– Не позволяйте ему ехать с вами, – решительно обратилась к молодой леди Антея. – Он совсем еще не годится куда-то кого-нибудь провожать.
– Проваливай-ка отсюда по-быстрому, девочка, – вызверился на нее Сент-Мор (как теперь мы его называем). – Марш сейчас же домой!
Антея, однако, отважно продолжила:
– Вам лучше с ним вообще не иметь никакого дела. Понимаете, он сейчас сам не знает, кто он, потому что в действительности совсем другой, чем вам кажется.
– Ты это о чем? – проявила вполне обоснованное любопытство молодая леди, в то время как Деверё (иначе я просто не имею права называть взрослого Ягненочка!) активно, но тщетно отпихивал от себя Антею, потому что сестра и братья ее поддерживали со всех сторон, и она стояла на месте тверже скалы.
– А вот разрешите ему проводить вас и скоро сами увидите, что я имею в виду, – усилила она натиск на молодую леди. – Вам очень понравится вдруг увидеть, что рядом с вами катится на взрослом велосипеде двухлетний малыш? Велосипед несется с горы, а у него ножки болтаются в воздухе, и управлять он уже им не может.
Лицо молодой леди залила смертельная бледность.
– Что это за очень грязные дети? – дрожащим голосом осведомилась она у Ягненочка (который здесь предстает нам блестящим Сент-Мором в расцвете молодости и сил).
– Не знаю, – с потерянным видом пожал он плечами.
– Ягненочек, как не стыдно так врать! – выпалила немедленно Джейн. – Прекрасно ведь знаешь, что ты наш собственный маленький братик, которого мы, между прочим, ужасно любим! Мы его старшие сестры и братья, – повернулась она к молодой леди, а та в это время трясущимися руками разворачивала велосипед по направлению к калитке. – И мы должны заботиться о нашем Ягненочке! Нам надо его обязательно привести домой до заката, иначе просто не знаю, что с нами всеми будет. Понимаете, он ведь сейчас под заклятием, верней, заколдован. Ну, вам же ясно, как это бывает.
Ягненочек (Деверё, я имею в виду) безуспешно пытался заткнуть поток ее красноречия, а Сирил и Роберт словно клещами держали его, каждый за свою ногу, отрезая ему тем самым возможность пуститься вдогонку за молодой леди со своим объяснением происходящего.
Она унеслась на велосипеде прочь, стремительно, словно вихрь, и дома за ужином изрядно перепугала родных рассказом о том, как спасалась бегством от целой семьи опасных умалишенных.
– У этой девочки был просто маниакальный взгляд, – с расширенными от страха зрачками вещала она. – Не понимаю, как таких можно вообще держать на свободе.
Сирил, едва исчезла из виду юная леди, солидно проговорил:
– Хилари, старина, ты, по-моему, по жаре сегодня перекатался до солнечного удара. Что ты наплел этой милой девушке? Вот завтра, например, утром, когда ты придешь в себя, мы тебе повторим, и ты ничего не поймешь. Сам не поверишь, что мог такое нести. Но положись на меня. Сейчас мы отведем тебя домой. А завтра, если не почувствуешь себя лучше, попросим молочника позвать к тебе доктора.
Бедный взрослый Ягненочек (Сент-Мор – одно из его имен, полученных при крещении) впал в столь сильное замешательство, что даже не сопротивлялся.
– По-моему, вы все чокнутые, как стадо Безумных Шляпников, – удрученно проговорил он. – Поэтому мне действительно лучше скорей отвести вас домой. Но не надейтесь, что это сойдет вам с рук. Завтра утром мы с вами очень серьезно поговорим.
– Разумеется, мой Ягненочек, – едва слышно прошептала Антея и еще тише добавила: – Только совсем о другом, чем ты сейчас думаешь.
И в сердце ее при этом отчетливо прозвучал нежный родной голосок, которым Ягненочек так мило звал «свою Панти» и который ничем не был схож с высокомерным и неестественным баритоном отвратительного взрослого Ягненочка (одно из имен Деверё).
– Ты можешь нам утром сказать все, что хочешь. Только давай сейчас поскорее вернемся домой, – поторопила она.
Туда-то они и направились в мрачном молчании сквозь тихий и теплый по-летнему вечер. Роберт на всякий случай снова украдкой пустил в ход булавку. Ягненочек (которого они все были обязаны называть Деверё, Хилари или Сент-Мором) на сей раз счел за лучшее не тратить времени на ремонт шин, а покатил велосипед рядом с собой.
Когда они наконец достигли своей калитки, солнце уже почти село. Четверо старших детей хотели возле нее задержаться, пока Ягненочек (чьих имен, полученных при крещении, больше упоминать не стану) вновь не станет их собственным милым утомительным маленьким братцем. Но тот, на правах пока еще взрослого, решительно принялся их торопить и, конечно же, мигом столкнулся с выбежавшей навстречу из дома Мартой.
Если вы помните, Саммиад был настолько любезен, что лишил по просьбе детей всех слуг в доме способности замечать изменения, которые происходили в результате выполненных желаний. Поэтому Марта увидела всего лишь обычную компанию и бежавшего на толстеньких младенческих ножках рядом с Антеей Ягненочка, хотя сами-то дети по-прежнему видели его взрослым (не играет роли, какие он при крещении получил имена). И Марта тут же его подхватила на руки с восклицанием:
– Ах ты моя драгоценная куколка, дорогая моя лапочка!
Взрослый Ягненочек (чьим именам еще долгие годы теперь суждено пребывать в забытьи) начал отчаянно сопротивляться. Лицо его исказили ужас и раздражение. Марта, однако, вцепилась в «лапочку» мертвой хваткой и понесла к дому.
Сцена была до того впечатляющей, что нашей компании никогда ее не забыть. Взрослый молодой человек в шикарном фланелевом костюме, зеленом щегольском галстуке и с маленькими аккуратными черными усиками отчаянно корчился на руках у няни, а она уговаривала его быть хорошим умненьким мальчиком и поесть вкусненького молочка с хлебушком. К счастью Марты, он был достаточно невысоким и щупленьким, иначе, наверное, ей бы не одержать столь бесспорной победы.
Не успела она перенести его через порог, солнце ушло окончательно за горизонт. Велосипед исчез, а на руках у Марты дети увидели настоящего живого милого сонного двухлетнего Ягненочка, в то время как взрослый Ягненочек (забудем о прочих его именах!) исчез навсегда.
– Навсегда, – сказал Сирил. – Потому что как только Ягненочек дорастет до возраста, когда мы сможем его учить, мы уж приложим все силы, чтобы такой мерзкий тип из него не вышел.
– Нет уж, я не позволю тебе учить его, – сказала Антея, зная, какие методы воспитания применяет обычно Сирил.
– Мы должны приручать его добротой, – высказала свою точку зрения Джейн.
– Вы совершенно неправильно меня поняли, – снова заговорил Сирил. – Не собираюсь я применять к нему никаких кардинальных мер. Ведь он теперь будет расти постепенно и медленно, и все, что нам будет нужно, это по ходу дела вовремя подправлять его. А сегодня он просто слишком внезапно сделался взрослым. Такого уже вообще не улучшишь.
– А я думаю, нам совсем не придется его улучшать, – убежденно проговорила Антея, и из открытой двери тут же послышался звонкий, как колокольчик, голос Ягненочка, который произнес точно то самое, что ей слышалось в сердце, когда они шли домой:
– Панти! Люблю свою Панти.
Возможно, день этот выдался бы куда удачнее, если бы Сирил не был всецело захвачен чтением романа Майн Рида «Последний из могикан». Книга так его увлекла, что он и за завтраком продолжал о ней думать, а налив себе третью по счету порцию чая, мечтательно произнес:
– Как мне хотелось бы, чтобы в Англии водились индейцы, но не взрослые и большие, а такого же размера, как мы. Тогда можно было бы с ними сражаться.
Остальные принялись тут же ему возражать и спорить, однако никто, в том числе и он сам, не придал возникшей дискуссии никакого значения. Вскоре и вовсе забыв о ней, они поспешили в песчаный карьер пожелать сто фунтов двухшиллинговыми монетами, с уточнением, что на них обязательно должен быть профиль королевы Виктории, ибо все помнили об ошибке, которую Саммиад допустил с их несметным богатством, которое состояло из гиней давным-давно устаревшего образца.
Сегодняшнее желание представлялось всем четверым очень разумным и имело все шансы принести им сплошную удачу. Откопав, однако, до крайности сонного и недовольного жизнью песчаного эльфа, они с горечью убедились, что вновь все испортили.
– Отстаньте, – буркнул он им. – Вы уже получили свое желание.
– Каким это, интересно, образом? – вытаращился на него Сирил.
– Ты разве забыл про вчерашний день? – сильнее прежнего рассердился песчаный эльф. – Кто попросил меня исполнять желания не тогда, когда вы приходите с ними ко мне, а как только они у вас возникают? Вот ты сегодня и получил что хотел.
– А мы вроде сегодня еще ничего не хотели, – с растерянным видом вмешался в их разговор Роберт.
