Тачстоун облизал губы, поколебался, затем заговорил.
— С моей стороны это было глупостью, миледи, а вовсе не злобным умыслом. Двести лет тому назад, когда правила последняя Королева… Я думаю… Я знаю, что частично несу ответственность за то, что Королевство прекратило свое существование, что наступил конец династии.
— Что? — воскликнула Сабриэль. — Как это возможно?
— Да, — продолжал Тачстоун, его руки так тряслись, что лодка стала двигаться зигзагами. — Это было…
Он замолчал, выпрямился и начал говорить так, будто рапортовал офицеру.
— Не знаю, как много я могу вам рассказать, потому что в это вовлечена Великая Хартия. С чего начать? Полагаю, что с Королевы. У нее было четверо детей. В детстве я дружил с ее старшим сыном Рогиром. В наших играх он всегда был главным. Он придумывал, во что играть, и мы всегда ему подчинялись. Позже, когда мы повзрослели, у него появились странные идеи, не такие веселые, как в детстве. Наши пути разошлись. Я пошел в Гвардию. У него была своя дорога. Теперь я знаю, что его интересовали Свободная магия и волшебство. Тогда я этого не подозревал. Мне хотелось знать, чем он занимается, но он все хранил в тайне и часто уезжал.
Ближе к концу… я хочу сказать, за несколько месяцев до того, как все случилось… ну, Рогир отсутствовал несколько лет. Он вернулся как раз перед фестивалем Середины Зимы. Я был рад увидеться с ним, он снова стал похож на того, кем был в детстве. Он потерял интерес ко всяким странностям, которые так привлекали его. Мы снова стали проводить время вместе, устраивали соколиную охоту, скачки, пили, танцевали.
И вот однажды, во второй половине дня, это был прохладный день, я был на дежурстве по охране Королевы и ее дам. Они играли в кранак. Вошел Рогир и попросил Королеву пойти с ним к Великим Камням… Ох, не могу говорить!
— Да, — вступил Моггет. Он неожиданно стал нервничать и выглядел так, будто его избили. — Море со временем все отмоет. Наконец мы можем поговорить о Великой Хартии. Я забыл, что в этом было дело.
— Продолжай, — возбужденно сказала Сабриэль. — Давайте воспользуемся удобным случаем. Великие Камни были «камнями» и «раствором» стихов — это Третий и Пятый Камни Великой Хартии?
— Да, — ответил Тачстоун. — Люди или какие-то другие существа, которые создали Великую Хартию, заложили «три» в кровное родство и «два» в нечто материальное, а именно в Стену и Великие Камни… Великие Камни…
Рогир вошел и сказал, что около Камней происходит что-то нехорошее и Королева должна сама это увидеть. Он был ее сыном, но она не считала его особенно умным и не придала значения его тревоге. Она была магом Хартии и не чувствовала в этот момент ничего дурного. Кроме того, она выигрывала в кранак, поэтому сказала, что можно подождать до утра. Рогир обернулся ко мне и попросил уговорить Королеву. Я поверил Рогиру. Мои уговоры на Королеву подействовали, и она в конце концов согласилась. К тому времени солнце уже зашло. Королева в сопровождении Рогира, меня, трех гвардейцев и двух дам свиты отправилась к Камням.
Теперь уже Тачстоун не говорил, а хрипло шептал:
— Перед нами предстала страшная картина. Но это не было открытием Рогира, это было делом его рук.
Пред нами стояло шесть Великих Камней, два из них были разбиты и залиты кровью его сестер. Их принесли в жертву помощники Рогира. Так он служил Свободной магии. Я был свидетелем последних секунд жизни принцесс. Помню взгляд их затухающих глаз. Помню ужас, который охватил меня при виде разбитых Камней и крови. Но еще больший ужас я испытал, когда увидел, как Рогир поднял кинжал и вонзил его в горло своей матери. В руках у него появилась золотая чаша, чаша Королевы, которую он подставил под струю хлынувшей крови. А я медлил, медлил…
— Значит, то, что ты рассказывал мне раньше, было неправдой! — прошептала Сабриэль.
Тачстоун молчал, по его щекам катились слезы.
— Королева не спаслась, — пробормотал Тачстоун. — Но я не хотел врать. Просто мне было трудно вспомнить, все смешалось у меня в голове…
— Что же было дальше?
— С Рогиром были два его гвардейца, — всхлипывая, продолжал Тачстоун. — Они напали на меня, но Влэйр, одна из дам Королевы, кинулась на них, и я успел убить их. Я обезумел. Рогир с чашей в руках побежал к Камням. У третьего Камня, который тоже должен был быть разбит, Рогира ждали его черные слуги. Я понял, что не догоню Рогира, и бросил вслед ему свой меч. Меч попал в спину Рогира точно над сердцем. Рогир закричал и повернулся ко мне! Пронзенный мечом, он еще шел и протягивал чашу, как бы предлагая мне выпить из нее.
— Ты можешь разорвать мое тело в клочья, как тряпку, из которой сшита одежда, — сказал он, медленно передвигая ноги. — Но я не умру.
Он подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Я посмотрел на его лицо и увидел зло, Проникающее сквозь знакомые с детства черты. Затем вспыхнул огонь, раздался колокольный звон, и возникли голоса, страшные голоса. Рогир дернулся назад, чаша выпала из его рук, пролилась кровь. Я обернулся, увидел гвардейцев, столб белого пламени, человека с мечом и колокольчиками — и упал в беспамятстве. Когда я очнулся, передо мной было ваше лицо. Я не понимал, как оказался в Хоулхаллоу, в моем сознании проплывали какие-то неясные картины, обрывки воспоминаний.
— Ты должен был мне все рассказать, — сказала Сабриэль, стараясь, чтобы в ее голосе звучало сострадание. — Но, возможно, действительно надо было дождаться морского путешествия, чтобы море освободило тебя от заклинания. Скажи мне, тот человек с мечом и колокольчиками, был Аборсен?
— Не знаю, — тихо ответил Тачстоун, — возможно.
— Я в этом почти уверена, — сказала Сабриэль. Она посмотрела на Моггета, думая о том столбе белого пламени. — Ты тоже там был? Моггет? В другом своем обличье?
— Да, я там был, — ответил кот. — С Аборсеном тех времен. Он был очень могущественным магом Хартии и хозяином колокольчиков, но слишком мягкосердечным. Мне с трудом удалось доставить его в Билайзер, Мы опоздали и не успели спасти Королеву и ее дочерей.
— Что произошло? — прошептал Тачстоун. — Что же произошло?
— Когда Рогир вернулся в Билайзер, он уже был слугой Смерти, — усталым голосом сказал Моггет. — Но знал об этом только Аборсен. А его как раз там и не было. Настоящее тело Рогира было где-то спрятано. Он был воссоздан Свободной магией. Ему удалось поменяться этим ненастоящим телом с живым человеком и, как всем слугам Смерти, чтобы оставаться вне Смерти, ему все время нужна была чья-то жизнь. Но Хартия все время мешала ему, поэтому он решил разрушить Хартию. Он уже разрушил несколько мелких Камней, где-то вдалеке, но этого было недостаточно, к тому же Аборсен шел за ним по следам. Тогда Рогир решил разбить Великие Камни и для этого ему понадобилась королевская кровь — кровь его собственной семьи.
Оттого что он был очень хитрым и очень могущественным сыном Королевы, он был близок к осуществлению своих намерений. Два из шести Великих Камней были расколоты. Королева и ее дочери были убиты. Аборсен появился слишком поздно. Правда, Аборсен отправил Рогира далеко в Смерть, но до тех пор, пока настоящее тело его не найдено, Рогир будет продолжать появляться в Жизни. Даже из Смерти он наблюдал за разрушением Королевства — Королевства без Королевы. И все двести лет он пытается вернуться, пытается снова возникнуть в Жизни.
— Ему это удалось? — перебила Сабриэль. — Он тот, кого зовут Керригор, тот, с кем сражаются многие поколения Аборсенов, пытаясь удержать его в Смерти? Он уже вернулся назад, он убил патруль у Расколотого Креста, он — хозяин Мордиканта.
— Я не знаю, — сказал Моггет. — Но так думал твой отец.
— Да, это он, — сказал Тачстоун. — Керригор — детское имя Рогира. Это имя придумал я. Его полное церемониальное имя было Рогеррик.
— Он или его слуги подстерегали моего отца, когда он появился в Билайзере. А интересно, — спросила Сабриэль, — почему Керригор пришел в Жизнь так близко от Стены?
— Должно быть, где-то у Стены находится его настоящее тело, — ответил Моггет. — Ты должна это знать для того, чтобы возобновить заклинание, которое остановит Керригора.
— Да, — задумчиво сказала Сабриэль, вспоминая страницы «Книги Мертвых». Она с трудом сдерживала дрожь и желание расплакаться. Ей хотелось перелететь обратно в Анселстьерру, оставив Смерть и магию позади, хотелось оказаться как можно дальше на юге. Но, справившись с этой слабостью, она сказала:
— Однажды Аборсен победил его. Я тоже сделаю это. Но сначала мы должны найти тело отца.
Наступило молчание. Раздавался лишь плеск воды и свист ветра. Тачстоун вытер мокрые глаза и посмотрел на Моггета.
— Скажи мне, кто отправил мой дух в Смерть и превратил мое тело в деревянную скульптуру на носу корабля?
— Я никогда не знал, что случилось именно с тобой, — ответил Моггет. Его глаза встретили взгляд Тачстоуна, и первым моргнул не кот. — Но, должно быть, это сделал Аборсен. Ты был безумным, когда мы вытащили тебя оттуда. Ты был в беспамятстве. Похоже, за двести лет ты еще не пришел в себя. Ты сам должен в себе разобраться. Или Клэйр увидит что-нибудь во льду… эх, трудно сказать. А теперь — мы приближаемся к городу, и влияние моря идет на убыль, а заклинания остаются.
