Недоделанный черный шаман замер на середине зевка, так и застыв с открытым ртом. Повернулся к Хакмару.
– А что? – с трудом сглотнув, буркнул он. – Если в подземный мир не ходить… Свиток, про который рассказывал, покажи, однако!
Хакмар торопливо полез во внутренний карман куртки.
– Только я не знаю, как его открывать, он вроде как склеился, – пробормотал он. – А прочесть я тебе помогу…
– Милостью того самого Храма, который ты не уважаешь, однако, все хант-маны читать умеют, – презрительно буркнул Донгар и вырвал свиток из рук. Тонкая береста тихонько кракнула – и легко развернулась у молодого шамана на коленях, будто только и ждала его прикосновения.
– «Как… закалялась… сталь…» – подставляя свиток лунным лучам, с трудом прочел мальчишка-шаман.
Хакмар торопливо вытащил из кармана взятый у воеводы храмик и щелкнул колесиком. Тонкий лепесток Голубого огня задергался, будто возмущенный тем, что при его свете читают противное заветам непотребство. Великий Шаман Донгар Кайгал покосился на огонек виновато, но чтения не бросил.
Ну, читать он, может, и умел, но, как все малограмотные, водил по строчкам пальцем и старательно шевелил губами.
Словно почувствовав взгляд Хакмара, он пробормотал:
– Буквы старые… Будто заяц на снегу напетлял… Тут история, однако. В тундре у костра такие рассказывают, – с явным недоумением заключил Кайгал, разворачивая свиток дальше. – Про парней – дорогу они мало-мало строили. Маленькую, но железную.
– Железная дорога – это… – начал пояснять Хакмар.
– Знаю что, – мотнул нечесаными патлами Донгар.
– Ездил? – изумился Хакмар.
– Бегал, – мрачно буркнул молодой шаман. – Очень-очень быстро. – И снова погрузился в чтение, явно давая понять, что больше на эту тему разговаривать не желает.
Хакмар уставился на него с любопытством. Непрост парень, ох и непрост! Где ж он, кроме южных гор, железную дорогу отыскать сумел?
– Ну и как, построили? – поторопил чтеца Хакмар.
– Построили, – так же односложно буркнул Донгар.
– И куда она ведет? – легкомысленно поинтересовался Хакмар.
Донгар поднял глаза от свитка – и взгляд у него был тяжелый, как камень.
– А в Нижний мир ведет. Только пройти по ней можно, ежели за душой идти. Которая сама вниз торопится.
Хакмар некоторое время непонимающе смотрел на него.
– Ну да, технически правильно. Раз дорога… Душа на ней – вроде ездовых змеев, а ты – вроде вагончика. А где душу-то взять?
Взгляд Донгара стал еще тяжелее и налился темнотой, более густой, чем сама Ночь. И вот тут до Хакмара дошло.
– Чтоб ты мог спуститься вниз с выкупом за меня – надо кого-то… убить? – ошеломленно пробормотал он.
– Ежели помирающего нет, выходит, что надо, – подтвердил Донгар.
Мальчишки долго смотрели друг на друга при слабом свете храмика. А потом отвели глаза, будто им стало неловко, и дружно нахохлились, пялясь вниз, в густое сплетение ветвей.
– Говорил я им – не хочу быть Черным, – жалобно сказал Донгар.
– А меня никто даже и не спрашивал, – буркнул в ответ Хакмар.
– И шаманом быть не хочу! – не слушая его, крикнул Донгар и… сгребя вороньи крылья, вдруг с силой швырнул их прочь.
Крылья взлетели в воздух, на неуловимо краткий миг зависли над верхушками деревьев… начали падать… Из сплетения ветвей быстро, как прыгающий заяц, высунулась здоровенная лапища, сгребла крылья и утащила.
– Хакмар, – сдавленным шепотом выдавил Донгар. – А у кого лапы до верхушек сосен достают?
– У мэнквов, – так же сдавленно откликнулся Хакмар.
Ветки под ними зашевелились, из них снова выдвинулась здоровенная лапища и неторопливо, будто боясь спугнуть, потянулась к сидящим на дереве мальчишкам.
– А-а! – дико заорал черный шаман Донгар Кайгал. – А-а, мэнкв! – и кувыркнулся вниз с ветки.
На этот крик – будто в ответ на оклик – лес под ними зашевелился. К Хакмару, от ужаса прикипевшему к дереву, поднимались лица. Много лиц. Очень больших – размером с хороший бочонок. И лица эти сидели как бы пучками – по два, по три, по четыре вместе…
– Мэнквы! – завопил Хакмар. – Много! А-а!
Протянутая лапа уже висела прямо над ним. Он швырнул тело прочь с проклятой ветки и, цепляясь за оставшуюся болтаться веревку, полетел с дерева.
– А-а! – свалился прямо на круп своего оленя. Позади Донгара.
– Скачи, бяша, скачи! – молотя пятками оленю в бока, завопил черный шаман.
Оленя не надо было подгонять. Трубя от ужаса, он вылетел из-под деревьев и стрелой помчался к крепости.
Сзади загрохотала земля. Олень споткнулся, едва не упав. Крепко держась за пояс Донгара, Хакмар обернулся на скаку… Лучше б не оборачивался!
Мэнквы лезли из тайги. И было их не три, и не четыре, и даже не десяток.
– Сколько же их там! – в ужасе завопил Хакмар.
Казалось, все деревья леса сошли со своих мест и теперь разгонялись в погоню за беглецами.
Донгар обернулся тоже и что-то торопливо зашептал, то и дело срываясь на испуганное повизгивание.
Мчащийся длинными скачками впереди погони четырехголовый великан протянул лапищу – вот-вот схватит оленя за хвост!
Донгар швырнул через плечо нож. Хакмар досадливо охнул – мэнквову шкуру ножом не протк… Эрлик, что это?
Нож воткнулся не в мэнква, а в землю у его ног. Позади бегущего оленя белый наст расчертила длинная черная трещина. Четырехголовый ухнул в разверзшуюся перед ним щель. Послышался длинный четырехголосый вопль – из образовавшейся расщелины хищно взметнулись языки Рыжего огня, обвились вокруг ближайших к щели мэнквов и уволокли вниз. Еще парочка чудовищ, вопя, ухнули в расщелину под напором бегущих следом сородичей. У дышащего Алым пламенем провала образовалась куча-мала… нет, на самом деле очень большая куча из барахтающихся великанов.
– Получилось, однако! – радостно завопил Донгар.
Пластаясь над утоптанной дорогой, олень влетел в так и оставшуюся приоткрытой створку ворот.
– Мэнквы идут! Засов! Скорее! – кубарем скатываясь со скакуна, закричал Хакмар.
– Так это ж… Вы ж засов-то порубили, мастер, – глядя на него с суеверным ужасом, пробормотал карульный.
– Я ж велел заменить! – взвыл Хакмар.
– Беги к лукам! Стреляй, пока мэнквы не опомнились! – спрыгивая рядом, отрывисто бросил Донгар, зачем-то срывая с себя пояс. – Эй ты, помоги!
– Ты совсем чудной? – заорал Хакмар, видя, как этот припадочный вместе с караульщиком наскоро составляет края разрубленного засова и стягивает его поясом, как сломанную кость бинтом.
В ворота с грохотом ударили снаружи. Створки качнулись, обмотанный хлипкой кожаной лентой засов прогнулся… и выдержал.
– Беги, сказал! – скомандовал Донгар, косясь на застывшего Хакмара глазом, полным такой бездонной Ночи, что перепуганный парень белкой поскакал по приставным лестницам наверх, к лукам.
– Заряжай! – орал он, карабкаясь со ступеньки на ступеньку. – Заряжай и Огонь, Огонь! Поджигайте колья и стреляйте в них Огнем! Голубой тоже должен помочь! Огонь! – он вихрем взлетел на гребень стены…
Повернувшийся к нему стражник открыл рот… и дико завопил в ответ:
– Огонь! Огонь!
Неистовый жар полыхнул во всем теле Хакмара и взметнулся столбом ревущего Рыжего пламени. Он стоял внутри рвущегося из каждой поры его тела Алого огня и понимал: все – конец!
– Огонь, – напоследок еще простонал Хакмар – то ли командуя, то ли жалуясь.
Пошатнулся… И столбом Рыжего пламени полетел вниз, на двор крепости, прожигая глубокую борозду в ледяной стене.
Удара он не почувствовал.
Последнее, что он видел, был Донгар. Мальчишка-шаман тискал в кулаке свиток бересты и орал:
– Ведите сюда оленя! Самого маленького! Маленького!
А потом все закрыла стена ревущего Рыжего пламени.
Свиток 29
О путешествии в Нижнюю землю
– Маленького… Даже оленя для меня приличного жалко», – обиженно подумал Хакмар.
– Ничего не жалко, – так же обиженно откликнулся другой голос. – Просто в Нижнем мире все наоборот – что у нас самое маленькое, здесь – самое большое!
Преодолевая терзающую его невыносимую боль, Хакмар приподнял голову. Рядом с ним стоял Донгар, держа в поводу здоровенного откормленного оленя. Рядом с ним мальчишка-шаман казался особенно мелким и тощим. За спиной у него открывалась гладь черной маслянистой воды. По ее поверхности то и дело пробегали оранжевые сполохи Огня и клубился густой белый пар, сквозь который проступали силуэты странно изломанных и покореженных деревьев. Над головой, совсем как в родной горе, вместо неба смыкался свод гигантской пещеры, а под ним медленно плыло крохотное тусклое солнышко – один бок у солнышка был ущербный, будто надкусанный.
