– Стоп, ребята, не нужно ссориться, – вступил в разговор Кейси. – Леонардо и Дон, похоже, говорят правду: сапёров звать не будем. Это дело – наше. Только мы знаем повадки Хищника и его манеру боя. Если Сплинтер прав, то лишь нам известны его намерения и цель.
– Но как? Как мы сможем одолеть чудовище?
Никто не ответил. Основной вопрос военного совета оставался открытым.
Подошёл Мик. Он выглядел уставшим.
– Охотник куда-то исчез, – сказал он.
– И как давно? – спросил Кейси.
– Минут десять назад. Он долбил и долбил стену, а потом метнулся за утёс и больше не появлялся.
– Он не сможет спуститься в долину, обойдя скалы с той стороны?
– Точно не знаю, Кейси. Но Зозо говорил, когда мы поднимались в пещеру, что химу выжили здесь только благодаря тому, что к скалам Гуараччо ведёт лишь одна дорога. Та, рядом с которой мы сейчас находимся.
– Чёрт, подозрительно это всё.
Мик развёл руками:
– Но ведь не надеялись же мы на то, что он будет биться о стену до тех пор, пока мы не придумаем, как с ним поступить… Кстати, вы решили что-нибудь?
– Нет, Мик, – ответил Донателло. – Мы немножко поспорили, но никакого плана действий у нас пока нет.
Тени заметно удлинились. Ещё один день клонился к закату, от болот потянуло сыростью и туманом.
– Сколько же мы с вами не спали, ребята? – вдруг поинтересовался Раф.
– Последний раз я спал за штурвалом вертолёта, – вспомнил Донателло.
– Может, потому нам и трудно придумать что-нибудь стоящее?
– Вполне возможно. Если не отдохнуть, мы рискуем проиграть это сражение.
– А я всё никак не мог понять, что это меня постоянно гнетёт. – Мик сжал руками голову, – какой-то постоянный страх. Оказывается, я просто забыл, что время от времени спать нужно даже ниндзя-мутанту.
– Так что, – попытался подытожить Кейси, – все обсуждения откладываются до завтра?
– Думаю, что да, – отозвался Дон. – Утро вечера мудренее. Среди нас должен быть хотя бы один со свежей головой.
– А как же Эйприл? Мы поднимемся в пещеру? – спросил Лео.
Все замолчали. Оказаться сейчас рядом с Эйприл это было похоже на прекрасный сон. Но они решили обмануть Охотника. И тот, судя по всему, купился на их хитрость. Он не предполагает, что кто-то из отряда сейчас находится за пределами пещеры. Рискнуть и попробовать пробраться к пещере? Тогда можно будет тихонько сказать: «Эй, ребята, это мы. Откройте нам ненадолго». Зозо, если он в сознании, откроет пещеру… А что дальше? Дальше из-за утёса может вырасти Охотник. И на этом прекрасный сон кончится.
– Ни в коем случае. Раз мы решили играть в эту игру, надо держаться до конца. Мы рискуем подставить Эйприл и остальных. И провалить все дело к чёртовой матери.
Итак, решено было устроить тихий час. Донателло вызвался подежурить до наступления полной темноты.
– А заодно я подумаю о том, как мы будем поступать завтра с Хищником. Его охота кончилась. Теперь мы охотники.
Друзья уснули почти мгновенно. «Удивительно, – думал Донателло, – ещё пять минут назад никто из них и не думал обо сне, а теперь они спят крепко, как сурки. Может, это Охотник продолжает свои фокусы?» Дон сначала очень серьёзно обеспокоился и решил разбудить кого-нибудь. «Если он в силах так управлять нами, о какой охоте тогда может идти речь?» Но вскоре беспокойство прошло. Спустя несколько минут Дон понял, что ему не приходится очень уж бороться со сном. «Если бы Охотник мог усыплять, часовой спал бы крепче всех». К тому же он услышал голос Кейси.
– Дон, ты не спишь?
– Нет, конечно. А ты почему вдруг проснулся?
– Сон, Донателло… Видимо, я подежурю вместо тебя. А ты ложись на моё место.
– Хорошо, только чуть попозже. Мне почему-то вдруг показалось, что Охотник знает заветные слова, которые могут усыплять врагов.
– Мне очень неприятно представлять, как он в темноте крадётся мимо нас.
Они невольно замолчали и прислушались. Ночь была невероятно тихой. Глухая ночь в самом глухом месте на всей планете. Предгорье Гуараччо. Болото, где есть свой божок, свой дух. Тишина – вот самое обманчивое счастье. Счастье, которое ищут все, и в конце концов, каждый находит. На том свете, как правило… Донателло часто жалел, что не родился на Хоккайдо в те древние времена, когда японские воины охраняли порты от чужеземных кораблей, не пуская на остров даже торговцев из Европы. Дон представлял, как здорово жилось тогда странствующим самураям, не обременённым ничем, кроме собственного достоинства. Вот где царила настоящая тишина, которая научила древних японцев смотреть на цветок вишни и вести с ним молчаливый разговор. Но теперь Донателло показалось, что он ошибался. Он не понимал, как можно любить тишину. Потому что отсутствие звука рождало звуковые галлюцинации. Уже через минуту напряжённого вслушивания Дону почудились шаги на мягкой, раскисшей почве болота.
– Ты слышишь что-нибудь, Кейси?
– Нет, – ответил тот. – Хотя даже звук взлетающего «Боинга» мне показался бы сейчас музыкой. Что-то не по себе от этой тишины.
– Мне тоже.
– Сейчас у Охотника самое что ни на есть рабочее время.
– Почему же? Он и днём, кажется не сидит, сложа руки. Работяга.
Донателло прислушался ещё. Никаких шагов слышно не было. Он повернулся на другой бок.
– Ну что, Кейси, тебе ничего не пришло в голову насчёт Охотника?
– Есть масса вариантов, Дон, но каждый из них может оказаться роковым. Имея дело с пришельцем ничего не знаешь наверняка.
– А Лео был всё-таки прав. Я, кажется, понял, что он хотел сказать.
– И что же? – Кейси тоже улёгся поудобнее.
– Понимаешь, в схватке с ним мне не понадобится теория интерферирующего квазиполя. И дело не в том, что он, возможно, учил в школе ту физику, до которой нам расти ещё лет триста. Просто Хищник ждёт, что против такого крутого вояки, каким он себя считает, мы станем напрягать весь наш научный потенциал. А нам надо придумать ловушку простую, как двухцентовая монета.
– Вырыть яму и забросать её хворостом?
– Хотя бы даже это. Охотник сейчас очень зол. И потому менее осторожен… Жаль, что с хворостом здесь напряжёнка.
– Но не ставить же нам силки, как на зайца!
– Любые силки, даже из стального троса, могут оказаться недостаточно прочны для него.
– Можно попробовать снотворное.
– А ты уверен, что он вообще когда-нибудь спит?
– Так мы его научим.
– Предложи ему таблетку люминала. Он съест её вместе с твоей рукой.
– Ну тогда я не знаю.
Кейси и Дон замолчали, глядя в небо. Экзотические созвездия, которые никогда не увидишь в Нью-Йорке, расцветали в тёмном небе. Друзьям казалось, что они лежат в огромном шатре с дырявой крышей, над которой светит ослепительное голубое солнце. Оно проглядывало через бесчисленные крохотные отверстия, неудержимо маня наружу. Как хотелось откинуть полог и выйти в мир, освещённый этим волшебным светом!
Сплинтеру наконец удалось остановить кровь. Он посмотрел на Эйприл, рубашка которой пошла на бинты и обнадёживающе произнёс:
– Тебе так даже больше идёт.
Эйприл улыбнулась. Только что Хищник прекратил долбить стену пещеры и, похоже, ушёл. Девушка вспомнила, как, живя когда-то в студенческом интернате, злилась каждый раз, когда кто-то из соседей начинал прибивать полки или мастерить что-нибудь. Над ней жил парень, который играл в студенческом камерном оркестре на литаврах. У себя в комнате он поставил огромный тамбурин и каждый вечер репетировал на нём… «Теперь я могла бы жить даже по соседству с председателем ночного клуба чечеточников», – с облегчением думала она.
– Эйприл, нам следует поднять Зозо на ноги как можно быстрее. Без него пещера никогда не откроется, – Сплинтер готовил лекарство из своих трав. Через подземный ход маленькие химу носили воду для примочек в своих странных сосудах.
– Я понимаю, сен-сей. Но… Послушай, Лулу, а ты не знаешь, как Зозо удалось отпереть пещеру?
Храбрый Лулу сидел на полу, обхватив колени, и с тревогой поглядывал на неподвижного Зозо. Услышав вопрос Эйприл, он вздрогнул и поднял голову.
– Нет. Я мог бы сдвинуть обычный камень, но это… Вход в пещеру откроет только Зозо или тот страшный Хищник.
– Ничего, Лулу, скоро Зозо поправится.
– Я не сомневаюсь. Сплинтер знает больше, чем наши врачи. Хотя и они многое умеют. Раньше хирурги химу были самыми лучшими на свете. Это от них филиппинцы научились оперировать без ножа. Дело в том, что много сотен лет назад мы и недели не жили без войны. Нам приходилось отстаивать своё право на жизнь. Нашим врагам приходилось делать невозможное: ведь каждый боец был на счету… С тех пор прошло много лет. И многое за ненадобностью забылось. Искусство древних хирургов – в первую очередь. Мы не воюем больше ни с кем.
– Положение Зозо не настолько серьёзное, чтобы приходилось жалеть об этом, – произнёс Сплинтер, подкладывая под бинт на ноге свежую примочку. – А вот недавно мне пришлось спасать одного парня из местных, которого укусила сурукуку. И, вы знаете, удалось.
