Присутствующие взволнованно зашумели. Все отлично знали, что Генри и Люкса были неразлучны. Но именно за спиной у Люксы Генри сплел заговор…
— Даже если мы признаем Ареса невиновным в участии в заговоре, на нем останется другое клеймо: он предал родство, — промолвила рыжая летучая мышь. — И потому все равно должен быть изгнан.
— Даже несмотря на то, что он не захотел быть в родстве с негодяем и предателем?! — воскликнул Генри. — Ну знаете, на такой случай вам следует разработать особые правила!
Несколько членов совета принялись лихорадочно рыться в куче старинных свитков, лежавших на столе, пытаясь найти ответ на его вопрос. Остальные явно жаждали крови.
— Мне не важно, был он замешан в предательстве или просто изменил родству, — резко сказала какая-то женщина. — Я просто хочу, чтобы его не было. Кто здесь отныне сможет ему доверять?!
По арене прокатился ропот. Арес еще сильнее сжался, словно пытаясь стать как можно меньше ростом и незаметнее, буквально врасти в землю — будто чужая злоба и ненависть придавливали его к земле.
Грегор не знал, что делать. Но неужели он будет просто стоять и смотреть, как Ареса приговаривают к вечному изгнанию в Мертвые земли, то есть на верную смерть?! И как уговорить их, чтобы они изменили решение?
Рыжая летучая мышь эхом повторила слова женщины с трибуны:
— В самом деле, кто из нас сможет отныне ему доверять?
— Я! — вдруг крикнул Грегор, и трибуны мгновенно стихли. — Я доверю ему свою жизнь!
Теперь он знал, что нужно делать. Он подбежал к Аресу и протянул ему руку. Арес вначале непонимающе поднял голову, но потом до него дошло:
— О, нет, Наземный, — прошептал он. — Я этого не достоин.
Грегор сам схватил Ареса за коготь на левой лапе. На трибунах стало так тихо, что можно было услышать, как падает монетка.
Грегор начал говорить:
АРЕС ЛЕТЯЩИЙ, ОТНЫНЕ МЫ НЕРАЗЛУЧНЫ С ТОБОЙ…
Дальше Грегор не помнил, но Люкса за его спиной шепотом подсказала ему слова клятвы:
В ЖИЗНИ И СМЕРТИ СВЯЗАНЫ ОБЩЕЙ СУДЬБОЙ.
В ТЕМНОТЕ, НА ВОЙНЕ, В ОПАСНОСТИ И ОГНЕ — Я НА ПОМОЩЬ ПРИДУ К ТЕБЕ, А ТЫ — КО МНЕ.
Последнюю строчку Грегор вспомнил уже сам и произнес без подсказки.
К Аресу стала возвращаться надежда. Раз воин захотел с ним породниться, это еще не означало, что его не подвергнут изгнанию, но это могло ему помочь. И все же Арес колебался.
— Ну, Арес, — мягко попросил Грегор, — теперь твоя очередь.
И Арес решился:
ГРЕГОР НАЗЕМНЫЙ, ОТНЫНЕ МЫ НЕРАЗЛУЧНЫ С ТОБОЙ.
В ЖИЗНИ И СМЕРТИ СВЯЗАНЫ ОБЩЕЙ СУДЬБОЙ.
В ТЕМНОТЕ, НА ВОЙНЕ, В ОПАСНОСТИ И ОГНЕ — Я НА ПОМОЩЬ ПРИДУ К ТЕБЕ, А ТЫ — КО МНЕ.
Грегор повернулся лицом к толпе. Он стоял рядом с Аресом, не отпуская его коготь. И вдруг заговорил властно и уверенно, так, как не говорил никогда в жизни:
— Я — Воин. Я тот, кого Он назвал. Кто из вас осмелится изгнать Ареса — с которым я только что породнился?..
Они долго спорили, и обсуждали, и просто говорили о законах, но в конце концов было решено оставить Ареса. И конечно то, что Арес породнился с Грегором, оказалось весомым аргументом.
Один из подземных старцев все еще рылся в древних свитках, пока Викус не сказал ему:
— Да полно вам зря терять время и силы — вы ничего там не найдете: такое случилось впервые.
Грегор повернулся к своей летучей мыши:
— Знаешь, я ведь, надолго здесь не задержусь.
— Ничего страшного, — ответил Арес. — Пока могу летать — я всегда в твоем распоряжении.
Как только судьба Ареса решилась, Грегор пулей полетел в больничное крыло. Он немного нервничал, открывая дверь палаты, в которой лежал папа, потому что не знал, что ему предстоит увидеть. Но перед ним открылась чудесная картина: папа, смеясь, полулежал в постели, а Босоножка пыталась накормить его печеньем.
— Привет, пап, — сказал Грегор с улыбкой.
— О, Грегор! — воскликнул папа, просияв и распахнув объятия, и Грегор тут же крепко прижался к отцу.
Это могло бы продолжаться целую вечность, если бы не вмешалась Босоножка:
— Нет, Ге-го, — строго сказала она, — папа кусает петенье.
— Няня сказала, что меня нужно хорошо кормить, и она отнеслась к этому очень серьезно, — объяснил отец, смеясь.
— Ты как? — спросил Грегор, не в силах от него оторваться.
— О, при такой кормежке я скоро буду совсем как новенький! — сказал папа.
Оба они понимали, что все не так просто. Жизнь никогда уже не будет, как прежде. Но ведь главное, что они живы.
Несколько часов Грегор провел в разговорах с папой, Босоножкой и Темпом, который явился проведать свою драгоценную принцессу.
Грегор не хотел тревожить отца расспросами, но тому, похоже, не терпелось поделиться своими злоключениями:
— В ту ночь, когда провалился в Подземье, я не мог уснуть. И спустился в прачечную, поиграть на саксофоне — мне не хотелось никому мешать.
— Мы тоже там провалились, — сказал Грегор, — через вентиляционную трубу.
— Точно! Металлическая решетка почему-то здорово скрипела, будто ее кто раскачивал, и я пошел посмотреть, в чем дело, — продолжил свой рассказ папа. — Ну, и меня буквально всосало сюда… Знаешь, существует такое странное явление: воздушные потоки… — И папа добрых двадцать минут объяснял этот феномен с научной точки зрения.
Грегор ничего не понял из того, о чем тот говорил, но ему было так приятно просто слушать папу и понимающе кивать.
— Несколько недель я провел в Регалии, но я безумно скучал и очень за вас волновался. А потому однажды ночью попытался бежать с парочкой фонарей и пневматическим пистолетом, который позаимствовал в музее. Крысы настигли меня раньше, чем я добрался до Водного пути. — И папа покачал головой.
— Но почему они оставили тебя в живых? — не удержался от вопроса Грегор.
— Это не моя заслуга. Это все пистолет. Когда у меня кончились пули, они взяли меня в кольцо. Один из них спросил про пистолет, и я наплел им с три короба. Убедил, что могу сделать для них такие же — и они решили оставить меня в живых. Все это время я изготавливал оружие, и у меня оно стреляло, а у них — разваливалось, стоило крысам к нему прикоснуться. Арбалет, катапульта, таран… В конце концов они убедились, что все, что я делаю, стреляет лишь один раз, — сказал папа.
— Не представляю, как ты все это выдержал, — произнес Грегор.
— Я не переставал верить, что когда-нибудь попаду домой, — ответил папа. На его лицо набежало облачко, и, кажется, ему понадобилось усилие, чтобы задать следующий вопрос: — А как… как там мама?
— Сейчас, наверно, не очень хорошо, — сказал Грегор. — Но когда мы вернемся, все вместе, все будет просто здорово.
Папа кивнул:
— А ты? Как ты, сынок?
Грегор не стал рассказывать ему о плохом, он рассказал о приятном: о соревнованиях по бегу, о школе, о том, как их оркестр выступал в Карнеги-холле. Он даже не упомянул о пауках и крысах, а о том, через что пришлось пройти с тех пор, как папа исчез, он тоже ничего не сказал.
Весь остаток дня они провели в разговорах, играх с Босоножкой, потчуя друг друга всякой едой и часто, без всякого повода, словно невзначай стараясь коснуться друг друга.
Потом появилась Далси и настойчиво дала понять, что Босоножка и папа нуждаются в отдыхе. Грегор отправился к себе таким счастливым, каким ни разу не был за эти два года, семь месяцев и уже неважно сколько дней.
Теперь можно было забыть о правиле. Навсегда. И даже если наступят плохие времена, он никогда больше не отречется от счастливого будущего, даже если настоящее будет приносить одни страдания. Отныне он не станет запрещать себе мечтать.
По дороге к спальне он проходил мимо комнаты, где собирался совет в ночь его побега из Регалии. Дверь была открыта, и Грегор увидел Викуса.
Тот сидел за столом один, а перед ним грудой лежали какие-то свитки и карты. При виде Грегора лицо его просияло, и он махнул ему рукой, приглашая войти:
— Заходи-заходи, нам с тобой не довелось поговорить после твоего возвращения, — сказал Викус взволнованно. — Как отец?
— Ему лучше. Намного лучше! — ответил Грегор, садясь напротив Викуса.
— А как принцесса? — улыбнулся Викус.
— С ней все в порядке, температуры больше нет, — ответил Грегор.
Они помолчали, будто оба не знали, с чего начать.
— Итак, воин… ты все-таки прыгнул, — произнес Викус.
— Ну, похоже, да, — ответил Грегор, улыбаясь. — Повезло, что Арес оказался рядом.
— И Аресу повезло, — сказал Викус. — И всем нам тоже. Ты слышал о том, что крысы отступили?
— Марет мне сказал.
— Надеюсь, война скоро закончится, — продолжал Викус. — Крысы уже начали борьбу за престол.
— А как там Живоглот? — спросил Грегор.
