Прямо у дверей лежала стопка вещичек Босоножки. Он взял в руки ее платьице и поднес его к лицу, вдыхая сладкую смесь шампуня, орехового масла и чего-то невообразимо родного и теплого — запах его маленькой сестренки. И тут впервые за все это время на его глаза навернулись слезы.
— Грегор! — окликнул его знакомый голос.
Он сунул платьице в сумку, что взял с собой, и поспешно вытер глаза. Перед ним стоял Викус.
— Привет, Викус, — сказал он. — Что новенького?
— Только что проходило заседание Совета — первое из предстоящих нам многочисленных заседаний, посвященных «Пророчеству Погибели». Я пытался доказать им, что интерпретация пророчества Нериссой — единственно верная, но воспринимались мои слова очень трудно. Это слишком новая мысль — а все новое дается с трудом. Пока в Совете думают и решают, слово Нериссы — закон. Но если они придут к другому выводу — твое пребывание здесь станет смертельно опасным, а потому, думаю, для тебя будет лучше как можно скорее отправиться домой.
— Для меня — да, — ответил Грегор. — Но что будет с остальными?
— Уверен, для Говарда и Андромеды никакой опасности не существует — твои доказательства их невиновности были весьма убедительными, — улыбнулся Викус.
— А Арес? — спросил Грегор.
Викус вздохнул.
— Да, вот с ним все непросто. Большой риск. Но если вдруг его признают виновным — обещаю, я устрою ему побег. Тогда он по крайней мере избежит казни.
Грегор кивнул. Это было больше того, на что он смел надеяться.
— Это все, что ты хотел бы взять с собой? — спросил Викус и обвел рукой полки музея. — Можешь захватить все, что захочешь.
— Мне ничего не нужно — только наши вещи, — ответил Грегор.
— Ну, может, не для тебя, для родителей, — настаивал Викус. — Кстати, как твой отец? Он снова начал преподавать?
— Нет. Он очень болен, — сказал Грегор.
— Чем? — нахмурился Викус.
Грегор с трудом заставил себя рассказать о симптомах болезни отца — это была тема, которую он не любил обсуждать. Викус пытался уточнить кое-какие детали, но безуспешно.
— Знаете, я, пожалуй, возьму эти часы, — сказал Грегор, показывая на часы с кукушкой, которые приметил, когда искал запасные батарейки.
Он сказал это просто для того, чтобы сменить тему, и в то же время он знал кое-кого наверху, кому часы придутся по вкусу.
— Я могу упаковать их для тебя, — произнес Викус.
— Здорово. Значит, тогда я сейчас отправлюсь к Аресу и попрошу унести меня отсюда, — сказал Грегор.
Он сгреб в кучу свою и Босоножкину одежду и вышел из музея.
Викусу следовало бы кое-чему поучиться у Нериссы. Иногда люди просто не хотят разговаривать.
Грегор шел по извилистым коридорам обратно к покоям Говарда. Путь был ему плохо знаком, к тому же по его щекам не останавливаясь струились слезы — с того самого момента, как он вышел из музея. Пожалуй, в каком-то смысле ему было бы легче, если бы его казнили. Легче, чем смотреть в глаза родителям.
Он повернул направо, потом налево — и встал как вкопанный.
Где он? И где его сестра? Она должна быть здесь! Вот и ее одежда. Ему показалось, что он почувствовал тепло ее ручки в своей руке…
Босоножка! Он бросился вперед и уткнулся лицом в каменную стену, содрогаясь в рыданиях. В голове проносились картинки: вот Босоножка на горке… вот она показывает ему, как умеет прыгать на одной ножке… хитрые глазки, которые искоса смотрят на него… а вот они бодаются лбами…
Он как будто слышал ее звонкий голосок — как она напевает смешную песенку, которой научил ее Говард, когда пытался отвлечь и развлечь.
Она путала слова — они были слишком сложными для нее. И когда путалась, она начинала хихикать. Вот как сейчас.
Грегор оглянулся. Нет, этого не может быть.
Но ему вновь послышалось хихиканье! И на этот раз оно было не воображаемым — Грегор отчетливо слышал смех Босоножки и ее голосок.
И тогда он побежал. Он летел по коридорам, спотыкаясь, врезаясь в стены. Он снес по пути парочку стражей, тщетно пытавшихся его остановить.
Он не мог остановиться!
Наконец Грегор ворвался в комнату почти в самом дальнем углу дворца.
Она сидела на полу в окружении шести больших тараканов.
Грегор кинулся к ней через комнату, схватил в охапку и прижал к себе как можно крепче, а радостный голосок прочирикал ему прямо в ухо:
— Ге-го! Пивет!
— Привет, Босоножка, — произнес Грегор то, что уже не надеялся когда-либо произнести. — Привет, сестренка! Где же ты была? Где?
— Я пьявая. И катаясь. И исё летала на бабоське, — ответила Босоножка.
— Ладно-ладно, — засмеялся Грегор, — все это здорово звучит! Просто классно!
Он решил, что потом спросит у других, что произошло на самом деле.
— Привет, Темп! — обернулся он к тараканам.
И вдруг понял, что что-то не так: среди них все были с целыми усиками, и у каждого было по шесть ног. Видимо, он наконец научился различать тараканов между собой, потому что в эту минуту он точно знал, что среди тараканов не было Темпа.
— А где Темп? — спросил он, и шесть пар усиков печально опустились.
— Мы не знать, не знать мы, — ответил один из тараканов. — Я быть Пенд, я быть.
Грегор на всякий случай еще раз огляделся по сторонам, чтобы убедиться: эта комната расположена рядом с платформой, на которой люди спускались вниз, на землю. И Темпа здесь не было. Люксы с Авророй — тоже.
Грегор еще крепче прижал к себе Босоножку.
Тут в комнату ворвался Викус в сопровождении нескольких стражей. Лицо его сияло.
— Они вернулись! Вернулись! — закричал он Грегору.
— Только Босоножка, Викус. Прости, — сказал Грегор, глядя, как кровь отливает от лица старика.
Викус повернулся к тараканам.
— Добро пожаловать, Пенд. Огромное спасибо за то, что вы спасли принцессу. Расскажите нам о судьбе остальных, расскажите нам.
Пенд попытался выполнить его просьбу, но оказалось, что тараканы ничего не знали. Только то, что Босоножка прилетела в их земли на мотыльке. Судя по всему, мотылек обнаружил их в Мертвых землях, где они с Темпом прятались в скалах, и Темп попросил мотылька отнести малышку к его собратьям. И хотя тараканы с мотыльками не очень дружили, этот мотылек согласился. Тараканы отправили экспедицию за Темпом, но не смогли его найти.
— А что-нибудь известно о моей внучке, королеве Люксе? — дрогнувшим голосом спросил Викус.
— Бежать, сказала королева Люкса, бежать, — произнес Пенд. — Много крыс, они вокруг. Это все.
Викус протянул руку и погладил Босоножку по голове.
— Темп пать, — сказала малышка. — Пать. А я летая на бабоське. — Потом оглянулась и спросила: — А де Темп?
— Он все еще спит, Босоножка, — произнес Грегор.
Да. Спит. Вечным сном, так же как и Тик, наверно.
— Ш-ш-ш, — поднесла пальчик к губам Босоножка.
В комнате появилась Далей. Когда она попыталась взять Босоножку из рук Грегора, он не захотел разжимать объятий.
— Все нормально, Грегор. Я только помою ее и сразу принесу обратно, — сказала девушка мягко.
Не сразу, но он наконец позволил ей унести сестру.
Грегор вслед за Викусом пошел в столовую, где когда-то они обедали с Живоглотом, и они оба сели за стол.
Грегор все пытался уместить происшедшее в голове.
— Похоже… — сказал Викус после долгого молчания, — они не погибли там, в Кружке.
— Да, возможно, — согласился Грегор. — Но Вертихвостка говорила, что между ними была вода… много воды… И они не откликнулись, когда там кружил, ища их, Арес.
Тут вошла Далей с чистой и веселой Босоножкой на руках.
Викус велел накрыть на стол. Грегор держал сестренку на коленях, и она ела за десятерых.
— Босоножка, — начал Грегор. — Помнишь, мы видели больших…
Ему не хотелось произносить слово «змеи» — ему не хотелось ее снова пугать.
— Больших динозавров…
— Не нлавяца, — насупилась Босоножка. — Мне не нлавяца динозавлы.
— Мне тоже, — согласился Грегор. — Но вспомни, вот мы их увидели, помнишь, да? Потом они смахнули нас с Ареса. А Люкса поймала тебя и Темпа. Куда вы полетели?
— Ой, я пьявая! Хоёдно. И я — бах! — сказала Босоножка, ощупывая затылок.
Грегор разгреб ее кудряшки и увидел небольшую ранку, уже затянувшуюся корочкой, на ее нежной коже.
Где же она была? Точно не в Кружке…
— Это был большой бассейн, Босоножка?
— Маленький. И я — бах! — ответила малышка.
Грегор вспомнил туннель, в который их вела Вертихвостка. Он был наполовину под водой. Если Люкса нырнула туда, в отверстие туннеля могла хлынуть вода, когда поднялась волна от ударов змеиных хвостов.
Может, это та вода, о которой говорила Вертихвостка?
С другой стороны — все они могли выплыть, все, кроме Босоножки, которая не умеет плавать. Но на ней же был спасательный жилет!
