— А по-моему, все такое… обыкновенное, — сказала Белка, и по ее лицу было понятно, что «обыкновенное» ее скорее радует.
— Вот это и странно, — раздраженно возразил Ромка, — что вроде бы ничего странного.
— Что еще за абсурдный вывод? — недовольно нахмурилась Белка.
— И ничего не абсурдный, — заявил Ромка. — Наоборот, очень логичный. Ты в Троллинбурге, а не во Внешнем мире. Здесь не может быть ничего обыкновенного, потому и говорю — странно.
Позади них проехала повозка: послышались цоканье лошадиных копыт и скрип колес. Мила обернулась: младшие студенты Золотого глаза ехали домой.
— Предлагаю проверить, — отворачиваясь от дороги, сказала она.
Перспектива быть замеченными ее не радовала: если кто-нибудь из златоделов их узнает и донесет Амальгаме, до Альбины это дойдет со скоростью ветра. А там и до Акулины недалеко.
— А вы уверены, что это необходимо? — поежившись, видимо, припоминая все, что говорил об этом месте Фреди, спросила Белка.
— Там же все такое… обыкновенное, — с язвительной интонацией поддел ее Ромка.
Белка фыркнула, обиженно вздернув подбородок.
— Пошли, — сказала Мила, и все втроем они устремились вперед; через пару секунд стрелка указателя смотрела им в спины.
Они прошли несколько шагов, приближаясь к домам, стоящим на краю улицы. На ходу Мила подумала, что улица необыкновенно безлюдна: ни единого человека в поле зрения.
Вот они поравнялись с крайними домами. Еще один шаг и… на них словно налетел мощный порыв ветра. Волосы Милы оторвались от плеч, взлетев вверх. На какой-то момент дыхание перехватило, словно ветер наполнил ее легкие сковывающим ледяным воздухом. Но в тот же миг все утихло.
— Уф! — Ромка сделал глубокий судорожный вдох. — Что это было?
— Неважно, — с нотками ужаса в голосе произнесла Белка. — Смотрите.
Мила и Ромка подняли глаза…
Улица Блуждающих теней была самым зловещим местом, где Мила когда-либо бывала. Все, чего не было видно, пока они не ступили во владения блуждающих теней, теперь предстало перед ними во всем своем мрачноватом великолепии. Небо больше не было голубым: на горизонте оно было рубиново-огненным, а вверху, над головами ребят, — сумрачно-серым. Отсвет пылающего горизонта окрашивал окна и крыши домов в цвет расплавленного металла. Насколько ярким было небо на горизонте, настолько же темным оно было вверху, как будто весь солнечный свет тянуло невидимым магнитом за окоём.
Но все же самыми зловещими здесь были тени: они скользили по облакам, они ползали, словно бесплотные змеи, по стенам домов, они сновали у ребят под ногами — тени людей, домов, деревьев и городских столбов; тени того, чего на этой улице уже давным-давно не было. Всюду двигались и жили своей особой жизнью тени, которым, может, годы, а может, и столетия, не к кому было возвращаться.
И Мила, и Ромка, и Белка чувствовали враждебность здешних хозяев. Казалось, что их злость была живой и осязаемой: дышала, охраняла неживую тишину улицы и наблюдала за чужаками.
— Алидада была симпатичнее, — сказал Ромка.
— Я хочу обратно, — дрожа от страха, пропищала Белка.
— Зато они не хотят, — сказала Мила и, протянув руку, указала на дорогу, где лежали три тени — их собственные. Но на тот момент, когда Мила договорила фразу до конца, они больше не покоились у их ног, и даже уже не принадлежали им.
Три тени оторвались вдруг от ног своих хозяев и поползли по каменной дороге. Сначала медленно, нерешительно. Но потом, словно почувствовав, что они свободны, тени метнулись в разные стороны и исчезли за стенами домов.
Теперь ни Мила, ни Ромка, ни Белка не отбрасывали тени.
* * *
Отыскать дом возле желтого граба не стоило большого труда. На этой улице росло одно-единственное дерево, и это был именно желтый граб. Листья его пожухли, но не опадали.
Дом возле желтого граба казался мертвым — нежилым, и, как и все вокруг, таил в себе какую-то опасность. Дверь была открыта настежь и, качаясь от гуляющего всюду ветра, негромко поскрипывала.
Ребята поднялись по лестнице — ступени под их ногами тоже скрипели, и этот скрип напоминал голос, предупреждающий о чем-то, что притаилось впереди или даже повсюду. Ромка постучал в открытую дверь, однако никто на стук не ответил, и ребята несмело вошли в дом. Прихожей, можно сказать, не было. Сразу от двери начиналась крутая лестница наверх. Обменявшись неуверенными взглядами, ребята стали подниматься по ступеням, которые скрипели не так несмело, как те, что вели к порожку, а громко, как будто откровенно стремились напугать непрошенных гостей.
Лестница закончилась и ребята остановились перед еще одной раскрытой дверью. Ромка постучался, но ответа опять не последовало, и один за другим ребята вошли в большую комнату, которая могла бы показаться просторной, если бы не была так заставлена. Первое, что бросалось в глаза, — невероятное количество гербов.
Больше всего вокруг было геральдических львов: лев на задних лапах, лев в мантии, лев с короной на голове, лев с рыбьим хвостом. Был здесь и герб меченосцев — красный лев с мечом в лапе на синем фоне. Все стены были увешаны большими полотнищами и коврами с изображениями родовых гербов. На одном — желтая химера с тремя головами: львиной — спереди, козьей — посередине и змеиной — вместо хвоста. На другом — оранжевое солнце на черном фоне. На третьем — золотой ключ в щите. На четвертом — перекрещенные молнии. На пятом — дышащий огнем дракон.
Три больших письменных стола были завалены пергаментными сувоями, основательно потрепанными и сильно потемневшими от времени. На краях свитков Мила заметила обломанные сургучные печати коричневого и красного цветов с выдавленными знаками: иногда это были просто заглавные буквы имен или фамилий, иногда — монограммы, иногда — фамильные девизы. В расписанных золотом деревянных шкатулках, крышки которых были открыты, хранились массивные перстни с печатками. Самый большой перстень, лежащий поверх других, привлек внимание Милы своей необычностью: с одной стороны кольца был квадратный черный камень, а с другой — такого же размера квадратная печатка с изображенной на ней оскаленной мордой волка. Этот перстень показался Миле знакомым, но не успела она напрячь память, чтобы вспомнить — откуда, как раздался тихий, словно крадущийся шелест. Мила быстро подняла глаза, но это всего лишь прошелестела желтая листва граба, растущего напротив окна.
Однако Мила все же ощутила легкое внутреннее смятение, когда тени древесных ветвей, оторвавшись от них, поползли по стенам комнаты вверх, к потолку, и собрались там в кучу, шевелясь, как огромных размеров змеиный выводок.
— Что вас привело ко мне? — раздался за их спинами скрипучий голос.
Друзья разом вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял согбенный старик в темно-сером подпоясанном балахоне до самого пола и с черным посохом, на который он опирался обеими руками. У него были редкие, подернутые сединой длинные волосы и такая же борода. Сколько ему лет — не сказал бы никто. Лицо его было очень морщинистым, а мешки под глазами свисали так низко, что складывалось впечатление, будто кожа давно устала жить на этом лице. Это был очень древний старик.
— 3-здравствуйте, — заикаясь, выговорила Мила.
— И вы будьте здоровы, — медленно растягивая слова, отозвался старик, — кто бы вы ни были.
— Мы студенты, — живо ответил Ромка.
— Мы не хотели входить без спроса, — извиняющимся тоном сказала Белка, — просто дверь была открыта и…
— Двери здесь всегда открыты, — согласился старик. — Но все-таки, что же вас привело ко мне?
Мила вышла вперед.
— А вы — Хранитель Родовых Гербов?
Старик чуть заметно кивнул, одновременно прикрыв на мгновение веки.
— И вы любой герб расшифровать можете?
Снова кивок.
— Тогда… — замялась нерешительно Мила, — тогда не могли бы вы открыть нам тайну одного герба?
Хранитель Гербов глубоко вдохнул и шумно, тяжело выдохнул.
— Я прошу вас, присаживайтесь, — сказал он, указывая на стулья, расставленные вокруг столов.
* * *
С того места, где сидела Мила, недалеко от окна, открывался вид на пустынную дорогу и дома на противоположной стороне улицы. Бросив мимолетный взгляд в окно, Мила уже хотела было отвернуться, как заметила на стене одного из домов напротив медленно ползущую тень, переломанную напополам, так как нижняя ее половина тянулась по земле. Это была тень человека с широким капюшоном на голове и протянутой вперед рукой — пальцы были неестественно длинными.
Впрочем, нет там никаких пальцев, подумала Мила, и капюшона тоже нет — ведь это всего лишь одна из блуждающих теней, живущая без хозяина.
С содроганием Мила отвернулась от окна.
— Спрашиваете, могу ли я открыть тайну одного герба? — подал голос Хранитель Родовых Гербов. — Но какой знак интересует вас?
