вас вкартинили! — раздраженно буркнул ворон. — Но вы совсем не тот человек, которого мы ждали!
Ворон вздохнул, снова выпустив в воздух клубок темного пара.
— Хуже не придумаешь… — с отчаянием добавил он.
— Меня вкартинили? — ошарашено переспросил Гюс. — Но что это значит? Что я сделал?
Ворон издал тихий огорченный стон. Его перья приподнялись, с них слетали ледяные капли.
— Вы? Вы ничего не сделали, — с толикой презрения ответила птица. — Это все он! Это его вина!
— Вы о ком?
— Да о том, кого должны были вкартинить, естественно! — сообщил ворон. — Это он виноват в коматозном состоянии Сердцеведа!
— Вкартинить? Сердцевед? — окончательно растерялся Гюс.
Ворон, явно обуреваемый сильными чувствами, отвернулся, словно стараясь скрыть слезы.
— Сердцеведа после ошибочного вкартинивания одолевают Вредоноски, — продолжил он, игнорируя вопрос Гюса. — Все ориентиры утрачены, и Вкартинивание утратило свой глубинный смысл.
— Ничего не понимаю, — вздохнул Гюс. — Объясните, пожалуйста!
— Сердцевед — стержень Вкартинивания, — ответил ворон, взглянув на мальчика. — С тех пор как тот, кого должны были вкартинить, спровоцировал нарушение процесса, Зло поглощает Добро и доминирует в моем мире. И это Зло породило Вредоносок. Несмотря на всю свою мудрость, Сердцевед не смог предотвратить их появления и распространения. Они расползаются как эпидемия, и по мере пожирания всего живого и смертного их силы растут.
— А что с этим можно сделать? — озабоченно спросил Гюс.
— Только тот, кого должны были вкартинить, может, заплатив долг, уничтожить поглощающее нас Зло, потому что это Вкартинивание предназначалось ему. Но если он не явится, остается только один выход: уничтожить Сердцеведа. А мне его жаль, потому что не он — Зло, и я очень сожалею, что ничем не могу ему помочь, но я должен прятаться, чтобы ускользнуть от Вредоносок. Если меня убьют, ни у кого из нас тут не останется ни единого шанса выжить.
— А я-то тут при чем?
— Боюсь, мне придется просить вас пойти навстречу опасностям, если вы хотите вернуться в ваш мир. Только одно волшебство обладает могуществом вернуть вас в ваш мир. Волшебство этого зелья. Я оставлю с вами моего Дозорного, — добавил ворон, указав клювом на черную бабочку. — А вам надо найти Оплот Сердцеведа. Там теперь вотчина Вредоносок, это где-то на территории Каменной Стены, в глубине крепости, защищенной таким злым колдовством, что мы с вами и представить себе не можем. Но вот это должно вам помочь!
С этими словами ворон отстегнул крохотный фиал[2] и протянул его Гюсу на кончике когтя.
— Что это? — Мальчик покрутил фиал в руке. — Что мне с этим делать?
— Если вы сумеете, несмотря на атаки Вредоносок, добраться до Сердцеведа, вам нужно будет использовать этот состав, приготовленный Феями Без-Возраста. Он запускает чары Распада, которые уничтожат Сердцеведа. Смешайте каплю крови с хранящейся в фиале магией — и вы навсегда покинете эту ловушку.
— Но почему вы сами его не уничтожите? — спросил Гюс. — Вы наверняка куда более могущественны, чем я!
— Да, безусловно, я более могущественный, чем вы. Но я не человек, а чары взаимодействуют только с человеческой кровью. И да пребудет с вами удача, мой юный друг. До следующей встречи…
Ворон выдохнул последнюю струйку темного пара и развернул мощные крылья. Разговор был окончен.
Гюс еще некоторое время следил глазами за птицей, пока та практически не растворилась в сиреневом небе.
— Пожалуйста, вернитесь! — закричал мальчик. — Не оставляйте меня!
Полет ворона, похоже, замедлился. А потом Гюс четко увидел, что птица возвращается. Через несколько мгновений огромный ворон снова оказался перед ним и так оглушительно каркнул, что Гюс аж покачнулся.
— Дайте мне какие-нибудь подсказки! — взмолился он. — Скажите, что мне делать!
— Я вам и так уже достаточно сказал, — возразил ворон. — Суть Вкартинивания должна оставаться тайной. Однако мне понятна необычность ситуации, и посему я дам вам еще несколько подсказок. Слушайте внимательно, других уже не будет:
