— А-а! — взвыл тот с пронзительностью паровозного свистка и с чудовищной силой отшвырнул Собакевич в сторону.
— Беру его на себя! — развязав наконец бечёвку, Гарри отстегнул цепь и с кулаками кинулся на карлика, пытаясь оторвать его от рычага. Но несмотря на рост, Карл обладал недюжинной силой. Он с лёгкостью отправил мальчика в глубокий нокдаун.
Пресс неумолимо опускался, заставив таксу согнуться в три погибели.
Подскочив к машине, Чарли закрутился вокруг волчком, не зная, что делать дальше.
— Надо замкнуть провод! — крикнул Гарри. Ударившись о стену, он, похоже, вывихнул ногу.
— Понял! — не растерялся Чарли. Гигантским прыжком очутившись у наскоро скрученных, оголённых проводов, он элегантно задрал на них лапу.
В глубоком чреве агрегата что-то треснуло, зашипело, во все стороны снопом посыпались искры. По кабелю пробежала голубая молния, быстро перекинулась на агрегат, заискрила и ударила в карлика, с ослиным упорством не отпускавшего рычаг. Коротышка затрясся, лицо его побагровело, глаза вылезли наружу и заходили колесом. От Карла повалил густой, едкий дым. Сотрясаясь, он рухнул на пол и задёргался в предсмертных конвульсиях.
Котята с утроенной силой продолжали царапать Бэрримора.
— Бисти, спаси меня! — голосил Альбинос.
— Сейчас, сейчас, — с кошачьим надрывом проорала кошка и бросилась ему в лицо, норовя попасть когтем в глаз.
Адская машина издала протяжный вздох и затихла. Пресс застыл в воздухе в каких-то дюймах от скрюченной таксы. В наступившей тишине стало слышно, как в четыре носа сопели кошки, терзая несговорчивого Альбиноса. В ответ тот ругался отборной бранью.
— Он нужен нам живым! — подковыляв к Бэрримору, Гарри скрутил ему за спиной руки.
— Отка, ты в порядке? — взволнованно спросил Чарли. Высунутый наружу язык вздрагивал от частого дыхания, а шерсть стояла дыбом. Его лишь чуть-чуть тряхнуло током — он вовремя успел отскочить.
— В полном! Не считая отбитого живота и тяжёлой душевной травмы, — к Собакевич уже вернулась её обычная ироничность.
— Бедная! — не успела левретка опомниться, как шершавый язык облизал разом всю её мордочку.
— Ребята, помогите Франтишке… то есть Ладе! Чего уж скрывать… — попросил Гарри котят.
Почти раздавленная, но спасённая и счастливая, такса дрожала.
— Всё кончилось, — констатировала левретка. — А главное, в нашем полку прибыло и обошлось без жертв. Смотри, какое мы поколение вырастили. Леопарды! — Юлька кивнула на котят. — Видишь, Бисти, иногда и кошки становятся настоящими мужиками. Кстати, почему ты не спасала хозяина?
Бисти сидела статуей, лишь изредка жалобно моргая.
— Тебе, может, и хозяин, а мне двоюродное наплевать, — упавшим голосом сказала кошка. — Он всю жизнь третировал меня под видом дружбы, свысока и деспотически, — прибавила она с досадой.
— Не всё коту масленица, вот тебе и день вьетнамской кухни… — Юлька подошла к дымящимся останкам Карла. — Похоже, этому пора в крематорий. — Тебе надо было становиться пожарным, но никак не алхимиком.
— Отпустите меня, — подал голос Бэрримор. Исцарапанный в кровь, он не мог пошевелиться — Гарри накрепко привязал его к стулу. — Клянусь, мстить я не стану!
— Пускай хозяин решает, что с тобой делать. И полиция во всём разберётся…
— Вы всё равно ничего не докажете. А за убийство Карла придётся отвечать, — Альбинос улыбался. Даже в безвыходном положении он умудрялся говорить свысока.
— Осточертел! — в сердцах воскликнул Гарри и воткнул в рот Бэрримору кляп из старой тряпки.
— Что здесь происходит? — на пороге стоял Николас.
— Что здесь происходит? И почему мистер Бэрримор в таком виде?
— Сэр, я сейчас вам всё объясню, — обрадовался Гарри.
— Постой, а это что такое? — Николас в изумлении смотрел на обгоревший труп Карла.
— Это Карл — слуга Бэрримора. Вернее, бывший слуга. Его убило током, — сухо пояснил мальчик.
— Какой слуга? Ничего не понимаю… Кто-нибудь может мне объяснить, что всё это значит?
Бэрримор громко захныкал, выразительно вращая зрачками и завязав ноги узлом.
— Гарри, немедленно вынь кляп! — приказал Николас.
— Воля ваша, — негритёнок выдернул из его рта тряпку. Бэрримор глухо закашлялся.
— Я хочу сделать заявление, — отдышавшись, выпалил он. — Здесь произошло убийство. Мальчишка вместе с собаками ворвались в башню с целью ограбления. Мой слуга был спалён заживо.
— Он лжёт! — вскипела левретка.
— Это правда, Гарри? — взгляд Николаса обжигал морозом.
— Не совсем. Я сейчас вам всё объясню, — повторил мальчик.
Через слуховое окошко в комнату вползал серенький рассвет. Выслушав сбивчивый рассказ Гарри, сэр Стивенсон молчал. Жёлтый, с искривившимся лицом и вздрагивающими губами, Альбинос брезгливо ухмылялся.
— Бэрримор, как вы всё это объясните? — прервал своё молчание Николас.
— С этого момента я буду говорить только в присутствии адвоката, — хладнокровно заявил Альбинос.
— Не валяйте дурака. Ответьте, правда ли то, что рассказал Гарри?
Бэрримор с достоинством пожал плечами и выразительно мотнул головой. Лишь бегающий взгляд выдавал его волнение.
— Значит, вы отказываетесь говорить? — уточнил Николас. — В таком случае мне придётся вызвать полицию.
Сад спал, изредка шевелясь и вздыхая. В воздухе висел густой цветочный аромат. Полоски розовых облаков прорезали поблёкшую синеву уходящей ночи. Солнце всходило, большое и жёлтое, по-летнему тёплое. Через приоткрытое окно доносились голоса птиц, славящих приход нового утра.
Николас тихонько отворил дверь в спальню.
— Вы нужны ему сейчас больше, чем мы, — он легонько подтолкнул собак вперёд. — Элизабет, пойдём.
Женщина так и не сомкнула глаз всю ночь, дежуря у постели сына.
Лада подошла к кроватке. Её сердце колотилось у самого ошейника. Она заглянула больному в лицо. Несмотря на страшные изменения, произошедшие за эту ночь с мальчиком, Лада узнала милое, родное личико и поняла горькую истину.
— Крис! — тихонько позвала собака.
Такса безнадёжно ткнулась холодным носом в руку ребёнка.
Мальчик лежал неподвижно. Лишь хриплое дыхание говорило о том, что он ещё жив.
— Крис, очнись! Ты мне нужен. Я очень тебя люблю… — Лада лизнула бледное лицо.
Ребёнок не шелохнулся.
Широко раскрытые глаза собаки быстро замигали. Слезинка скатилась по длинному носу и, скользнув в уголок рта, оставила солоноватый привкус. Лада прижалась к умирающему мальчику.
И вдруг произошло чудо. Крис болезненно застонал и открыл глаза.
— Очнулся! — восторженно болтая ушами, левретка подбежала к кроватке. — Крис! Ты жив, дружище! — она энергично вскочила на постель, но опомнилась и тут же спрыгнула на пол. В её движениях, лае, в дрожании хвоста чувствовалось неподдельное счастье.
— Мои собаченьки, — еле слышно шепнул мальчик. Некое подобие улыбки появилось на измученном лице.
— Живой! — подрагивая, такса уткнулась мальчику в шею.
Крис вновь слабо улыбнулся. Жизнь возвращалась в истощённое болезнью тело.
— С днём рождения, — тихо сказала Лада.
— Той толстой лохматой дворнягой с сопливой мордой, за которой гонялись охранники у ворот, выходит, был ты? — изумилась левретка.
— Да… — сконфузился Чарли. — Я напялил овечью шкуру в целях маскировки… Хотел сойти за заблудшую овцу, но меня быстро разоблачили.
— И что привело тебя к нам в тот роковой час? Неужели провидение?
— Что ты! — испугался леврет, подумав о привидении. — Мне нужно было срочно кое-что вам сообщить. Но в саду я встретил котят. Мя-фа видела из окна, как вы пошли к башне.
— Что сообщить? — насторожилась Лада.
— Я знала, я знала! — Юлька вскочила с кровати. — Он нашел её! Он её нашел!
— Да, Юля, нашёл, но…
— Тогда, на турнире по фризби, я всё ему рассказала! — бушевала левретка. — Я знала, что Чарлик — единственная наша надежда. Только пёс, знающий Лондон как свои четыре пальца, мог найти мадам Кортни. Дай же я тебя расцелую! — Юлька притянула Чарли за уши и чмокнула в макушку. Но должного эффекта это почему-то не произвело.
— Послушайте, я действительно нашёл мадам Кортни, — повторил Чарли. — Пришлось попотеть: консервный завод переехал, но у меня свои каналы… Попасть к мадам Кортни на приём было совершенно невозможно — очередь на полгода вперёд расписана. Но Кортни меня приняла. Ах до чего она хороша!
— Не отвлекайся! — ревниво хмыкнула Собакевич.
— Она выслушала меня и обещала помочь. Она помнит о вас. Но мы опоздали…
