Была глубокая ночь, когда повозка наконец остановилась. Я понимал, что Роден что-то говорит мне, прижимает пальцы к моей шее, считая пульс, но когда я попытался объяснить, что мне нужно, он просто смотрел на меня, ничего не понимая.
Вскоре лицо Харлоу склонилось надо мной. Он выкрикивал своим людям какие-то приказы, потом меня подняли и понесли в дом. Я пытался поговорить с ним, но он велел молчать, сказав, что все будет хорошо. Это я уже понял. Не для того ли я и приходил к пиратам, чтобы все уладить? Но я так устал, что все, что делали и говорили вокруг, казалось мне лишенным всякого смысла.
Харлоу положил меня на кровать в комнате, которую я не узнал, и накрыл одеялами. Я отбросил их и продолжал отгонять каждого, кто подходил ко мне, пока не достал из рубашки то, что мне было нужно.
– Харлоу, – пробормотал я. Он подошел и сказал, что уже послал за врачом. Это не имело значения. Все равно ноги я уже не чувствовал. Все, что мне было нужно, – отдать ему карманные часы, которые я сжимал в руке. – Простите меня, – прошептал я. Я не знал, понял ли он меня или нет, но он убрал слипшиеся от пота волосы с моего лба и сказал, что мне надо поспать. На этот раз я подчинился.
Я проснулся от такой боли в ноге, что подскочил с диким криком. Рука моя потянулась за ножом, но его при мне не было. Поэтому я взбрыкнул здоровой ногой, оттолкнул кого-то, кто охнул и повалился назад.
Чьи-то руки уложили меня обратно, и где-то в комнате раздался голос Родена. Он сказал, что это просто врач лечит мою ногу и надо лежать спокойно. Я подумал, что это Родена я и толкнул. Если так, он заслужил это за то, что сделал со мной.
Боль немного ослабла, и меня отпустило. Мне пытались дать попить, но во рту у меня было так горячо, что я все выплюнул.
Я услышал, как кто-то назвал имя Имоджен. И тут я снова потерял сознание.
Когда я проснулся в следующий раз, то смог взглянуть на ситуацию уже более осмысленно. Шторы в комнате были задернуты, внутрь проникала лишь узкая полоса света. Я попытался перевернуться, но только зарычал от боли, а потом увидел лицо Имоджен. Оно излучало свет, так что я даже решил, будто это дьявол шутит со мной, а на самом деле ее здесь нет.
– Выпей это. – Она помогла мне приподнять голову так, чтобы я мог сделать глоток чая с медом, который и согрел и смягчил мое пересохшее горло. Я и не догадывался, что так хочу пить.
– Откуда ты взялась? – спросил я.
– Харлоу послал своего человека за мной и Моттом. Мы направлялись к пиратам, за тобой.
– Я же сказал тебе не возвращаться к пиратам.
– Да, но Мотту ты этого не говорил, а он просто вез с собой меня.
Я улыбнулся, хоть это оказалось и не просто.
– Ты начинаешь говорить, как я. И ничего хорошего в этом нет.
Вместо ответа Имоджен предложила мне еще попить. Я сделал глоток и спросил:
– Мы у Харлоу?
– Да. Он хочет видеть тебя, когда ты сможешь ясно говорить.
– Я помню, что была какая-то неразбериха, – сказал я. – Никто меня не понимал.
– У тебя был болевой шок. Врач удивился, что ты пережил эту дорогу.
– Я тоже. Роден отвратительный возница.
– Ему надо было спешить. Он знал, в какой ты опасности.
Дверь позади меня открылась, Имоджен подняла глаза и шагнула к тому, кто вошел. Подойдя к моей кровати, Харлоу поклонился. Имоджен предложила ему свой стул и сказала, что вернется через несколько минут.
Харлоу сел, мрачно улыбнулся мне и наклонился вперед, упершись ладонями в колени.
– Воры хотели кого-нибудь ограбить. – Мне было важно, чтобы он все понял прежде, чем заговорит. – Если бы я не привел их сюда…
– Они пошли бы в другое место и причинили кому-то настоящий вред. Я знаю. Мотт объяснил мне все, когда вы ушли.
– Мотт не знал. Я не говорил ему.
– Но он знает вас, и он все объяснил.
– Простите, Харлоу. Я напугал Нилу.
– Нила боялась за вас, а не за себя.
– Как она?
– Привыкает, но скучает по родителям.
– Простите меня за это. Я не знал про рейды.
Прочистив горло, Харлоу сказал:
– Не так давно я пытался поговорить с королем – вашим отцом. Он послал меня к первому регенту, мастеру Вельдерграту.
Внутри у меня похолодело. Вельдерграт вызывал у меня не меньшее отвращение, чем крысы, если считать, что он вообще от них отличался.
– Он перестал быть регентом месяц назад, – сказал я. – Но кто-то должен был принять вас. – Мне тяжело было спрашивать об этом, но мне обязательно нужно было услышать его ответ: – Мой отец знал о том, что здесь происходит?
Он нахмурился.
– Я не знаю. Мы писали ему письма, но не знаю, получал ли он их.
Впрочем, это уже не имело никакого значения. Я сомневался, что мой отец остановил бы Авению, если бы узнал. Я откинул голову на подушки. Через минуту я сказал:
– В тот день, когда я привез сюда Нилу, вы попросили меня остаться на ночь. Это было искреннее приглашение?
– Конечно, да.
– Из-за того, что я для нее сделал?
– Мне показалось, что вам нужно место, где можно остаться.
– А почему вы дали мне часы своего сына?
Он задумался, а потом ответил:
– Я не знал, почему ты связался с этими ворами, но знал, что ты не похож на них. Я надеялся, что часы помогут тебе не забыть обратного пути, может быть, не дадут тебе пропасть в их мире.
Глаза мои снова закрывались от усталости. Харлоу хотел уйти, но я попросил его подождать. Он снова сел, и я продолжил:
– Вы предпочитаете не касаться политики Дриллейда. По правде сказать, я тоже. Но вы нужны Картии, а мне нужен первый регент.
Харлоу выпрямился.
– Первый? Это титул самого старшего из регентов. Есть много других…
– Они все идиоты. Мы оба это знаем. Пожалуйста, Харлоу, поедемте со мной в Дриллейд.
Он ответил без колебаний:
– Как прикажете, ваше величество.
– Я Джерон. – Слова мои звучали невнятно, я понимал, что снова засыпаю. – Так меня зовут.
Когда Имоджен ухаживала за мной в Фартенвуде, она была служанкой и подчинялась приказам Коннера. Но теперь, в доме Харлоу, было очевидно, что она сама контролирует все, что связано с заботой обо мне.
Она настаивала, чтобы я ел и пил до тех пор, пока я не отказывался открывать рот, обрабатывала порезы и ссадины у меня на спине и на груди и все время оставалась со мной, уходила, только когда кто-нибудь приходил с визитом. Мы мало говорили друг с другом. Наверное, просто не знали, о чем нам говорить.
Я принимал ее помощь без жалоб. В тот день я сказал ей, что пора возвращаться в Дриллейд. Я попросил ее отправить кого-нибудь предупредить Амаринду и Тобиаса, что я буду ждать их в Фартенвуде. Там мы могли бы расставить все точки над «и» и вернуться в замок.
– Ты думаешь, они не заметят, что король вернулся со сломанной ногой? – спросила она с улыбкой.
– Если я вообще еще буду королем, – ответил я. Возможно, что даже без Грегора они все равно проголосовали за наместника.
Не успела она ответить, как раздался стук в дверь, и в комнату вошел Мотт. Имоджен извинилась и вышла, а он сел на ее стул.
Я не знал, с чего мне начать наш разговор. Я знал о его уважительном отношении ко мне как к королю и о его сочувствии к моим ранам, но мне этого было мало. Я хотел знать, чего мне будет стоить восстановление нашей дружбы, если о ней вообще еще могла идти речь. По-видимому, он тоже был смущен, потому что больше разглядывал пол, чем смотрел на меня.
Наконец я сказал:
– Я не буду извиняться за то, что сделал. Но я должен попросить прощения за то, как тяжело пришлось тебе из-за меня.
– Это честно, – сказал он, – но, к твоему сведению, я не буду извиняться за свою злость по поводу твоего бегства. Я рад, что все так обернулось, и все же это был слишком безрассудный план.
– Согласен. – Я помолчал. – Хотя в таких обстоятельствах. – Я снова поступил бы точно так, как поступил. Не считая того, что мне не надо было злить Родена настолько, чтобы он ломал мне ногу.
Мы помолчали, а потом очень грустным голосом Мотт сказал:
– Почему ты не позволил мне пойти с тобой? Я мог бы защитить тебя.
Я посмотрел на него.
– В этом и проблема. Ты защитил бы меня, а значит, мы оба рисковали бы жизнью. Пойти надо было именно мне. Я знал, что мне придется встретиться с Роденом. Он не вернулся бы ни с кем другим.
– После всех его угроз я думал, что тебе придется убить его.
– Только если бы у меня не осталось другого выхода. Я всегда надеялся перетянуть его на свою сторону.
– Ему лучше с нами.
– А нам лучше с ним, – сказал я. – Он опасный враг, но замечательный друг. Он нужен Картии.
– Но как ты можешь доверять ему? После всего, что он сделал.
– Когда мы сражались в последний раз, он мог легко расправиться со мной, ударив по ноге. Но он не сделал этого, ни разу. Если бы он хотел убить меня, я был бы убит.
