Ознакомительная версия.
Слезы были, как кипяток. Они разлетались брызгами, обжигали руки, ноги, сыпались на паркетины. Ваня снова сидел на полу, но уже в своей комнате. Ногами обнимал чемодан, прижимал к нему крышку и пытался задернуть тугую молнию. Задернул! Встал! Через коридор и прихожую бросился из квартиры, к лифту. Сзади замирали крики Ларисы Олеговны. Лифт помчался вниз со скоростью падения…
Нет, Ваня не был наивным мальчиком и не собирался уйти в леса, чтобы построить там хижину и жить вдали от всех несправедливостей. И топать в Москву по шпалам тоже не собирался. И проникать зайцем на самолет или поезд не думал. Конечно же, он сделает все просто: сейчас пойдет к Трубачам и попросит у них на пять минут мобильник. (Свой — то он выложил в комнате, потому что это был не «свой», а профессора Евграфова, с которым Ваня Повилика не желал иметь никакого дела.) Ваня позвонит маме и потребует, чтобы та немедленно, сию минуту, ехала в аэропорт и садилась на первый же прямой рейс до Турени. Или послала отца. Раз они запихали сына сюда, к этому… этому садисту… пусть и забирают немедленно! Он в проклятые профессорские хоромы не вернется, дождется мать или отца у ребят…
Да, все полетело, как от взрыва. Как в кино, когда едет по шоссе мирная машина, и вдруг — мина под колесом! И все теперь уходит, откатывается в другой мир: друзья, этот город, тайны «Артемиды». И Лорка, Лорка… Но как оставаться здесь, когда случилось такое! Это унижение, этот бешеный гнев старика, эти удары и хватка костлявой руки!.. Сам говорил: «Ты воистину внук профессора Евграфова», а потом вышвырнул из дома… Ну, не из дома, из кабинета, но какая разница!
Вот так, в один миг, ломается все хорошее и начинается… неизвестно что… Да, неизвестно, только понятно, что все впереди — безрадостно…
— Стоять… — услышал Ваня. Голос был не грозный, даже бархатисто — ласковый. Но безжалостный. — Руки за голову, ноги на ширину плеч. Вы имеете право не отвечать на вопросы и требовать адвоката. Но его все равно не будет. При попытке к бегству — выстрел в затылок. Гнилым помидором.
Перед Ваней стоял Квакер.
2Квакер был не один, а с теми же двумя «ковбоями», что при первой встрече. Один — пухлощекий, другой — похожий на гусака. «Ковбои» ухмылялись, как мультяшные коты, загнавшие в угол мышонка. И Квакер улыбался, но не столь откровенно, интеллигентнее как — то.
— Сопротивление бесполезно, — сказал Квакер. Ваня и сам это понимал. Они на великах, а он пеший, не убежать. Ваня поставил к ноге свой небольшой чемодан и скрестил руки. Он ничуть не боялся. Страшнее того, что случилось, быть уже не могло. Может быть, даже наоборот? «Чем хуже — тем лучше…»
Гусак потянулся к чемодану.
— Лапы долой, — сказал Квакер. В его «болотистых» глазах блестела азартная искорка. — Имущество осужденного неприкосновенно. Его вернут родственникам после исполнения приговора.
Ваня, как и в первый раз, подумал, что у Квакера неплохо подвешен язык. И снова ничего не сказал. Квакер глянул на него с каким — то новым интересом.
— Пойдешь сам… навстречу судьбе? Или будешь орать и сопротивляться? Но здесь все равно никого нет.
Они стояли у моста на Перекопской. По нему проскакивали машины, а прохожих не было. Видать, никому не хотелось топать в середине дня по солнцепеку. Хоть лопни от крика. Да и зачем кричать? И стыдно…
— Ведите несчастного, — со вздохом велел Квакер. «Щекастый» и «Гусак» взяли Ваню за локти. Он слегка дернулся:
— Не хватайте, у вас лапы немытые…
— Да, я же велел: лапы долой, — подтвердил Квакер. — Московский мальчик Ваня разумен, он пойдет сам.
«Имя разведал, скотина», — мелькнуло у Вани.
Они отцепились, Ваня взял чемодан и пошел, подчинившись кивку Квакера. Гусак и Щекастый двинулись по бокам, а Квакер чуть в сторонке и впереди. Оглядывался. Он был в чистых белых бриджах и немыслимо драной полосатой фуфайке на голое тело. Его помощники в блеклых джинсах и сизых ковбойках выглядели рядом с командиром тускло.
Через мост не пошли, а повернули вдоль лога, мимо спортивной площадки и общежития. И вышли на улицу Герцена. Над крышами сахарно сверкала Михаило — Архангельская колокольня, привычная такая. Ваня посмотрел на нее, будто попрощался…
Сильно пахло нагретыми лопухами и досками заборов, а еще — теплой ржавчиной от ближней свалки в логу. Прошли полтора квартала, и Квакер толкнул калитку рядом с косыми воротами.
— Добро пожаловать в замок Иф, — произнес Квакер тоном светского злодея.
— Можно подумать, ты читал «Графа Монте — Кристо», — сказал Ваня.
— Конечно, нет! Толстые книжки — они для образованных мальчиков из московских колледжей. А для остальных — кино. Важнейшее искусство для тупого российского населения…
Ваню подтолкнули к длинному двухэтажному сараю в глубине двора. По сараю тянулась на уровне второго этажа галерея. Кривая, из точеных столбиков и перекладин. Под крышей кривился и обвисал полуразрушенный, но все равно красивый узорчатый карниз. Явная старина. «Кому приходило в голову так украшать конюшни и дровяники?» — мелькнуло у Вани. Мысль была секундная, равнодушная, разбавленная досадой, которую вызвало слово «Граф» при упоминании книги.
Поднялись по шатким ступеням, оказались в низком широком помещении — наверно, бывшем сеновале. По крайней мере, Ване почудился запах сенной трухи. Воздух был прорезан плоскими лучами из щелей в стенах и крыше. Светились два оконца без рам. У стены, под скосом крыши, стоял длинный верстак. Были еще несколько табуретов и среди них — как король среди бедных подданных — стул с резной спинкой и точеными ножками.
Этот стул Гусак деловито вытащил на середину. Спросил:
— Привязывать?
— Само собой, — сказал Квакер. И вдруг обратился к Ване: — Может, сводить тебя в туалет? Чтобы мальчик не описался от ужасов, которые его ждут.
— Потерплю, — буркнул Ваня. И вдруг подумал: «А чего я им подчиняюсь, как теленок?» Быстро оглянулся. У выхода на лестницу стояла облезлая метла с крепким черенком. Ваня метнулся, схватил метлу, замахнулся:
— Только подойдите! — И хотел выпрыгнуть на лестницу. Но его вмиг схватили, обезоружили, ловко усадили на стул. Толстый капроновый шнур взметнулся и обмотал пленника от плеч до лодыжек. Ваня даже не понял: почему так быстро это случилось? Видать, умелые ребята. Или он такой тюлень?.. А в общем — то, конечно, тюлень. Это другие ходят в секции карате, а он что видел? Фортепьяно и флейту да еще, в течение двух месяцев, хоккейную клюшку…
Гусак за спиной у Вани (судя по движениям) затянул узел. Щекастый потрогал шнур, врезавшийся в ногу под коленом.
— Слабовато. Развяжется, паразит…
— Да и хрен с ним, — сказал Квакер. — Все равно сейчас приведу зверя.
Он сбежал по лесенке и почти сразу вернулся с большущим серым псом. Беспородным, кудлатым и бородатым.
— Лежать!.. Видишь этого мальчика? Мы уйдем, а ты карауль. Если будет дергаться, можешь скушать его вместе с портретом Айвенго на рубашке…
«И это разглядел, гад…»
Пес послушно лег. Положил морду на лапы.
«Наверно, это Каштан, которого Квакер приютил год назад», — вспомнил Ваня рассказ Лорки.
— Вот собачка, — ласково сказал Квакер Ване. — Она любит пробовать на вкус московских мальчиков. Если будешь сидеть спокойно, она не тронет. А если… Как говорил майор Мак — Наббс, «джентльмены не должны иметь претензий, я предупреждал…».
«Кино «В поисках капитана Гранта», — вспомнил Ваня.
Квакер продолжал:
— Мы сходим на часок, попьем чайку и обсудим твою участь. Потерпи. Утешай себя, что пока тебе гораздо лучше, чем будет потом…
И они скатились по лестнице. Слышно было, как похохатывают.
Что это всё? Игра? Или сперва игра, а потом… В Интернете и по телику не раз появлялись сообщения: «Подростки замучили своего сверстника в подвале… Группа школьников забила одноклассника на пустыре за гаражами…» А зачем они так? Что за радость мучить людей? Зачем? Ваня вздрогнул. Это был вопрос его и Графа… Они тогда так хорошо говорили друг с другом. А теперь Граф… ЗАЧЕМ он так?
Из — за какой — то стекляшки… Ну пусть даже не стекляшки, а драгоценности. Ну, разбилась… А теперь всё разбилось…
Ваня всхлипнул. Неожиданно для себя. Пес поднял голову. Они встретились глазами. Глаза у пса были желтые, как янтарь.
— Каштан, — сказал Ваня.
Пес шевельнул ухом.
— Ты ведь Каштан, да? Тебя Квакер подобрал на улице… Значит, он не совсем гад? Каштан…
Тот больше не реагировал на имя. То ли позабыл его, то ли это был другой пес…
Ваня огляделся. На краю верстака была закреплена железная полоса с зубчиками. Наверно, пила, чтобы делать разметки на досках. Если подобраться, то перепилить веревку — раз плюнуть.
Ознакомительная версия.
