— Вернемся к твоему вопросу, Люсинда, — сказал Гидеон. — Октавио Тинкер опередил свое время на десятилетия. Путем умозаключений он открыл явление, которое сам же и назвал переходом между пятью измерениями. Позже он доказал свои теоретические выкладки, найдя это место. Я не стану пытаться объяснять вам все тонкости. Поверьте, это очень и очень сложно.
Вкратце суть открытия Тинкера такова: первые три измерения — это пространство, четвертое — это время, а пятое — вероятность. — Гидеон описал руками круг, а потом провел в его центре вертикальную линию. — У Земли есть переходные полюсы между пятью измерениями, наряду с магнитными полюсами. Это те места, в которых пятое измерение пересекается с первыми четырьмя.
Он откинулся в кресле, поднял бокал с сидром и отпил два больших глотка.
— За старика Октавио! Может, он и был скаредным и въедливым сукиным сыном, зато оставил всех прочих умников с носом. Потому что мы находимся точно над переходом между пятью измерениями. В том месте, где Земля соприкасается со всеми своими прошлыми воплощениями, мы даже не знаем, сколько их было. Линия сдвига — это дверь во время. — Он вздохнул, и внезапно показалось, что из него вышел весь воздух. — Если бы мы только знали, как управлять ею — как отыскать путь назад, когда ты внутри Линии. Тебе повезло, что мгновение ледникового периода длилось достаточно долго, чтобы выпустить тебя оттуда. Ты мог бы пропасть там навсегда. — Гидеон внимательно разглядывал свой стакан. Внезапно он стал очень старым. — Пропасть навсегда…
— Полно, Гидеон, вы напугаете детей.
Миссис Нидл снова заговорила своим «милым» голоском, словно какая-нибудь Мэри Поппинс.
«Только эта Мэри Поппинс летает на помеле, а не на зонтике», — подумал Тайлер.
Он не совсем понял мысль Гидеона, ведь сам он выбрался из зимнего мира достаточно легко. Ну, может, «легко» и не совсем верное слово, но…
— Вы хотите сказать, что попасть туда можно, а вернуться оттуда нельзя?
Гидеон печально покачал головой.
— Раньше мы умели управлять Линией. Октавио и моя… — Он замолчал и вздохнул. — У Октавио был прибор, позволявший ему погружаться в Линию сдвига и выбираться оттуда — путешествовать по ней, как первооткрыватель путешествует с компасом или моряк — с секстантом. Он назывался континуаскопом. Но несколько лет назад прибор этот исчез…
Тайлер встрепенулся.
— Та штука на картине, — сказал он, не осознавая, что говорит вслух.
— Тайлер! — одернула его Люсинда, но было уже поздно.
— О чем это ты, дитя? — требовательно спросил Гидеон неожиданно резким голосом. — Что за картина?
Тайлер сглотнул. Отступать было поздно.
— Портрет… Октавио Тинкера. В библиотеке. Он там держит какую-то штуку, похожую на странный такой музыкальный инструмент. Вот мне и стало любопытно, что это такое.
Гидеон пристально смотрел на него, прищурив глаза.
— А что ты делал в библиотеке, мальчик?
— Просто… зашел посмотреть. Я тогда уже сделал все дела по дому.
Несколько долгих секунд никто не произносил ни слова, и в звенящей тишине можно было услышать стук собственного сердца. Казалось, вот-вот разразится гроза, но ничего не случилось.
Гидеон снова откинулся на спинку кресла и сделал еще один глоток сидра.
— Да, это он. Континуаскоп, единственный в мире навигатор по пяти измерениям. Он работаете помощью кристаллометрии — гениальная идея, изящная и безупречно гениальная. Но теперь он утрачен.
— А вы разве не можете сделать другой? — спросила Люсинда.
— Ха! — горько усмехнулся Гидеон. — Как я могу воспроизвести его гений, его тайны? Записи тоже пропали, пропали… — Он покачал головой в бессильной ярости. — Вы не понимаете, как работал старик Тинкер! Он сделал так, чтобы каждый в его окружении знал лишь свою, крошечную часть того, что должен был знать. Поэтому когда все пошло не так, ничего нельзя было сделать — ничего!
Тайлер вдруг понял, что какая-то очень важная деталь в этом разговоре ускользнула от него. Он огляделся вокруг. Рагнар, Сара и все остальные ловили каждое слово и казались крайне напряженными.
— Я… я очень устал, — с трудом выговорил Тайлер.
Он сам не мог поверить, что произнес эту фразу именно в тот долгожданный момент, когда можно наконец задавать вопросы и получать на них ответы, но голова совершенно отказывалась работать. В таком состоянии он мог запросто проболтаться о найденном дневнике и о своем путешествии за Линию сдвига. А как поведет себя Гидеон после таких признаний, никто предсказать не мог.
Гидеон снова посмотрел на свой бокал с сидром, уже почти пустой.
— Тогда расходитесь по комнатам — еще успеем поговорить. Вы же пока у нас остаетесь. Но все это строжайшая тайна! Помните: вы обещали мне…
Глаза Гидеона вспыхнули недобрым огнем.
— Конечно, — кивнул Тайлер и встал. — Обещали.
Он слегка покачнулся, Люсинда подошла к нему и взяла под локоть.
— Пойдем, — сказала она. — Всем доброй ночи.
Несмотря на усталость, Тайлер заметил, что еще до того, как они дошли до двери, в кухне начались приглушенные разговоры.
— Тайлер! — прошептала Люсинда, когда они поднимались по лестнице. — Ты не ошибся насчет миссис Нидл. Она ведьма.
Он пытался внимать ее рассказу о разговоре с кухарками, но ничего нового для себя не услышал — все это он уже и так знал.
— Злая она, — сказал он. — Злая. Но это не самое главное. Они так и не сказали нам… — Он покачал головой. — Ничего не соображаю, Люс. Слишком устал. Завтра…
— Кто-то пытается пробраться на ферму — мистер Уоквелл поймал одного лазутчика. А еще мне кажется, я слышала привидение. Голос раздавался прямо в голове! Я боюсь, Тайлер. Я хочу домой.
— Ты что, шутишь? — От усталости он с трудом выговаривал слова. — Самое интересное только начинается.
Оставив сестру в коридоре, Тайлер вошел в свою комнату. Сил у него хватило только на то, чтобы сбросить кеды, после этого он рухнул на кровать и тут же провалился в глубокий сон.
Люсинда все еще не могла поверить в то, что Рагнар родился более тысячи лет назад. Он выглядел как самый обычный человек — ну разве что слегка напоминал постаревшего байкера.
— А вы правда все из… прошлого? — спросила она, облокотившись на телегу.
— Ты все о том же? — Он едва заметно улыбнулся. — Это для тебя оно прошлое, девочка. А для меня — будущее, хотя такое мне и в голову никогда не могло прийти.
— Но как это получилось? — спросил Тайлер. — Как Гидеон нашел вас?
Рагнар пожал плечами.
— Он искал не меня. Он разыскивал вормов — драконов, по-вашему, чтобы забрать их с собой. А вместо этого заполучил меня. Сказать, как это получилось, не могу. Это магия, что бы там ни говорил Гидеон. А как объяснишь магию? — Он показал на мешки с кормами, уложенные на телегу. — Так вы будете мне помогать или нет?
Люсинда взяла ведро и наполнила его влажной кашей из отрубей, которую любили морские козы. Она бросала полные пригоршни через ограду и смотрела, как они неуклюже выбираются из своего мелкого корыта и идут к еде, поскальзываясь на мокром полу загона, шипя и качая головами. Ей ужасно нравилось кормить животных, и она даже не представляла, как будет жить без этого привычного ежедневного ритуала. Ведь совсем скоро они поедут домой.
— Но все-таки… как это было? — снова спросила она Рагнара после затянувшегося молчания.
— Не понимаю, о чем ты.
— О вашем самом первом дне на ферме. Вы испугались, когда появились здесь?
Теперь он засмеялся, но и смех был не слишком веселым.
— Там меня подстерегала смерть, вот это было по-настоящему страшно. А здесь самым большим ужасом было новое место и незнакомый язык. К тому же я и не понял тогда, что попал в совершенно другое время.
— Не поняли?
— Конечно нет, девочка. Сначала не понял. — Он закинул сломанную клетку на телегу. — Что я должен был думать? Мне хватило и моего чудесного спасения. Когда я сюда попал, я сначала видел только ферму.
— Ой, расскажите об этом. — Люсинда вернулась за новым ведром каши. — Мне правда очень интересно.
— А как Гидеон тогда нашел дорогу домой? — спросил Тайлер. — С помощью этого самого континуаскопа? Как он действует?
— Про этот агрегат я ничего не знаю, да и пропал он давно. — Он покачал головой. — Иногда кажется, что все хорошее здесь уже потеряно.
— Что вы имеете в виду? — спросила Люсинда. — Это такое удивительное место!
Рагнар поднял несколько тяжелых мешков и бухнул их на землю, подняв облачко пыли.
— Друзья, которых я здесь встретил, говорят, что мы, скандинавы, угрюмый народ. Но я все равно не могу отделаться от мысли, что и этот дом, да и вся магия этого места прокляты. Так мне стало казаться после того, как исчезла жена Гидеона.
