— Запомни, ты скажешь Штрою только то, что я тебе велю! Итак, произнесут Заклятие Семи Смертей. Что потом?
— Лотортон спросит у Земли, что она предпочитает — подвергнуться заклятию или остановить своё вращение. Это ведь её право!
— И что же она, по-твоему, выберет? — вежливо спросил Хоф. Каким-то шестым чувством Аксель понял, что он сомневается, в своём ли Фибах уме. Но за последние сутки комиссар навидался такого, что ещё один удар по его извилинам уже ничего не менял. Если бы даже небеса сейчас разверзлись и вниз по мраморной лестнице с пением двинулись крапчатые слоны, допрос продолжался бы в прежнем темпе.
— Так ведь это уже всё равно, — прошептал Фибах, с сомнением вглядываясь в воздух. Хоф заметил это и сильней надавил ему на запястья. Профессор дёрнулся и взвыл: — Решит подвергнуться — всё живое на её поверхности погибнет. Решит остановиться — оно погибнет от страшного сотрясения!
— Где в этот момент будет Штрой? Точнее, где он собирается быть? — поправился комиссар.
— Как где? Здесь, в Главной Диспетчерской… Её работе ничто не может помешать!
— Ясно… — протянул Хоф, хотя ему наверняка было неясно почти всё. Но расспрашивать, как ничего не знающий человек, он не мог. Аксель и так поражался его мастерству ходить по волоску над пропастью! По детективным фильмам и книжкам он знал, что полиция на допросах часто изображает осведомлённость в том, о чём на деле не имеет ни малейшего понятия. И выдать себя за преступника полицейский при случае тоже может. Но выдавать себя за духа, не зная о духах ровно ничего, с такой продуманностью и лёгкостью, словно ты всю жизнь этим занимался, — на это действительно способен только великий сыщик! «Хоть бы мне выбраться отсюда! — в тысячный раз сказал себе мальчик. — Он тогда возьмёт меня в свой отдел». Кри тоже смотрела на всю эту сцену, раскрыв рот, будто сидела у Дженни и упивалась очередным боевиком. Совсем забыв, что малейшая ошибка Хофа ставит под угрозу её жизнь и, как теперь выяснилось, — жизнь её мамы, папы, тёти Хельги и миллионов других людей…
— Я не совсем понимаю главное, Фибах, — сказал комиссар, подумав. — Причём главное скорее для тебя, а не для меня… — Профессор навострил уши. — Ну хорошо, этот Шворк, безусловно, стоящая зверюга. Я сам убедился… — Фибах яростно закивал. А Аксель, который жадно ловил все интонации Хофа, почувствовал, что комиссар напрягся как никогда. Наверное, хочет спросить что-то нужное, но опасное! Рискуя выдать себя? — И всё-таки, неужели Штрой не может добраться до околоземной орбиты без тебя и твоего пса? — Лёгкое удивление, но не потрясение на профессорской физиономии. Значит, вопрос — действительно очень опасный! — всё же не глуп и для звёздного духа допустим! Хоф перевёл дыхание, чуть подождал и осторожно двинулся вперёд. — Потом, когда земную поверхность ОЧИСТЯТ, разным помесям будет вольготно резвиться на ней, и уж тогда ты, бесспорно, себя покажешь… — Ещё более яростные кивки и самодовольная ухмылка Фибаха — у Акселя аж кулаки зачесались! — Но раньше-то чего тянули? Почему всё это полезное и нужное дело не сделано давно?
— Или вы и впрямь проверяете меня, — медленно ответил профессор, прикрыв глаза, — или вы там, у себя, далеко не так осведомлены, как боялся Многоликий… И это хорошо, это хорошо! — заторопился он, явно опасаясь новой вспышки бешенства со стороны невидимого повелителя. — Тем приятнее мне помочь вам! Ну, сначала я и сам удивлялся задержкам. И предлагал Штрою разные глупости, чтоб побыстрее получить простор для научных изысканий… Смешно, но я не знал даже того, что для духов нет большего позора, чем пользоваться человеческой техникой!
— Вот как! — обронил Хоф. — Ты, значит, этого не знал? Хм…
— Представьте себе, Ваша Вечность, не знал! Невообразимо, но… я спрашивал у Многоликого, почему бы ему не выкрасть космическую ракету у американцев. И он ни разу не засмеялся, пока объяснял мне! Штрой-то может, разумеется, летать в открытом космосе без скафандра или рейсового чудовища, но старшие духи не могут… В прежние времена он, конечно, справился бы один. Даже и без Заклятия Семи Смертей — хватило бы чего-нибудь обычного… Но вы же понимаете, при теперешнем бедственном состоянии волшебного поля Земли, и при том, что Третий Ярус никак не разберётся, в чём тут дело… А вызывать ещё одного-двух звёздных духов или хотя бы специальную технику из дальнего Лотортона — слишком дорого для такой, согласитесь, незначительной планетки. Штрой-то, не забудьте, отсюда родом…
— Соглашаюсь, — лениво протянул Хоф, — и не забуду… Так, значит, Шворк — единственное средство?
— О, почему же? — оживился профессор. — Я — человек скромный и не буду раздувать свои вымышленные заслуги. Мне вполне хватает реальных… Можно использовать чисто волшебное чудовище. Но оно всегда глупое и плохо маневрирует! А это при наложении ТАКОГО ЗАКЛЯТИЯ — вещь серьёзная. Малейшая ошибка — и Смерти кинутся не туда, куда надо… Вот Штрой и хочет опробовать моего пса в серьёзном деле. Если, — мрачно добавил он, — всё ещё хочет…
— Он, стало быть, думает, ваш Многоликий, что волшебному полю это поможет?
— Надолго — нет… — вздохнул Фибах. — Но на пару тысячелетий должно хватить… А там вступит в действие проект «Луна», о котором Ваша Вечность… не знаю, как вас персонально именовать… наверняка наслышана больше моего!
— Ладно, Фибах, — задумчиво прошипел Хоф, отпуская его запястья. — Встань… Хочешь знать моё имя? И даже, может быть, прозвище? Это невредно, особенно последнее… Я — Тратануз, Отец Отчаяния, Белый Глаз Меданарфа! А ты — дважды предатель!
— Я сказал правду! — захныкал Фибах, насторожённо шаря глазами по комнате. — Если вы всё знаете, то вы в этом убе…
Но закончить ему не удалось. Ещё более жестокий удар, чем в начале допроса, отшвырнул его к стене. Фибах буквально перевернулся в воздухе. Цилиндрические очки с лёгким хрустом раскололись надвое, а сам профессор сполз по стенке на пол и со стоном закрыл лицо руками.
— ТЫ ПОСМЕЛ СКАЗАТЬ МНЕ «ЕСЛИ»? — вопросил Хоф. — Повтори ещё раз, вдруг я ослышался?
— Да! Да! Вы ослышались! — захрипел Фибах. — Вы всё, всё знаете, но ведь это же пра… кха! кха! Мои очки!
— Приятно видеть человечка, который хоть к чему-то привязан, — мирно сказал Хоф. — Дай ему воды, мальчик.
Аксель трясущимися руками налил стакан воды и подал профессору. Тот, обливаясь, жадно выпил.
— Я назвал тебя дважды предателем не в упрёк, — опять заговорил комиссар. — Не потому, что ты предал сначала лю… человечков, а затем — Штроя. А лишь для того, чтобы ты не повторял этот фокус в третий раз. Кстати, что обещал тебе Многоликий за твою помощь в уборке маленького космического помещения?
— Ничего… Только жизнь. В комфорте, разумеется! Не денег же мне было у него просить… Никому не снившиеся горизонты для научных исследований… И ещё… Это вам должно понравиться…
— Посмотрим, посмотрим… Ты ведь хочешь получить это если не от него, то от меня, не так ли?
— Да! — осклабился Фибах, утирая слюну и воду с подбородка.
— И что же это?
— Месть! — сказал наследник короля Людвига. — Месть моим научным врагам. Штрой обещал: если я натаскаю пса так, чтобы он смог их похитить… они переживут катастрофу. И станут моими рабами!
— Так вот почему…
— Да!
Наступила пауза.
— Нет, Шворк и без того должен уметь всё это, — поспешно добавил профессор, чуя что-то не слишком доброе в затянувшемся молчании. — Ориентация на местности, поиск абонента по телефонному номеру… Но я всё же обратил при волшебном программировании особое внимание на эти функции!
— Волшебное программирование? Как так? Ведь компьютеры, телефон — это человеческая техника!
— Но Шворк не дух, — напомнил Фибах. — В данном случае я сумел убедить Многоликого, что для вспомогательных целей допускается… Что это удесятерит его возможности! И тогда Штрой — он как раз любит новшества — лично занялся вместе со мной техническим оснащением пса. Созданные нами волшебные компьютеры превосходят обычные, человеческие, не в десятки, а в тысячи раз!
— Ясно. И многих ты уже похитил?
— Только двоих! МакДаффа и Штресснера… Я бы успел куда больше, но мерзавец Шворк начал откалывать номера! А потом сбежал… Они там, внизу, на Первом Ярусе. Вы ведь оставите их мне?
— Да, они ещё не раз потолкуют с тобой, обещаю тебе это… Теперь вот что: когда мы начнём разбираться со Штроем, будет большая чехарда в Свёрнутом Мире. Здесь станет небезопасно. А между тем эти дети ещё пригодятся мне. Для чего — не твоего ума дело. И можешь не коситься на них с такой любовью, они ничего не знали о нас… Ты должен отправить их в Мюнхен, и сейчас же! Пусть твой пёс вылетает немедленно.
— Но… это невозможно! — промямлил Фибах. — То есть… прошу прощения… Я всё, конечно, сделаю, но… но…
