Взгляды всех людей были тем временем устремлены на запад, где город Даллас лежал, тихий и молчаливый, в сгущавшихся сумерках.
— Янтарка, — сказал неожиданно Бен, — сделай так, чтобы люди меня понимали. Я хочу поговорить с ними!
— О'кей, — сказала Янтарка. — Да будет так.
И стало так.
Бен побежал через толпу, и никто его, разумеется, не заметил. Человеческие ноги поднимались в небеса, огромные, как древесные стволы. Бен лавировал между ними и вскоре оказался прямо возле репортерши.
— Ой, глядите-ка, тут мышь! — сказал кто-то.
За этим последовал многоголосый женский вопль.
Бен прыгнул к женщине с микрофоном, и она, завизжав, отскочила прочь, да так, что сделала бы честь и олимпийскому чемпиону по прыжкам в длину. Микрофон, прицепленный у нее к лацкану пиджака, естественно, отцепился и упал наземь. Бен подбежал к нему.
Что говорить, он еще не успел придумать и ужасно нервничал, но все равно собрался с силами и заорал в микрофон:
— Янтарка, ты меня слышишь?
— Слышу-слышу, — пискнула Янтарка с другой стороны дороги.
— Ты можешь превратить эту ракету в фейерверк?
— Конечно, — ответила Янтарка, начиная понимать, что задумал Бен.
Хотя превращение одной вещи в совершенно другую отнимает ой как много волшебной силы…
Тут со стороны генерала Кроули раздался вой помешанного, и с воплем «Да я твои кишки сейчас по асфальту размажу!» тот ринулся к Бену.
Янтарка подскочила и уставилась в телемонитор — там все было видно куда лучше.
Генерал прыгнул, и все его девяносто килограмм накрыли Бена, словно грозовая туча. Еще мгновение, и его башмаки расплющат мышь…
Выбора у Янтарки не было, да и времени на раздумья, в общем, тоже. Она превратила генерала в червя.
Червь с сырым шмяком шлепнулся на асфальт и остался лежать там, оглушенный.
Камера сфокусировалась на нем, наехала. Из генерала получился дождевой червяк, и пребольшой.
Янтарка почувствовал укол вины. Ей только что пришлось совершить трансмогрификацию, а эти чары требовали колоссальных затрат магической энергии. Всякий раз это выпивало у нее кучу силы… и делало превращение Бена обратно в человека все менее вероятным.
— Прости меня, Бен, — тихо пробормотала она.
Бен посмотрел на громадного склизкого дождевого червя.
— Я думаю, стать червем — еще слишком мягкое наказание для него, — твердо сказал он. — Сделай его жуком-навозником.
Янтарка заколебалась. От этого уровень силы у нее опасно приблизится к нулевой отметке.
Но потом Бен посмотрел на нее, и по серьезному выражению его глаз она поняла: он на это согласен. Он, наверное, уже понял, что она не хочет становиться человеком.
И скорее всего, он понял и то, что не был настоящей мышью, по крайней мере внутри. Что за разница, какое у тебя тело? А храбрости у него было больше, чем у любой мыши. Может быть, даже больше, чем у большинства людей.
Янтарка протянула лапку, и генерал Кроули обратился в навозного жука. И тут же деловито засеменил куда-то по шоссе в поисках навоза.
Камеры тщательно фиксировали все это. Возможно, целый мир сейчас затаив дыхание следил за тем, что сделала Янтарка.
А тем временем хвост ее стал вдруг тяжелым и каким-то онемелым, словно сделанным из резины. Волшебная сила была на исходе.
Бен на экране посмотрел прямо ей в глаза.
— Меня зовут Бенджамин Чаровран, — сказал тоненький голосок. — Я раньше был человеком, но теперь стал мышью, и мы, мыши, хотим только одного: чтобы вы оставили нас в покое. Поэтому отныне и навсегда действует новый закон: «Мышь — уважай!» — Он перевел дух и продолжил: — Мама. Папа. Я скоро буду дома. Я смог спасти много жизней — мышиных жизней, да, но это ни на что не влияет. Я думаю, что это очень важно. Я думаю, что они просто хотят жить спокойно, как и люди. И я собираюсь остаться с ними еще какое-то время. Я вернусь домой в скором времени… но еще не сейчас. Что до остальных, то, люди, учтите такую вещь: я собираюсь научить мышей обращаться с копьями и прочими штуками, так, чтобы они могли защищать себя. По всему миру в зоомагазинах томятся миллионы мышей. Их отправляют на корм змеям, и ящерицам, и другим хищникам, и мы с другими мышами хотим пойти и освободить их всех. Если вам это не нравится, что ж — вам же хуже. Вы на самом деле можете сэкономить нам кучу времени. Освободите мышей из зоомагазинов. Сделайте это прямо сейчас!
Из собравшейся на улице толпы раздался вопль:
— Бен! Бен! Это я, твоя мама!
В следующее мгновение толпа расступилась, и Мона Чаровран выбежала к камере. Она была в новом зеленом платье, волосы — в перманентной завивке, а на губах — свежая помада.
У Бена отвалилась челюсть.
— Мама? — спросил он, не веря своим глазам. — Что с тобой случилось? Я тебя едва узнал.
Мона опустилась на колени перед Беном.
— Ты сможешь когда-нибудь простить меня? — проникновенно сказала она. — Мне так жаль, что я всосала тебя пылесосом. Прости меня, пожалуйста. Возвращайся домой, сынок. Мне все равно, мышь ты или кто. Ты можешь взять своих мышиных друзей с собой, чтобы они жили у нас. Только возвращайся, а?
Бен смотрел на маму и едва не плакал. Набежавшую слезу ему пришлось вытереть тыльной стороной лапки.
«Теперь пора, — подумала Янтарка. — Настало время превратить его в человека».
Но тут земля затряслась.
Асфальт на дороге вздулся, пошел трещинами и разорвался. Огромный червь взметнулся из земли.
Словно кобра, навис он над Беном. Его пурпурная кожа была изъедена страшными ожогами.
— Не так быстро, мои дорогие, — прорычал Полоз Норный.
И раздалась песня, ужасная и скрипучая:
Луг мерцает в звездном свете,
Дышит негой сад ночной…
Янтарка поняла. Она зажала лапами уши и принялась визжать во все горло, чтобы только не слышать этих ужасных звуков.
Но повсюду, по всей стране, экраны телевизоров показывали мышей, медленно оборачивавшихся к певцу. Глаза, полные слез надежды, раскрытые рты, протянутые лапки…
Урожай поспел, о дети!
Порезвитесь под луной!
В серебре цветов — о, сладость! —
Медом потекут ручьи.
Пейте, дети, пейте в радость
Из колодца грез моих…
Мона Чаровран увидала, как ее сын поднял голову и в глаза ему ударил свет телевизионных софитов. Последняя искра разума погасла в них, и, завороженный, со слабой улыбкой, он стоял и смотрел, смотрел на раскачивающегося над ним червя.
Червь со своей стороны не был намерен останавливаться на достигнутом. Положение на земле, среди своих жертв, его явно не устраивало. Нет, ему нужна была вершина, откуда он смог бы повелевать покорным ему миром.
И вот он обратил рыло к небесам, и — о, да! — он нашел трон, достойный себя. Словно гордый змей, он обвился вокруг ножки большой ракеты, и пополз, и поднялся на самую ее верхушку, и там вытянулся во весь рост.
Все не так легко, как прежде,
Полон путь трудов и мук.
Ты отдашь мне жизнь, надежду,
Силу лап и сердца стук.
Полоз Норный милостиво взглянул сверху на людей и мышей, сгрудившихся перед ним.
— Поклонитесь мне! — возопил он. — Поклонитесь мне и назовите меня властелином. Я освобожу вас от жестокого ига, освобожу от проклятых бычьих червей с Аляски!
— Ага, сейчас, — сказала Мона Чаровран и нажала на красную кнопку с надписью «Пуск».
После чего быстро спряталась за генеральским пультом управления полетом.
Земля затряслась, со стороны хвоста из ракеты вырвалось слепящее пламя. Полоз Норный растерянно поглядел вниз и судорожно обнял всем телом ракету, которая начала медленно возносить его в небеса.
Как только песня оборвалась, глаза Бена прояснились, и он успел отпрыгнуть с пусковой площадки.
— Янтарка! — закричал он. — Янтарка, нужно срочно превратить эту ракету в фейерверк.
— Чего? — За ревом двигателей она его почти не слышала.
— Как тех блох во дворе миссис Пумперникель, помнишь? Скорее! — крикнул Бен.
— А! Да, конечно.
На то, чтобы превратить одну вещь в другую, уходит уйма магической энергии. А ядерная бомба куда больше мыши. Скорее всего, у нее уже не осталось достаточно магии, а колдовать такие чары почти на нуле… ох, это может оказаться смертельно опасно.
«А, чего уж там, — подумала Янтарка. — Это была совсем неплохая жизнь».
Она поглубже вдохнула и запустила вдогонку ракете заклинание.
Ракета, ревя, взлетала в небо на вершине огненного столпа, чье основание тонуло в густых облаках дыма. И она сверкала, словно маленькое яростное солнце.
Достигнув отметки пяти километров над землей, она взорвалась.
Гигантские огненные шары рванулись во всех направлениях, от горизонта до горизонта, — разноцветные, самых фантастических цветов, — и каждый тащил за собой бриллиантовую радугу. Пошел дождь из изумрудных солнц и рубиновых полумесяцев. Там были золотые хризантемы и белоснежные звезды, свивавшиеся в маленькие галактики.
