— Спешить, — повторил он ее последнее слово и углубился в свои мысли.
Мерле начинала терять терпение. Лев стоит и думает, — ни туда, ни сюда, а ей надо погибать из-за того, что он не решается ей довериться.
— Да, надо спешить, — сказала она твердо.
— Протяни ему руку.
— Ты не шутишь?
Королева не ответила, и Мерле с опаской подступила ближе к обсидиановому льву. Он смотрел на нее. Не шевелясь. Лишь когда она протянула ему руку, он тоже поднял правую лапу, дотронувшись до ее ладони.
Мерле с замиранием сердца увидела в нем происшедшую заметную перемену, его взгляд смягчился, стал живее.
— Королева Флюирия, — прошептал он тихо и склонил голову.
— Он тебя почувствовал? — спросила Мерле без слов.
— Каменные львы очень тонко чувствуют. Он ощутил мое присутствие, как только ты открыла дверь. Иначе тебе пришлось бы плохо.
Лев снова заговорил, но на этот раз его темные глаза были устремлены на Мерле с видимым интересом, словно лишь теперь он впервые ее увидел.
— Твое имя — Мерле?
Она кивнула.
— Красивое имя.
«Сейчас не время попусту болтать», — хотелось ей заметить. Но она снова только кивнула.
— Как тебе кажется, ты сможешь усидеть верхом на моей спине?
Она, конечно, предполагала, что такой вид верховой езды придется освоить. Но теперь, когда скачка на настоящем каменном льве — да еще на говорящем и летучем — предстояла с минуты на минуту, ноги у нее стали ватными, колени подогнулись.
— Тебе нечего бояться, — громко проговорил Фермитракс. — Только крепче за меня держись.
Она нерешительно подошла ко льву, а он опустился на пол, подогнув лапы.
— Садись же, — приказала Королева.
Мерле вздохнула и вскочила на льва. К своему удивлению, она почувствовала под собой тепло обсидиановой спины, которая под ней слегка прогнулась, и она оказалась в своеобразном удобном седле.
— За что мне держаться?
— Держись за мою гриву, — сказал Фермитракс, — ухватись покрепче.
— А тебе не будет больно?
Он тихо и немного горестно рассмеялся, но ничего не ответил. Мерле вцепилась в львиную гриву, — ни каменную ни волосяную, но упругую и податливую, как стебли подводных растений.
— Если в воздухе дело дойдет до сражения, — сказал лев и сурово взглянул в сторону двери, — прижмись к моей шее. А на земле я смогу прикрыть тебя крыльями.
— Ладно, поняла. — Мерле очень старалась, чтобы ее голос не дрожал, но это ей не очень удавалось.
Фермитракс встал во весь рост, быстро подкрался к двери и выскользнул на верхнюю лестничную площадку башни Кампаниле. Внимательно огляделся — как бы не задеть лестничные перила — и расправил крылья.
— Мы разве не спустимся вниз по лестнице? — обеспокоенно спросила Мерле.
— Ты же сама сказала — надо спешить.
Слова Фермитракса еще звучали в воздухе, а он уже мягко поднялся над балюстрадой и — ринулся вниз, в глубокий лестничный пролет.
Мерле даже взвизгнула, когда воздушный поток ударил ей в лицо и едва не сбросил со льва. Но тут же почувствовала сильный толчок в спину Фермитракс концом хвоста прижал ее к своей гриве.
У Мерле от страха чуть нутро не оборвалось, дыхание сперло — они падают, летят вниз… Сейчас разобьются… Но тут обсидиановый лев расправляет крылья над самым дном широкого лестничного ствола, планирует влево и со страшным ревом вырывается из открытых дверей башни Кампаниле как черная каменная молния, как невиданно огромное, тяжелое пушечное ядро ураганной силы.
— Сво-о-о-бо-о-ден! — его победный рев прорвал тяжелый утренний воздух, все еще отравленный смрадными испарениями Ада. — Свободен!!!
Все происходило так быстро, что Мерле не успевала запечатлевать в сознании даже отдельные сцены, не говоря уже о том, чтобы связать в единое целое и понять все увиденное и случившееся.
Люди на площади кричали и в панике разбегались. Солдаты снова шныряли туда-сюда в полной растерянности. Начальники выкрикивали приказы и распоряжения. Прогремел одиночный выстрел, за ним — ружейный залп. Пули, не задев Мерле, камешками отскочили от каменного бока Фермитракса.
Обсидиановый лев летел очень низко, в каких-нибудь трех метрах над площадью. Люди сломя голову бежали к переулкам. Матери искали детей, разбежавшихся после гибели Посланца Ада.
Фермитракс прерывисто и зычно заревел, — словно камни посыпались с горы в ущелье. Секунду спустя Мерле сообразила, что он — смеется. Движения льва были удивительно пластичны, будто он никогда и не сидел в заточении. Его крылья не потеряли ни силы, ни гибкости; глаза не утратили зоркости и были остры, как у ястреба; могучие лапы не одеревенели, когти не затупились, дух его не ослаб.
— Он потерял веру в свой народ, — отвечала королева на мысли Мерле, но не потерял веру в себя.
— Ты говорила, что он хочет умереть.
— Это было давно и прошло.
— Жить, жить и жить, — рычал обсидиановый лев, как будто услышавший слова Королевы.
— Он тебя слышит?
— Нет, — сказала Королева, — но он меня чует. И порой, наверно, улавливает то, что мне думается.
— Не тебе, а мне!
— Нам думается вместе.
Фермитракс оставил позади адову расщелину. Огонь угас, но поднявшаяся дымовая завеса разделила площадь Сан-Марко надвое. Мерле мимоходом отметила, что выбившиеся из преисподней камни и щебень засыпали щель и почти сравняли ее с землей. Скоро только расплавленная брусчатка в центре площади останется свидетельством страшных событий.
Еще несколько пуль просвистело над головой Мерле, но она почему-то совсем не думала о том, что может быть убита. Размышлять было некогда, все свершалось молниеносно.
Она посмотрела налево и увидела трех Правителей-изменников, стоящих в окружении гвардистов перед лужей темной жижи, где валялся труп Посланца Ада.
Пурпур. Золото. И багрянец. Правители, конечно, разглядели, кто сидит на спине льва. И они знали, что Мерле раскрыла их тайну.
Она снова взглянула вперед. Площадь быстро оставалась позади, а внизу уже волновалось море. Вода золотилась под первыми лучами солнца. Перед ними открывалась заветная дорога к свободе. Справа от них уходил назад остров Джудекка, — крыши его домов и башня вскоре совсем исчезли из виду.
Мерле вдруг во весь голос пронзительно завизжала, но вовсе не от страха, — ей надо было снять напряжение, выпустить пар напряжения, выразить радость и восторг. Прохладный ветерок щекочет уши, наконец-то можно вздохнуть с облегчением. До чего же приятно после омерзительной вони на площади! Ветер, кажется, пронизывает всю ее насквозь: платье, волосы, тело; ласкает волосы, глаза, душу… Она радовалась воздуху, радовалась Фермитраксу, несшему ее куда-то вдаль над самыми волнами, которые переливались всеми красками восходящего солнца. Все было залито оранжевым, желтым и багровым, и сама Мерле тоже. Только обсидиановое туловище Фермитракса чернело, как обломок ночи, спасающийся от зари.
— Куда мы летим? — Мерле старалась перекричать свист ветра, но это удавалось ей с трудом.
— Прочь отсюда! — кричал запальчиво Фермитракс. — Прочь!
— Не забывай об осаде города, — напомнила Королева Флюирия. — О египетских постах и солнечных лодках.
Мерле повторила ее слова для льва. И поняла, что Фермитракс так долго был в заточении, что ничего не знает ни о всевластии Египетской Империи, ни о жесточайших войнах, развязанных Фараоном.
— Везде идет война, — объясняла она. — На всем свете — войны. Венецию осаждают войска египтян.
— Египтян? — удивился Фермитракс.
— Да, из Фараонова государства. Они взяли Лагуну в кольцо. Не зная пути, мы не пройдем.
Фермитракс рассмеялся.
— Я смогу пролететь, малышка!
— Солнечные лодки Империи тоже могут летать, — возразила Мерле, вспыхнув. «Малышка! Ха!» Вдруг Фермитракс на мгновение обернулся и пробурчал:
— Ты как знаешь, а мне придется ими заняться!
Мерле тоже посмотрела назад и увидела, что их преследует полдюжины летучих львов со всадниками в черных кожаных мундирах с металлическими заклепками.
— Гвардия! Ты можешь с ними справиться?
— Посмотрим.
— Только будь осторожен!
Лев снова расхохотался.
— Мы вдвоем с тобой на многое способны, храбрая Мерле.
Ей некогда было размышлять — смеется ли он над ней или говорит всерьез. Мимо головы угрожающе просвистели пули.
— Они стреляют!
Преследователи были уже в ста метрах от них. В погоне участвовали шесть львов, шесть вооруженных людей по приказу изменников.
— Пули не причинят нам вреда, — прокричал Фермитракс.
— Да, конечно! Тебе-то — нет. А как же я?!
— Знаю. Поэтому мы сейчас… — он прервал себя и грозно рыкнул. — Ты только не пугайся!
— Он с ума сошел! — Если бы Мерле осмелилась это сказать, она произнесла бы эти слова совсем убитым голосом.
