Я достал нож, который спрятала для меня Имоджен, и воткнул ему в бедро. Он завопил и рванулся.
– Больно, когда ранят в ногу, тебе не кажется? – спросил я.
Роден ударил меня кулаком, но, падая, я пнул его в шею. И так как я решил, что его пинок был подлой выходкой, то тут же пнул его снова. На этот раз Роден чуть не выпустил меч. Я потянулся за ним, но Роден вовремя опомнился, откатился в сторонуи встал.
– Вставай, – проговорил он, жадно глотая ртом воздух. – Это поединок на мечах, а не кулачный бой.
Я протянул руку, пытаясь отдышаться. Роден опустил меч и взял мою руку, помогая встать.
– Почему я? – спросил Роден. – Ты можешь выбрать кого угодно, кого-нибудь опытного, настоящего воина.
– Только безумец, готовый напасть на Картию, достаточно безумен, чтобы защитить ее.
– Но как ты можешь доверять мне? – спросил Роден. – После всего, что было.
– Но ты ведь мог убить меня только что. – Я взглянул ему в глаза. – Я прекрасно умею заводить себе врагов, но не знаю, как заводят друзей. И все же я думаю, что тогда, в Фартенвуде, мы были друзьями, пока Креган не настроил тебя против меня.
– Креган всего лишь хотел, чтобы я стал принцем.
– Но проблема именно в этом. Если ты поймешь, что у тебя никогда не было шансов стать принцем, то увидишь, кем ты мог бы стать на самом деле.
– Ты всегда был Джероном, – пробормотал Роден, будто только теперь осознал это.
– А ты – другом Джерона. У меня так мало друзей, что я не разбрасываюсь ими. Здесь тебе не место. Ты не должен был приходить сюда.
Роден посмотрел на меня, и что-то в нем изменилось. Я не знал, о чем он думает, но, по крайней мере, он слушал, не пытаясь нанести удар. И тогда я продолжил:
– Ты хочешь занять достойное место в этом мире. Если тебе это важно, встань на сторону добра. В Картии ты будешь на моей стороне, и мы будем сражаться вместе. И это достойно.
Роден помялся в нерешительности, потом крикнул:
– Дайте ему меч. Я не могу победить его в честном бою, пока он не вооружен.
Кто-то бросил в круг меч, далеко от меня. Я повернул голову в ту сторону и приподнял брови.
– Так я все равно безоружен. Пока меч лежит там.
Роден зарычал и пошел за мечом. Как только меч оказался у меня в руках, он снова начал атаковать.
С настоящим мечом я мог сражаться по-настоящему, за исключением очевидного неудобства из-за сломанной ноги. Я едва касался земли правой ногой, чтобы сохранять равновесие, и вздрагивал каждый раз, когда приходилось ее использовать. Роден бил сильнее меня, но я был быстрее. Вот только Роден сразу понял, что лучше ему все время немного поворачиваться, и это замедляло мои движения, так что наши мечи двигались в своеобразном танце.
Кольцо возбужденных пиратов вокруг нас постепенно сжималось, ограничивая возможность передвижения. Казалось, это мешает Родену, который мог бы использовать лишнее пространство для размаха большей силы. Мне же это было выгодно: чем меньше я двигался, тем лучше. Моя нога протестовала против каждого шага, и с каждой секундой мне все труднее было это терпеть.
Я всякий раз теснил Родена туда, где толпа была гуще. Пираты не могли быстро расступиться, и он оказывался загнанным в угол, прежде чем снова выйти на простор.
Наши мечи скрестились и разлетелись в стороны, затем я снова поднял меч. Роден хотел блокировать удар, когда сзади его кто-то нечаянно толкнул. На долю секунды Роден повернул голову, чтобы приказать пиратам расступиться.
И тут я ударил не по мечу, а по руке. Он завопил, потекла кровь. Он попытался снова замахнуться, но раненная рука ослабла, и он выронил меч. Я схватил Родена за рубашку, чтобы удержать равновесие, и приставил меч к его шее.
– Отпусти свой гнев, – сказал я Родену. – Я стал тем, кем должен был стать, сделай то же самое. Ты можешь много больше.
Лицо Родена осталось таким же напряженным, как и было.
Я убрал меч от его горла и добавил:
– Ты не должен был стать королем. Но ты можешь стать командующим королевской армией. Я выбрал тебя своим охранником и защитником. Ты мне нужен как друг.
Что-то снова блеснуло в его глазах. Роден открыл рот, чтобы мне ответить. Но, чтобы это ни было, он передумал. Я услышал лишь тяжелые шаги какого-то пирата, вошедшего в круг у меня за спиной. Прежде чем я успел повернуться к нему, тот пнул меня прямо в голень сломанной ноги. Я вскрикнул и повалился вперед.
Мое тело содрогалось от боли. Меч упал так далеко, что мне было не дотянуться, и я ударился лицом о землю.
Пираты вокруг хохотали и поздравляли своего товарища. Но, снова взяв меч, Роден заставил всех расступиться и закричал:
– Хватит! Как вы посмели вмешиваться в мой поединок?
Пираты замолчали. Человек, который толкнул меня, сказал:
– Он собирался убить тебя.
– Если бы убил, это была бы честная победа. Я не правил бы вами, если б был не в состоянии справиться с одноногим противником.
Роден посмотрел на меня. Я сумел перевернуться на бок, но боль была такая, что меня мутило и кружилась голова, а перед глазами все плыло.
– Возьми меч, – сказал Роден. – Возьми меч и сражайся.
Я поднял на него глаза и положил голову на руку. Не было смысла продолжать поединок. Прежде я мог, по крайней мере, использовать сломанную ногу, чтобы держать равновесие. Теперь я не смог бы даже встать. Я едва не терял сознание.
Роден подошел ко мне.
– Возьми оружие, – сказал он. – Ты начал этот поединок, и ты его закончишь.
Он закончит его.
Я на мгновение закрыл глаза и решил, что если я должен умереть, то умру с мечом в руках. Впиваясь пальцами в землю, я пополз к мечу. Раненая нога беспомощно волочилась сзади, здоровая с трудом отталкивалась.
Роден отступил, когда я проползал мимо него, направив свой меч куда-то вверх. Я добрался до меча и схватил его. Приподнявшись на другой руке, я поднял меч и слабо улыбнулся.
– Это твой последний шанс сдаться, – сказал я, сам едва слыша свои слова.
– Значит, у меня нет выбора. – Роден поднял меч, а я закрыл глаза, приготовившись к тому, что его лезвие пронзит меня и положит конец этой боли. Но он вонзил меч в землю позади меня и опустился на колени. – Я должен сдаться или проиграть этот бой.
Я открыл глаза и увидел, что Роден, криво усмехаясь, смотрит на меня. Он наклонил голову, явно раздражаясь оттого, что я никак не мог понять смысл его слов. Наконец я поднял меч. Сил у меня осталось не больше, чем у младенца. Но голос мой был тверд, когда я сказал:
– Поклянись мне в верности, Роден, и отрекись от пиратства.
Роден склонил голову:
– Джерон, ты победил меня в поединке. Поэтому я отрекаюсь от своего положения и клянусь тебе в вечной верности как королю Картии, королю авенийских пиратов и моему королю. – Когда я шевельнулся, пытаясь встать, он повернулся к пиратам, все еще стоявшим вокруг нас. – Вы слышали меня. Джерон победил, и теперь он главный среди нас.
Это было последнее, что я услышал, прежде чем потерял сознание.
Придя в себя, я обнаружил, что лежу под одеялом в настоящей постели. В комнате, где я находился, горели три или четыре свечи. Хотя я все это видел, но не понимал, почему я здесь. Может, это был сон. Попробовав приподняться, я почувствовал такую боль, что вздрогнул. Определенно, это был не сон.
– Ш-ш-ш… – Рядом показалась Серена и помогла мне снова лечь. Она обернулась. – Роден, он очнулся.
Она отошла, и передо мной появился Роден.
– Не думаю, что мог бы убить тебя, – сказал он. – Когда до этого дошло, понял, что не смогу.
– Мог бы сказать мне об этом тогда, в саду.
– Тогда я еще сам этого не знал, не знал до самого конца. В доказательство я позволил тебе победить. Я уступал тебе с самого начала.
– Тогда я требую реванша, – сонно улыбнулся я. – Но не сегодня. – И шепотом добавил: – Где тебя найти, когда я буду готов?
– Я буду рядом, как капитан твоей гвардии.
Улыбнувшись, я закрыл глаза и снова уснул.
Когда Роден разбудил меня, снова было светло. Серена сидела рядом на стуле с миской, от которой шел пар, но при мысли о еде меня начало мутить.
– Тебе очень больно? – спросил Роден.
Я покосился на него.
– Это шутка такая? Из скольких частей сейчас состоит моя нога, как ты думаешь?
Он закатил глаза.
– Я забыл, что, когда ты ранен, ты ведешь себя как младенец.
Я посмотрел на миску, стоявшую у кровати. Если бы это не было так трудно, я швырнул бы ее в него.
Роден сел рядом и сочувственно улыбнулся.
– Здесь нет никого, кто мог бы наложить тебе гипс.
– Надо было об этом подумать прежде, чем ты сломал мне ногу.
– Нет смысла накладывать гипс мертвому.
– А-а-а. А как твоя раненая нога?
– Болит.
